Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья - Юрий Модин

После этого инцидента мы изменили свою тактику. Если Кэрнкроссу надо было передать мне документы, мы встречались лишь на очень короткое время, только для того, чтобы он мог молча вручить мне материалы. Мы оставляли разговоры до следующих свиданий, когда в передаче документов не было необходимости. Добавив одну-две детали к нашей новой тактике, мы с Кэрнкроссом почувствовали, что действуем теперь в относительной безопасности. Я, правда, продолжал испытывать трудности, приспосабливаясь к его хроническим опозданиям и забывчивости, но в конце концов привык и к этому. А он все поставлял и поставлял ценнейшую информацию.

НАТО было создано в апреле 1949 года, а Северо-Атлантический Совет, состоявший из представителей стран-участниц и координирующий вопросы о вооруженных силах НАТО, начал функционировать в августе. Уже с самого начала мы знали все: сколько денег затрачено на создание американских баз в Турции, Норвегии, Исландии и Италии, каков размер английского вклада на экипировку, на содержание баз; сколько гражданских лиц занято на службе и каков размер их денежного довольствия; кто занимается поставкой продовольствия; во сколько обходятся базы в различных странах, каково их вооружение, сколько оно стоило и какая из стран его поставляла. Таким же образом мы позднее получили подробную информацию о затратах на содержание армейских подразделений, размещенных в Западной Германии.

Так мы работали до 1951 года. Центр был очень доволен и передавал нам с Кэрнкроссом свои поздравления через Коровина.

Много хуже шли дела у «Гомера» (Маклина), который стал нас очень беспокоить уже через несколько месяцев после его приезда в Каир. Он был крайне переутомлен, а проблемы, вызванные его конфликтом с нашим резидентом в Египте, еще больше усугубляли положение.

До нас дошел слух, что он крепко запил, точно так же как и Бёрджесс. Это не мешало Маклину работать с обычным профессионализмом, но его злоупотребление спиртным стало возмущать дипломатический корпус. Каирская резидентура писала в Центр, что их английский агент ведет себя как последний осел. В Лондон также стали просачиваться сообщения о неблаговидном поведении Маклина.

Первый крупный скандал разразился наречном пароходе во время прогулки по Нилу. Маклин так сильно напился, что затеял драку с одним из своих коллег на глазах у всей публики.

За этим последовала серия подобных «подвигов». Однажды вечером он с журналистом Филиппом, сыном профессора по истории экономики Арнольда Тойнби, напившись «до положения риз», вздумали заявиться с визитом к секретарше американского посла. Девица, конечно, поступила неблагоразумно, впустив их к себе. Они устроили в ее квартире настоящий погром: поломали мебель, разбили ванну, стали рвать одежду хозяйки и спускать клочки материи в унитаз. Потрудившись таким образом, они выпили все запасы спиртного у секретарши. В конце концов, девушке удалось вызвать полицию, которая арестовала обоих дебоширов. Разговоров об этом скандале хватило Каиру на несколько недель.

А Бёрджесс в это время несколько попритих. Его покровитель Гектор Макнейл ушел с поста министра, и Гай остался без работы. В поисках нового места, где он имел бы доступ к секретной информации, Бёрджесс пустил в ход свои связи и с обычной для него ловкостью устроился в октябре 1948 года в Азиатский отдел министерства иностранных дел. То, что после ряда пьяных скандалов он вообще остался в министерстве, делает честь его предприимчивости. Хотя он и был понижен в чине до четвертого разряда (на ранг ниже прежнего), Бёрджесс все же получил доступ в комиссию, которая анализировала и координировала секретную информацию его министерства. Он также получал ее из министерства обороны. В результате Гай, как и в прежние времена, снова стал снабжать меня информацией.

Сфера его деятельности была весьма разнообразна — от Азии до НАТО — в зависимости от того, где и когда происходили международные конференции. Он передавал важные сведения, которые к нему попадали и, по его мнению, могли представлять для нас интерес.

Так он сумел сообщить нам подробности об отношении английского правительства к политике Мао Цзе-Дуна, который окончательно пришел к власти в Китае.

В конце 1948 года азиатские проблемы стали играть важную роль во внешней политике западных держав. Все, что происходило в этой части мира, интересовало и нас. Поэтому Бёрджесс снова оказывался на нужном месте в нужное время. Дальневосточная политика едва ли относилась к его специальности, но когда он служил личным секретарем у Макнейла, то достаточно хорошо ознакомился с этим регионом. А Бёрджесс, как всегда, всему учился быстро.

В 1949 году, когда армия нашего союзника Мао шла к победе, китайский лидер объявил о национализации всего иностранного имущества в своей стране.

Он сделал то же самое, что и большевики в России и 1917 году, национализировав частную собственность англичан, немцев, бельгийцев и французов. Американцев в особенности возмутила эта мера, и они заняли твердую позицию, объявив, что готовы к войне в защиту своих интересов.

Англичане приняли более осторожный курс, возможно потому, что знали китайцев значительно лучше. Их эксперты проявляли терпение, полагая, что после того как у китайских коммунистов пройдет их революционный угар, они возьмутся за ум и найдут пути исправить положение. Во время дискуссий с американцами англичане уверяли их не раз, что через несколько лет китайцы и русские перессорятся. Исходя из этих соображений, они считали, что Трумэну не следует спешить и вести себя слишком агрессивно.

Бёрджесс каждый день получал свежие сведения о сути англо-американских секретных переговоров. Однажды, явившись на очередную встречу со мной, он внес предложение:

— Я приношу вам сейчас много документов, но мне кажется, что могу работать более эффективно. Если вы согласитесь, мне, возможно, удастся провести одну важную операцию. Мы могли бы попытаться использовать противоречия в английской и американской позициях и навредить им, доведя дело до конфликта. Я не могу полностью гарантировать успех, но сделать попытку вогнать клин между Англией и Соединенными Штатами можно.

Интересное предложение! Однако следовало связаться с Москвой, прежде чем приступать к делу. Но у нас было мало времени, и кроме того я опасался, что Центр не одобрит эту инициативу, поскольку она исходит не от него. Поэтому я решил действовать самостоятельно. Мыс Бёрджессом стали обсуждать, как претворить этот план в действие. Еще раз перебрали все варианты, и я дал согласие.

— Черт побери! У вас прорезалось собственное мнение! А как же насчет консультации с Москвой? — удивился Бёрджесс.

Я ничего не ответил. Дело в том, что он постоянно слышал фразу: «Нужно проконсультироваться с Москвой». Для меня это был предлог проанализировать обстановку и выиграть время.

Бёрджесс приступил к своей операции на следующий же день, и она оказалась высоко эффективной. Он ходил по министерству иностранных дел, сея повсюду сомнения и недобрые чувства среди своих коллег и начальников в отношении американских намерений в Китае. Он так умно все подстроил и так воспламенил некоторых высокопоставленных сотрудников МИДа, что те бросились писать своему министру письма протеста против «американской позиции». Я нисколько не сомневаюсь в том, что переход англо-американских разногласий по этому вопросу в открытую вражду, а позже и в реальный конфликт — это результат кампании, проведенной Бёрджессом води-ночку. Дипломатическая перебранка между союзниками зашла так далеко, что обе стороны начали обмениваться гневными нотами протеста.

Стоит заметить, что эти серьезные разногласия в связи с отношениями к Китаю продолжались даже после того, как не стало Бёрджесса, то-есть до 70-х годов.

В июне 1949 года наше внимание переключилось с Азии на Париж, где проходила конференция министров иностранных дел Большой четверки — СССР, Франции, Соединенных Штатов и Великобритании, снова обсуждавших вопрос о статусе Германии и Австрии. Стороны представляли: Эрнест Бевин, Робер Шуман, Дин Ачесон и Андрей Вышинский, сменивший Молотова на посту министра иностранных дел в начале года. Громыко присутствовал на конференции как заместитель Вышинского.

Переговоры оказались чрезвычайно напряженными. СССР только что потерпел неудачу в вопросе об установлении воздушного моста через Восточную зону, поэтому о дальнейших уступках не могло быть и речи. Мы не собирались более идти ни на какие компромиссы по германскому вопросу, разве что дать какие-нибудь туманные обещания экономического обмена между Восточной и Западной зонами. Нашей целью было отыграться за счет Австрии. В ходе конференции три наших партнера обо всем консультировались друг с другом и обычно выступали против нас единым фронтом. Но, к нашему счастью, их делегации телеграфировали своим правительствам отчеты о ежедневных переговорах.