Арт-Кафе - Александр Лонс

Помню, тусили мы тогда всю ночь напролет. Клуб до утра, отчеты, потом запарка по работе, опять «отдых» в клубе, а еще потом я запивала все эти проблемы волшебным напитком. Энергетиком. Вкусно, как лимонадик. Что-то там еще окрыля-a-a-a-ет! И окрылялась я так до тех пор, пока не клюнул в задницу жареный петух, и организм не заявил свое жестокое: «всё, конец базару, не могу больше!» Я тогда была такой идиоткой, что вовсю окрыляла себя — следила за Гвеном. Сосала эту дрянь и полагала, что могу быть супервуменом. Думала, что можно не спать, не есть, а спасаться такой вот волшебной жидкостью. В жизни не забуду, как употребив в очередной раз этот вражий энергетик, минут через несколько у меня замельтешило в глазах, сердце затрепыхалось как сумасшедшее, началась одышка, и стало страшно не хватать воздуха. А еще ужас — панический, липкий, безобразный. Но я не пила до этого ничего алкогольного, наркоту не потребляла, травку не курила, да и приступами никакими не страдала. То есть — вообще! А сердце колотилось все быстрее, и вот я стала отключаться, проваливаться в какую-то пустоту, а последний момент поняла — всё, каюк. Game over. Вот тут-то меня и спас Гвен. Он случайно очутился рядом, оказал первую помощь (умел!) вызвал «неотложку» и меня откачали. Уже потом, после, врач все допытывался, какую такую дрянь я в себя закинула? А как узнал, что пила всего-навсего безалкогольный энергетик, сразу же сориентировался. С тех самых пор никогда не пью энергетики, да и вам не советую.

После того случая мы с Гвеном и подружились.

Воспоминания пронеслись, вызвав мимолетную улыбку. Поэтому сейчас рассчитывать на химию не приходилось, оставалось беречь силы, энергетически ценно питаться здоровой пищей и надеяться только на собственные природные ресурсы.

— Тебе нужен не я, — в конце концов выдавил из себя Гвен, когда я закончила свои объяснения про иконы. Вернее — ту отредактированную версию объяснений, что полагалось ему знать.

— А кто?

— Есть один такой тип. Он вообще-то из Питера и большая шишка в своем кругу, а у нас известен как Плеер. Но на меня не ссылаться, я тебе ничего не говорил.

— Как кто он у вас известен? — чуть было не расхохоталась я.

— Как Плеер. Это у него такой ник в нашей тусовке. Ну, погоняло такое. Сегодня какой день? — я сказала какой. — Ага, если ничего не путаю, он ныне обязательно будет в нашем клубе. Только тут я тебе не помощник. В клуб проведу, так уж и быть, а вот с Плеером знакомить не стану, даже рядом с тобой стоять не буду: мне моя репутация дорога. Да и здоровье еще понадобится.

— Но пардон, как узнаю этого твоего Плеера?

— Нет ничего проще — опишу его. Олдовый мужик, лет под шестьдесят, убедительная внешность, худощавый, рост под метр восемьдесят, абсолютно лысый, лицом похож на английского лорда, любит дорогие костюмы. Что еще? Всякие подробности типа цвета глаз не помню, ибо сам с ним близких дел не имел: он больше совсем молоденьких мальчиков любит, но кто ж их не любит?

Я промолчала, только неприлично хихикнула.

— Тебя что-то смущает? — тараторил в мое ухо Гвен. — Неужели у тебя такая неприязнь к нашему и без того несчастному брату?

— У меня? — возмутилась я. — С каких это пор?

Клуб, куда Гвен обещал меня провести, назывался «Схрон». Место довольно неприметное, скрытое от посторонних глаз стенами окружающих зданий — случайно вряд ли найдешь. Неоновая вывеска приглушенно-синего свечения. Случайному прохожему название ничего не говорило, зато выдавало с потрохами обилие модно вылизанных как бы мальчиков, стекавшихся со всех сторон и сбивавшихся в миниатюрные ватаги перед входом. Крепкая, так сказать, мужская дружба. Сюда собирались все: от тривиальных всем надоевших геев и резких лесбиянок, до созданий, без ясно сформулированной принадлежности к какому-то конкретному полу. Но, как это верно говорится у обывателей — чем богаты, тому и рады. На мой непросвещенный взгляд, правде надо смотреть в глаза: в Москве пидорасов больше всего, а толерантности к ним меньше. Питер, в этом отношении, значительно снисходительнее в смысле уважения человеческой величины. Впрочем, на то и Питер.

— Слушай, — с удивлением спросила я, когда мы подъехали к этому неприметному зданию, — а почему на фейсконтроле у вас тут дежурит девушка?

— О, это Рыжая Джинджер — местная лесбиянка и в определенной степени знаменитость. Уважаю! Да, и очень не советую с ней припираться и спорить, боком потом выйдет, поверь мне. Попытайся ей понравится, пригодится.

Джинджер не производила впечатления роковой женщины или идеальной машины для убийства — миловидная девочка своеобразной наружности, с изюминкой на знатока-любителя. Ярко-рыжие волосы, кожаная куртка, джинсы. Ссориться с ней мне совершенно не хотелось, неприятия или гадливости она не вызывала, и не из-за какого-то понятного в данных обстоятельствах страха, а из простого чувства уважения к нелегкому ее труду.

— Почему не советуешь? — спросила я.

— Есть причины, от которых лучше не отмахиваться: за входной дверью несколько человек охраны. Заметь, совсем не с новогодними подарками. Если что, они тебя так отмутузят, что мало не покажется. Причем сделают это превеликой радостью, и не посмотрят что ты девушка.

Я неопределенно хмыкнула, но ничего не сказала. Мы неторопливо выползли из машины, громко пискнула навороченная сигнализация, и мгновенно ожил маленький синий огонек на черной приборной панели. Гвен радостно бросился к своему многочисленному племени, излучая радость, позитив и взаимопонимание. Единственное, что я случайно, краешком уха, расслышала, находясь еще на неплохом расстоянии: «я здесь, и не надо букетов». Остальная часть фразы утонула в приветственном многоголосье. Какое чудное единство мужского коллектива! Любой начальник позавидует. Видно, Гвен — личность тут весьма знаменитая, уважаемая и всеми любимая.

— Девушка, а вы вообще-то знаете куда идете? — спросила меня Рыжая Джинджер. — Вы выглядите слишком натурально, могут возникнуть конфликты!

Вот еще! Придраться что ли не к чему? Не надо цеплять мое достоинство и дискриминировать натуралку.

— Образ у меня такой, натуральный — «стерва» называется!

— Сегодня дресс-код «розовая пантера», — со скучающим безразличием сообщила фейсконтрольщица, разглядывая почему-то мои ботинки. Очевидно, у нее свои мерила при отборе посетителей. — Вы не соответствуете.

— Джинджер, лапонька, — пришел мне на помощь Гвен, — пропусти ее, сделай одолжение. Ради меня! Человек в первый раз, посмотреть хочет, приобщиться к нашей культуре. Разве нельзя? Не отпугивай ее, нас и так-то не особо любят, ты же знаешь.