Холод, пламя и любовь (СИ) - Заам Иван

“Боже, какая гадость!”— подумала я и почувствовала, как горят мои щеки.

— Подумайте, Мисс Браун, над моим предложением. — он жадно поцеловал мою руку, и я с силой отдернула ее, — Подумайте, на кону жизнь Гарольда Муна.

Эбенезер ушел ехидно улыбаясь. Я стояла одна посреди пустого тронного зала в растерянности и смущении: — “И все-таки он мерзкий человек…”

***

Вечером ко мне в комнату зашел Эдвард. Я обрадовалась, увидев его. Черные глаза, при тусклом свете масляной лампы, манили своей бесконечной глубиной. Он молча смотрел на меня, и эту соблазнительную тишину не хотелось нарушать. Я подошла вплотную, чтобы ощутить теплое дыхание, и сквозь лавандовый запах черных локонов, уловить аромат его тела, от которого кружилась голова. Я не смогла сдержаться и с жадностью поцеловала Эдварда. Он ответил взаимностью, но потом оттолкнул.

— Что случилось?

— Прости, Виктория. Нам нельзя быть вместе, по крайней мере какое-то время.

— Что? Это потому что я при всех назвала тебя Эдвардом? И все теперь думают, что между нами что-то есть?

— Думаешь после того, как я спас тебя от сожжения на костре и поселил здесь в замке, ни у кого вопросов не возникло? Они просто боятся об этом говорить. Но мне абсолютно плевать, на их мнение!

— Тогда почему мы не можем быть вместе?

— Есть люди, кому не стоит знать о нас с тобой. Завтра приезжает правитель Мовитании со своей дочерью принцессой Нурей. Я должен взять ее в жены. Это политика, и я, как король должен преследовать интересы государства, а не свои личные. Ты должна понять меня. Это мой долг. Нам нужно, какое-то время не привлекать к себе внимание, пока отец принцессы не уедет.

— Быть твоей любовницей? Нет уж спасибо! Я думала, что я… Ах, кого я обманываю. Я не принцесса, а обычная деревенская девушка. Я вернусь домой, и мы расстанемся. Ты будешь жить своей жизнью, а я своей!

Эдвард тяжело вздохнул. Я отвернулась в сторону, чтобы не видеть его.

— Я не вправе заставлять тебя быть со мной. Я бы хотел, чтобы все было иначе… Но к сожалению такова судьба моя. Я принял этот груз и теперь должен нести его до конца жизни…

Он был прав. Королям не суждено быть с тем, кого они выбирают.

— Вот держи. Это вещь наверное дорога тебе? — Эдвард протянул руку, держа в ладони золотой крестик с цепочкой.

— Мой крестик! — обрадовалась я. — Благодарю, где ты его нашел?

— Магистр Мердок вернул его. Мой ювелир отремонтировал, порванную цепь.

Я недовольно посмотрела на Эдварда, примеряя дорогой моему сердцу оберег.

— Это единственное, что у меня осталось. Память о моем доме…

— Что значит этот человек на кресте?

— Это Иисус, сын божий.

— Сын Бога? — удивился Эдвард. — Но почему он на позорном кресте?

— Он был святым человеком, посланным на землю, чтобы открыть нам Бога. Он помогал людям, но местная власть считала его опасным, и поэтому его распяли, как преступника. Это была его судьба.

— Почему Бог предрек своему сыну такую судьбу?

— Иисус страдал за всех нас, чтобы искупить наши грехи. По другому мы бы не смогли познать Бога.

Эдвард задумался.

— В нашей вере Бог един. У него нет и не может быть никаких сыновей… Постарайся больше никому не рассказывать о своей религии. Если бы Мердок услышал такое, у него бы руки зачесались распять тебя на кресте вместе с Гарольдом Муном.

— В смысле распять на кресте?

— Мердок долго думал как казнить Муна, и видимо твой крестик помог ему с этим определиться. Он хочет распять Муна на главной площади, возле стен замка, чтобы все видели, что будет с теми, кто идет против Бога.

— Это просто безумие! Ты ничего не можешь с этим сделать?

— Когда я спас тебя от казни, я немного грубовато обошелся с Магистром Мердоком. То есть он так считает. Поэтому, я дал слово, что целый год не буду вмешиваться в его дела. Взамен он навсегда оставит тебя в покое, если конечно ты не пойдешь против нашей веры.

— Но ведь, ты же король, ты здесь всем управляешь!

— К сожалению не все в моей власти. Гарольд Мун должен быть казнен, пусть и такой позорной смертью.

— Почему он должен быть казнен? — с дрожащим голосом спросила я. К глазам подкатывали слезы.

— Для порядка. Без порядка в стране мир никогда не наступит.

— Мир?! Да как ты вообще можешь говорить о мире?! Ты хочешь войны! Мир никогда не наступит пока ты будешь убивать! Вспомни Блейна! Убив его отца, ты только добавил масла в огонь!

— То есть ты считаешь, что нужно проявить милосердие? Ты что сегодня не видела, к чему может привести такое милосердие? Чуть потеряешь бдительность и получишь нож в спину. Разве этот урок тебя ничему не научил?

— О нет… Ты специально это сделал! Ты знал, что у Вортека спрятан нож, и позволил ему воспользоваться им, только чтобы преподать мне урок?

— Ты должна была убедиться в каком мире мы живем…

— В каком мире живешь ты! Ты чудовище! Я не хочу тебя видеть! Уходи! Уходи!

Эдвард ни сказав ни слова, вышел из комнаты. Я рухнула на кровать и зарыдала, уткнувшись в подушку.

“Почему в нем нет ни капли сострадания к человеческой жизни? Одни только принципы и холодный расчет. Наверняка он спас меня не из жалости, а потому что я нужна ему… Для чего, пока не знаю, да и знать не хочу! “

Глава 29.1

На утро меня как всегда разбудил Грин.

— Виктория вставай! Ты должна это увидеть!

— Если ты про Эдварда, то мне не интересно. Я не хочу о нем даже думать.

— Это, — Грин задумался, — Это то, что поможет тебе вернуться домой!

— Правда? И что это? — взбодрившись от такой новости, я села на кровать и с вниманием уставилась на Грина.

— Долго объяснять, ты сама все увидишь! Одевайся у нас мало времени.

Я недовольно посмотрела на Грина, но все же решила не тратить время на выяснение подробностей и стала приводить себя в порядок.

— Нет! Никаких пышных платьев! Надень что-нибудь неприметное и удобное. — сказал Грин, когда я остановилась рядом с роскошным нарядом, который еще ни разу не примеряла.

— Опять будем бегать по замку и прятаться? — недовольно спросила я, и не дождавшись ответа, достала из комода скромное зелёное платье.

Десять минут спустя мы уже сидели в темном чулане, полным полок, заставленных банками с прозрачной золотистой жидкостью, и смотрели сквозь слегка приоткрытую дверь. Маленькие окна под каменным потолком тускло освещали стены коридора. Из темных углов тянуло сыростью и пахло плесенью.

— Грин, что мы должны увидеть?

— Смотри на ближайшее углубление в стене оттуда должен пойти зеленый свет.

К моему удивлению Грин оказался позади меня на одной из полок чулана и жадно чмокая, восторженно заявил:

— Вот это мы удачно зашли!

— Что ты делаешь там? Эй, так нельзя, это же не твое!

Гирин уплетал вязкую тягучую жидкость, окуная руку в банку:

— А что такое? Тут полно этого добра. Такая вкуснятина! Гораздо слаще чем цветочный нектар! Жаль раньше сюда не заглянул. Хочешь попробовать?

— Не хочу, — ответила я, несмотря на то, что с самого утра ничего не ела, а от запах ароматного меда мой желудок судорожно сжимался, — Скажи, лучше, что мы в итоге должны увидеть?

— Эдварда, — продолжал чмокать Грин, но потом опомнился, — То есть я хотел сказать…

— Ах ты обманщик! Я не собираюсь тут сидеть и ждать Эдварда! Я вообще не хочу его видеть!

— Ты слышишь? — Грин замер навострив уши. Спрыгнув с полки, он подбежал к двери.

За дверью раздался звук похожий на гудящие электрические провода. Я вновь посмотрела в коридор и замерла от страха. Зеленый свет вырвался из углубления в стене и тут же заискрился тонкими нитями молний. Из мерцающего облака света, окутывающего каменные стены, появился Эдвард. На его поясе висел тот самый меч, которым он убил разбойников. Свет погас, и наступила тишина.