За порогом мечты - Джорджетт Хейер

– Я не стану давить на тебя, любимая, – добавил Стэси. – Если тебя вдруг оставит храбрость, если ты почувствуешь, что не веришь мне, то скажи мне. И я… я постараюсь забыть тебя и свое раненое сердце… А тебе… тебе будет легче позабыть меня!

Последние слова Стэси произнес с горькой улыбкой, что чрезвычайно растрогало Фанни. Она со слезами умоляла его не говорить такие ужасные вещи. Она не так труслива, она способна постоять за свою любовь, и она верит ему, наконец!

Фанни пообещала Стэси бежать с ним сразу после раута. И лишь позже ее начали мучить неосознанные сомнения.

А потом они поехали в Веллс, и случился их разговор с Оливером. Он сказал ей, что готов помочь, но это вовсе ее не успокоило, а скорее наоборот.

Эбби, чувствуя разлад в душе девушки, тщетно пыталась вновь и вновь завоевать ее доверие. Эбби попросила Майлза Каверли свозить ее в Стэнтон-Дрю, посмотреть на кельтские монументы, и по дороге рассказала, что ее преследует страх проснуться как-нибудь поутру и обнаружить, что Фанни тайно уехала.

– Ну, не думаю, что это возможно! – отвечал Каверли. – Неопытной девушке не так-то легко уехать посреди ночи, не наделав шума.

– Вот еще! Мне всегда казалось, что сделать что-нибудь тайно ночью гораздо проще, чем среди бела дня!

– Это вам так кажется, потому что вы сами никогда всерьез не задумывались о подобных вещах.

– Вот это точно! К счастью, мне не было надобности замышлять такое!

– Ну да, ну да! Не удивлюсь, если вы считаете, что лучшее средство для такого побега – веревочная лестница, тайные знаки фонариком или тому подобная чушь!

– И я удивлюсь, если девчонка именно так и поступит! Почему вы решили, что девушка вообще способна орудовать с веревочной лестницей? Предположим, она выкинет ее в окно, но как и к чему она может ее привязать? А?

– Ну, таких деталей я не просчитал! – усмехнулся Майлз. – Но чувствую, что способы применения веревочных лестниц глубоко вас волнуют… Вы углубились в проблему, да…

Эбби рассмеялась:

– Ну ладно, не смешите меня… Это все довольно грустные дела. Я понимаю, что вам порядком надоело про это слышать, но…

– А разве это может быть иначе?

– Думаю, что, если человек относится с нежностью к другому человеку, ему не могут надоесть его проблемы… Правда ведь?

– Не знаю, со мной такого не бывало, – суховато заметил Каверли.

Эбби торопливо сказала, с теплом в голосе:

– Да, я знаю, и мне вас жаль… Вы как-то сказали мне, что вы не стоите сострадания, но вы его заслуживаете…

– Знаете, я тоже так начал думать! – неожиданно согласился он. – С того момента, как я поселился в Бате, я постепенно переменил образ моих мыслей – о мире и о себе.

У Эбби от неожиданности все мысли в голове приостановились и сделали кульбит, но потом она собрала их вместе и вымолвила, уходя от тонкой темы:

– Вы, наверно, просто не чувствовали никакой нужды в семейных узах и не интересовались ничем таким, пока жили вдалеке от родины… Но мы говорили о Фанни, и вы заявили мне, что нечего бояться ее ночного побега. Я хотела бы вам верить, но вот только – почему? Откуда вам знать?

– Ну, я основываюсь на здравом смысле. Посудите сами – как девочка станет одеваться в темноте, ведь если кто-то из слуг или домочадцев бодрствует, он может заметить свет под дверью. Кроме того, ей придется спуститься на два пролета лестницы вниз, а скрип ступенек и половиц в вашем доме, извините, разбудит и покойника. Затем ей надо будет отодвинуть засов на входной двери, снять цепочку, и самое трудное – закрыть за собой дверь, и прячем все без единого звука! Конечно, она может и оставить входную дверь открытой на поживу каким-нибудь проходящим воришкам, но мне хотелось бы надеяться, что девочка не настолько лишилась разума…

– Ну, хотя комната нашей старой няни миссис Гримстон прямо рядом со спальней Фанни, но няня туга на ухо и ничто, кроме грохота артиллерии или укуса скорпиона, ее разбудить не сможет, я все-таки думаю, что вы правы, – задумалась Эбби. – Нет, Фанни не станет бежать ночью, верно. Значит, я постараюсь везде сопровождать ее в течение дня, как цербер… Что поделать.

– Это будет довольно глупо выглядеть. Неужели вы всерьез думаете, будто она готова сбежать с моим гнусным племянничком?

– Нет, – вдруг сказала Эбби. – Какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что это просто раздраженные нервы, более ничего. И если она даже тешит себя какими-то любовными мечтаниями, она не совершит такого безумного, непростительного поступка. Но, с другой стороны, Стэси оказывает на нее сильное влияние. Я надеялась, что Фанни с ним поссорилась, но это не так. Прошлым вечером она видела Стэси на концерте и смотрела такими глазами, будто он у нее – единственный свет в окошке.

– Ух ты! Да неужели? Я завидую своему племяннику. Не в том смысле, что я бы хотел получать столь же преданные взгляды от Фанни. Скорее от вас.

Эбби ощутила, что сердце ее ведет себя неподобающим образом: сперва оно попыталось подскочить к самому горлу, а когда это упражнение не удалось, начало биться на месте так бешено, что у Эбби перехватило дыхание. Поэтому она смогла говорить только отдельными словами, между которыми вдыхала поглубже.

– Мистер… Каверли… я… не… расположена… сегодня… к… флирту… – кое-как выдавила из себя Эбби.

– А разве я когда-нибудь пытался с вами флиртовать? – возразил он.

Эбби глянула на него и в то же мгновение поняла, что делать этого не следовало, поскольку он явно смеялся. Но сердце ее заколотилось еще больше.

– Вы же понимаете, что я вас люблю, – заметил он в том тоне, в каком просят за столом передать солонку. – Вы выйдете за меня замуж?

Это было так похоже на его неуклюжую манеру беседы, что Эбби непроизвольно прыснула со смеху:

– Вот уж нашли способ сделать предложение! Бог мой, да вы же шутите! Вы что?!

– Нет, я очень серьезен. Интересно, в каком бы дурацком положении я оказался, если бы говорил шутя, а вы бы приняли мое предложение всерьез! Но, понимаете, прошло слишком много времени с того момента, как я делал предложение девушке, и я немножко разучился произносить цветистые речи. Например, что «я возлюбил всем сердцем ту чистую звезду, что взошла на моем небосклоне»!

Он улыбался.

– Ох, не говорите так, – попросила она.

– Конечно не буду, ежели вам не нравится! – охотно откликнулся он.

– Не нравится! Конечно нравится, но… Вы же понимаете, что вам не стоит так говорить. Не надо, прошу вас…

– Это с вашей стороны довольно неразумно, – указал Каверли. – Я ведь не говорю вам пустых комплиментов, я прямо и понятно, на хорошем английском языке прошу вас выйти за меня замуж, Абигайль!