Личный номер 777 - Игорь Поль

— Ну, здесь тоже бывает туман, — заметил Брук, но капрал не слышал.

— Это все равно что жить по горло в горячих помоях, — продолжал он. — В скользкой яме, из которой невозможно выбраться. И не просто жить, а каждую секунду оглядываться, высматривать подарки этих обезьян, которых можно вообще никогда не увидеть, потому что они сделаны лучше, чем тот хлам, который нам дают для их обнаружения. Симулятор! — снова воскликнул он. — В нем все не так, как на самом деле! В жизни ты постоянно ждешь подвоха, но не можешь ничего поделать, потому что тебе нельзя стрелять, пока не выстрелят в тебя. Ты словно мишень в тире! Слышишь снайпера, только когда он уже спустил курок. А еще они никогда не промахиваются. Прятаться и воевать у них получается гораздо лучше, чем у нас, потому что они прожили в этих местах всю жизнь. Они действуют дерзко и нагло, потому что лучше подготовлены, знают каждый куст в округе и не боятся убивать. И они убивают тебя при любой возможности, потому что ты для них — такой же враг, как и менгенцы, и это происходит как раз тогда, когда ты к этому не готов.

Он склонился вперед и зашептал, дыша перегаром и дымом:

— Не верь, когда говорят, будто у правительства все под контролем. Местные воюют с ними уже много лет, это для них что-то вроде бизнеса. Традиция. Они ушли в подполье и нарыли подземных бункеров чуть ли не при царе Горохе, и с тех пор только и делают, что прячутся в «зеленке», а потом выскакивают оттуда, как черти из преисподней, и крошат всех без разбора. Пока они убивали полицейских при прежней власти, наши называли их борцами за независимость и считали героями, а теперь, когда они взрывают и нас тоже, они вдруг стали террористами. Мы как-то грохнули одного, и оказалось, что он так вооружен, что наш элитный десантник подох бы от зависти, и при этом тот жмурик считался вполне законопослушным гражданином. У него при себе были документы, из которых мы узнали, что три недели в месяц он работает чиновником в администрации провинции, а одну неделю проводит в «отпуске по семейным обстоятельствам». И в эту неделю ему платили сдельно за каждого убитого или за каждый сожженный танк. Видел бы ты его записную книжку! Настоящий гроссбух!

Капрал оглянулся, словно хотел убедиться, что его не подслушивают, и понизил голос.

— Можешь мне не верить, но я считаю, что здесь — самая настоящая аномалия.

— Аномалия? — удивился Брук.

— Ну, как в голофильмах про инопланетян. К примеру, здешние дикари — настоящие мутанты. Ты можешь себе представить здоровенную волосатую гориллу? Схватит такая за горло — и привет. Раздавит, как гнилой банан. А взрослеют они всего за несколько лет. И люди здесь съезжают с катушек. Этот туман — он ведь и в самом деле живой. По ночам на тебя давит что-то невидимое. Нечем дышать. Про маски врут — ни черта они не помогают. А туман — он просто пробирается тебе в мозг. Шарит там, расставляет все по полочкам. Рассматривает тебя, как букашку под микроскопом. Он шарит у тебя в башке, и ты видишь такие вещи, о которых давным давно забыл. Разбитую мамину чашку. Первую сигаретку с травкой. Девчонку, которую толкнул в детстве. И все так явно — можно даже потрогать. И еще тебе стыдно. Так стыдно, что хочется застрелиться. Или застрелить кого-нибудь другого… И так со всеми. Думаешь, почему мы воюем таким хламом? Да потому, что даже железки сходят здесь с ума! Беспилотники становятся безмозглыми, как камни. Высотные разведчики слепнут. Ракеты с интеллектуальным наведением — те вообще деваются неизвестно куда. Пушкари получают запросы от неизвестных подразделений. Посреди пустого болота спутники вдруг находят колонны бронетехники. А еще бывает такое: патрули, которые пропали несколько лет назад, выходят на связь и пытаются вызвать огонь поддержки. Слышал бы ты, как они орут! Услышишь такое, и кажется, будто ты не живешь, а участвуешь в каком-то кошмаре…

Краснов горько усмехнулся и покачал головой.

— Знаешь, что самое ценное в горячей зоне? — спросил он, не отрывая глаз от стакана. — Нет? Думаешь — жратва или выпивка? Ствол с ручным управлением, вот что. Обычная железка, которая бабахает, когда нажимаешь на спуск. Просто и без затей, как встарь. Никаких мозгов, никаких чертовых датчиков. Зато она не боится помех. И не ждет, пока ей позволит стрелять умненький офицерик, который сидит под землей за сотню миль от того гада, который в тебя целится! Видишь тень в тумане, дергаешь крючок — бабах! — и ты успел первым… А кто не успел…

Краснов с хлюпаньем втянул в себя пиво и захихикал, а вернее — закряхтел, как высушенный временем старик. Потом он закурил новую сигарету и, отвернувшись к окну, стал наблюдать за игрой в мяч.

— Здесь хорошо, — сказал он. — Просто прекрасно. Туман слабенький, как ребенок. Белье сухое. Патрули — все равно, что прогулки. И днем — никакого напряга. Можно валяться на солнышке сколько угодно, сушить свои болячки, а главное — над головой чистое небо и никаких листьев. А еще здесь выпускают в город. Месяц назад я познакомился с потрясающей девкой. Она дает только через «обменник душ» — это такой симулятор, в котором ты трахаешься не с фантомом, а с образом живого человека, к которому подключен через хитрый ящик. Да ты, наверное, видел такие у себя дома…

Брук покраснел.

— Ну, не совсем такие, — промямлил он.

— Дешево и сердито, — сказал Краснов, который не обратил никакого внимания на замешательство Брука. — Эта девка за час выжимает из тебя все соки, вытворяет такое, что ты и представить не можешь. И после тебе еще хватает денег, чтобы хорошенько прошвырнуться по местным кабакам. Ты знаешь, что дурь здесь продается практически легально? Когда я приехал, то долго не мог поверить, что можно свободно купить дозу выжимки из живого тумана. Конечно, не ту, что покупают заезжие миллионеры, но все равно — такую, после которой улетаешь черт знает куда. И это без всякого привыкания. Никаких чертовых измененных нервных центров. Никакого удара по печени. За все про все — еще полсотни. Так что моих сбережений хватит до самого отлета. Там, где я был раньше, деньги было тратить негде. Мы с друзьями спускали их в центрах восстановления. Но это не то, совсем не то…

— Твои друзья тоже здесь? — спросил Брук. И понял, что знает ответ, как только увидел изменившееся лицо Краснова.

— Если бы. Месяца три назад мы подали рапорт на отпуск. Со мной должны были поехать двое моих земляков — Сергеев и Груман. Мы собирались как следует оторваться на тамошних шлюхах… Только отпуск им не понадобился. Нас накрыло одной боеголовкой — весь взвод. Какой-то мудак установил под деревом одноразовую трубу, рассыпал датчики вдоль обочин — ну, знаешь, как выбрасывают шелуху от семечек — просто открываешь стекло на ходу и сыплешь горстями, — и занялся своими делами! Он, поди, и думать-то забыл об этой железке! Поставил закорючку в платежной ведомости и позабыл. Быть может, эта труба простояла бы там сто лет, пока не рассыпалась бы от сырости. Говорят, их так и делают. Если такая штука стоит без дела слишком долго, включается механизм саморазрушения, и она рассыпается под действием атмосферной влаги, как трухлявая колода. А тут как раз мы. Только-только вышли на шоссе из леса. Ждали транспорт. Мне повезло — отошел отлить в кусты. Вдруг — бац! — и вместо взвода — куча обосранных тряпок. Я выскочил, схватил Грумана за руку — он еще был жив и что-то пытался мне сказать. Потом он умолк и на моих глазах рассыпался в пыль. Он и еще двадцать человек. А потом в пыль рассыпалась моя рука…

— Черт побери! — воскликнул потрясенный Брук.

— Груман был чувак что надо, — сообщил Краснов. — Как-то раз он меня столкнул в болото. Я тогда чуть не захлебнулся. Когда выбрался на тропу, оказалось — еще полшага, и я бы наступил на ловушку. С виду — обычный камень. Самый обыкновенный, однако Груман просек, что к чему. Нюх у него был — закачаешься. Мог дать сто очков вперед саперному роботу. Да и Сергеев, беззубый алкоголик, был не хуже. Мог найти выпивку буквально под кустом. Однажды из патруля приволок целый ранец волосатых дынь. Приторная такая дрянь, и живот от нее пучит. А он положил их на солнышко, укутал в пончо, и через неделю они забродили. Что там твое шампанское — эти дыни были просто бомбы! Проколешь дырочку — а из нее пенная струя на целый метр. Выпьешь стаканчик — и в глазах двоится. И никакого похмелья! Слышал ты когда-нибудь, чтобы можно было из несъедобного дерьма сделать пойло покрепче водки тройной очистки?

Он засмеялся, словно закашлялся, и Брук тоже неуверенно улыбнулся.

— Теперь-то я знаю, в чем ошибся, — задумчиво разглядывая футболистов за окном, сказал Краснов. — Я хотел иметь конкурентное преимущество.

— Что-что? — переспросил Брук, который не успевал за скачками мысли капрала.

— Конкурентное преимущество, — повторил Краснов. — Я хотел освоить как минимум две-три важных специальности, чтобы стать ценным работником, которого могут призвать лишь в самом крайнем случае. Ну и освоил. Первую я получил за счет накопительного вклада. Отец открыл его сразу, как я родился, и, пока дела на шахте шли неплохо, сделал несколько взносов. Как раз хватило, чтобы я выучился на бухгалтера. Потом я подал заявление в муниципалитет, выдержал отбор и получил дотацию на обучение. Специалист по безопасности коммуникаций, — произнес он с горькой улыбкой. — Только защищать ничего не пришлось — я взял кредит по программе поддержки образования. Изучал логистику по ускоренной программе. Как раз, когда пришла пора становиться бакалавром, меня и загребли. Я не платил налогов в течение трех лет и попал под призыв первой очереди. И не успел я сказать «мама», как оказался на болоте с дробовиком в руках. Умора, правда? Человек с тремя самыми востребованными специальностями изображает из себя живую мишень!