Дракон и сокровище - Вирджиния Хенли

— Удалось ли вам уговорить баронов принять участие в войне против Франции? — осведомился Питер де Рош.

«Этот интриган успел разнюхать решительно обо всем!» — с негодованием подумал Ричард. Вслух же он произнес:

— Те из них, у кого есть личная заинтересованность в войне, не нуждаются в уговорах. С остальными же мне приходится непросто. Вы, как я полагаю, против этой войны?

— Вы ошибаетесь, дитя мое. Ничто не дает такого простора для осуществления честолюбивых желаний, как война. Она приносит многим из воинов богатство, славу, титулы, она помогает свести старые счеты, она служит делу обновления, устраняя старые порядки и привнося взамен них новые.

Ричард поспешно распрощался с его высокопреосвященством и удалился. После разговора с этим иерархом Церкви ему хотелось как можно тщательнее вымыть руки и лицо — такое ощущение нечистоты вызывал в нем сам вид епископа. Ричард отчетливо помнил, как однажды оттолкнул толстые пальцы де Роша, ощупывавшие его гениталии. «Интересно, — подумал он, — пытался ли этот негодяй приставать и к Генриху?» У Ричарда никогда не поворачивался язык спросить об этом брата.

Во французской кампании Ричард мог рассчитывать на поддержку Ранульфа, графа Честерского, и Губерта де Бурга, который, хотя и высказывался против войны с Францией, не осмелился бы ослушаться приказа короля. Ведь Губерт остался верен их отцу, королю Джону, когда монарху изменили все его приближенные!

Наемники под предводительством Фалка де Броте представляли собой значительную, но, увы, слепую и равнодушную силу. Они стали бы сражаться на стороне любой из воюющих держав, лишь бы им хорошо платили. И если бы Англию расчленили на части, их сердца остались бы безразличны к подобному злодеянию.

Ричарду хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать баронов, готовых хоть сию минуту отправиться во Францию. К числу их относились лишь Фитц-Джон, Фитц-Уолтер, Питер де Молей и Филипп д'Абиньи. Ричард понимал, что ключом к успеху является участие в этой кампании Уильяма Маршала. Если бы он согласился выступить против Франции на стороне короля, к нему тотчас же примкнули бы графы Норфолк, Дерби и Глостер, а также влиятельные де Лейси, Уоррены, де Клеры и де Феррары. Ему следовало не откладывая нанести визит Элинор в Дарем-хаус. Если она согласится с доводами брата, ей без труда удастся убедить Уильяма примкнуть к воюющей Англии.

Уильям Маршал все последнее время находился во власти противоречивых мыслей и чувств. Юной Элинор потребовалось всего лишь несколько дней, чтобы обосноваться в Дарем-хаус. Вся челядь относилась к ней с обожанием, и ей без труда удалось войти в роль хозяйки и распорядительницы особняка. Уильям не ожидал, что пребывание в ее обществе доставит ему столько радости и наслаждения. Она была умна, весела, но в то же время сдержанна, умела настоять на своем, но делала это так, что все повиновались ей с радостью, она была неизменно чутка и внимательна к настроениям своего супруга и старалась идти навстречу его желаниям без обременительной навязчивости и угодливой суетности. А кроме того, Элинор была пленительно, чарующе женственна и соблазнительна! Это-то и составляло суть проблемы, с которой столкнулся Уильям. В присутствии Элинор огонь страсти сжигал его тело с неистовой силой, и ему стоило все большего труда сдерживаться, чтобы неосторожным словом или жестом не обнаружить перед ней владевшего им возбуждения. Но если он в течение нескольких часов избегал ее общества, то любовный пыл переставал терзать его, зато на смену ему приходило острое чувство потери. Он скучал без Элинор и тяготился своим одиночеством. В конце концов он прекратил всякие попытки бороться с одолевавшим его искушением и стал проводить все свободное время вдвоем с супругой. Теперь он не мог даже помыслить об утолении терзавшей его похоти в объятиях продажной женщины. Близость Элинор совершенно исключала что-либо подобное. Если же позывы страсти станут и вовсе непреодолимыми, ему придется мастурбировать. Другого выхода из создавшейся ситуации Уильям не видел.

Однажды после вечерней трапезы Элинор собралась подняться к себе, но ее остановил долгий, призывный взгляд Уильяма. Она замерла, положив изящную руку на перила лестницы.

— Останьтесь со мной еще ненадолго, — попросил Уильям. — Я разожгу огонь в очаге, и нам с вами будет тепло и уютно.

— Не желаете ли вы сыграть в шахматы? — радостно отозвалась Элинор. — Или вы предпочитаете, чтобы я сыграла вам на лютне?

— Дорогая, вам нет нужды развлекать меня! Я просто хочу немного побыть подле вас.

Элинор взяла в руки чашку с каштанами, стоявшую на невысоком столике, и сняла со стены медную сковороду на длинной ручке.

— Пока мы будем разговаривать, я поджарю каштаны! — предложила она и грациозно опустилась на коврик перед камином, у ног Уильяма, занявшего просторное кресло.

Маршал глядел на ее изящный профиль в отсветах огня. Он отдал бы душу дьяволу, чтобы снова превратиться в восемнадцатилетнего юнца! Тогда, ни минуты не раздумывая, он овладел бы ею прямо здесь, на этом коврике! Он стал бы ласкать и нежить ее стройное тело, наслаждаясь ее ласками и даря наслаждение ей до самого рассвета.

Элинор подхватила со сковороды горячий каштан и, очистив его, поднесла к губам Уильяма:

— Вы когда-то сказали, что история любви моих бабки и деда весьма интересна и поучительна. Никто еще не рассказывал мне о ней.

Уильям не мог побороть искушение дотронуться до Элинор. Он провел рукой по ее непокорным кудрявым волосам, и один из локонов послушно обвился вокруг его ладони. Элинор прислонила голову к его колену и вся обратилась в слух. Продолжая поглаживать ее по голове, Уильям начал свой рассказ:

— Ваша бабка, Элинор Аквитанская, была замужем за королем Людовиком. Вместе со своим царственным супругом она правила Францией. Однажды ваш дед, граф Анжуйский, отправился к французскому королю с какой-то важной миссией. Генрих был чрезвычайно умен, находчив, ловок и неустрашим. Удача сопутствовала ему во всех его начинаниях. Имея весьма отдаленное родство с королевским домом Англии, он сумел стать королем нашей страны. Увидев королеву Французскую, он воспылал к ней страстью. Ему нужна была супруга, королева Англии, и выбор его пал на Элинор Аквитанскую.

Они были несхожи решительно во всем! Генрих отличался грубостью и неотесанностью человека, большую часть жизни проведшего в военных походах, Элинор же были присущи утонченность и изысканные манеры истинной королевы. Вашего деда не смутило, что королева была на целых двадцать лет старше его и имела к тому же законного супруга. Он прямо и откровенно заявил ей, что берет ее в жены. Более того, он сказал то же самое и Людовику Французскому, потребовав от него, чтобы тот немедленно развелся с Элинор. Людовик, разумеется, с негодованием отказался.