Морские узлы жизни - Виктор Филалетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К вечеру ветер усилился настолько, что брызги стали залетать на бак, а рано утром всю палубную команду подняли по тревоге – аврал. На правой скуле носовой надстройки выбило глухой иллюминатор. Как его могло выбить, если толщина закаленного стекла миллиметров пятьдесят? К ней мореплаватели бежали короткими перебежками, волны захлестывали через борт. Осторожность – мать уверенности. Вокруг на палубе извивалась и прыгала залетевшая летучая рыба пытаясь взлететь, но разгона не было. Вода освежила еще сонных моряков. Хорошо, что теплая. Помещение, где выдавило иллюминатор, боцман использовал как столярную мастерскую. Деревяшки плавали. Морская стихия специально ждала матросов, чтобы продемонстрировать свою силу. Нос погрузился в пучину и океанская волна с бешенным напором устремилась в пробоину. Ощущение неприятное. Работали долго. Изнутри прижали к иллюминатору доску, а с наружи завели пластырь. Возвращаясь назад, собирали рыбу. Самый раз к завтраку. О том как Виктор ее сушил, рассказывается в книге «Палящее солнце Афгана». Ветер стих только когда зашли в Малаккский пролив.
Сингапур
Утром пришли в Сингапур. Бросили якорь на внешнем рейде, поскольку на внутреннем места не было – так много судов. В Сингапуре два рейда: внешний и внутренний. К обеду освободилось место поближе к городу. Только якорь зацепился за дно как малайы на джонках ринулись к прибывшему теплоходу и взяли на абордаж. Облепили борта, кошками (четырёхлапый якорь), зацепившись за планширь фальшборта, забрались на борт. Здесь деловито, без всяких внешних эмоций, растелили вдоль борта веревки, каждый определив себе место, и сели в ожидании товаров. Виктор в это время работал на палубе и, когда увидел лезущего на борт малайца хотел столкнуть обратно, но что-то остановило его. Через час вся палуба превратиласть в торговый рынок, а каманда еще сингапурские доллары не получала. Но и после получения сидящих на палубе торговцев здорово не порадовали, так как бывалые моряки сказали, – «в городе дешевле».
Из команды создали три группы и на подошедшем катере отправились в Сингапур. Морской вокзал располагался на центральной набережной внутреннего рейда. Советские моряки, не теряя достоинства, прошли по аккуратной набережной, через скверик, где росло несколько красивых, будто выточенных пальм. На их фоне, с видом на внутренний рейд, естественно сфотографировались, поскольку Ваханов не забыл захватить с собою фотоаппарат. Однако позирование перед объективом не было конечной целью визита на малазийскую землю. Она заключалась в реализации полученной валюты, которая шевелилась в карманах и не давала покоя. В город шли вдоль ухоженного арыка тоже обсаженного пальмами, через мостик, мимо соборной церкви с открытыми дверями. Верующие общались с Богом комфортно, сидя на лавочках, как в кинотеатре, в отличии от стоящих толпой христиан в православных церквах. Сегодня воскресенье и все магазины закрыты. Попадающиеся навстречу малайцы были все низкорослые и очень худые, одни мослы. Чем они питаются? Но, вот, наконец, увидели идущего навстречу нормально упитанного малайца:
– Здравствуйте, товарищи, – вдруг поздоровался он на чисто русском языке, – если вы ищите что-нибудь купить, у меня здесь недалеко магазин.
Все приятно обрадовались и скопом двинулись за ним. Он повел не через парадный вход, а через захламленный, как у любого магазина, дворик. Здесь, прихватив ящик кока-колы, поставил в магазине на прилавок, сказав:
– Это для утоления жажды от меня.
На улице жарко, в магазине душно и неожиданный прохладный напиток, как все равно ложка к обеду, всем пришелся по душе. Кое-кто видел его впервые, но все о кока-коле слышали, а некоторые давно хотели попробовать. Щедрость продавца вылилась в признательность и окупилась: все выданные доллары оставили здесь. Магазинчик небольшой, но был забит товарами швейных изделий и другим модным ширпотребом. Советские магазины о многих таких товарах только мечтали. Там все старомодное из хлопка и льна, а здесь из синтетических материалов прочный нейлон и дешево. Разве можно сравнить? Глаза у покупателей загорелись.
Кроме хозяина здесь был еще молодой индус по имени Радж и индианка в национальном костюме. Она принимала деньги, и они все, на перебой, предлагали товары. Наивных и неопытных посетителей закружили напрочь. Многие покупали женские нейлоновые кофточки, бывшие в СССР в большой моде. Латыш приобрел их более двух десятков, истратив почти все доллары, а Витя – белую нейлоновую рубашку и нейлоновые сингапурские носки. Дальневосточные моряки слышали, что балтийские и черноморские занимались спекуляцией, продавая купленные за рубежом тряпки. Малая монета закрыла солнце. Тогда это еще не было узаконено и не называлось коммерцией, как сейчас и дальневосточниками осуждалась. Они если и покупали кофточки, но только для того, чтобы расплатиться ими в ресторане за ужин.
Радж тоже говорил по-русски:
– У нас часто бывают моряки из вашей страны, а однажды делали покупки популярные артисты Крючков и Филиппов.
После того как истрачен был весь валютный порох и стрелять по иноземным товарам стало нечем, дальневосточные морские волки, отправив двоих с покупками на такси, с облегчением прошлись по городу. Они увидели много интересного, что не могли разглядеть, пока голова была забита вещизмом. Например, как растут бананы около домов. Спокойно растут, как у нас яблони и вишня в палисаднике. Обратили также внимание, что на перекрестках загорелые полуголые малайцы продавали кокосовые орехи и якобы в них кокосовое молоко. Было жарко и хотелось попробовать, но «порох» закончился.
Наконец все русские иностранцы собрались на своей родной территории – «Бикине», чтобы обменяться мнением о Сингапуре и продолжить путь дальше. Сидели не просто разговаривали, а пробовали экзотические фрукты: бананы, ананасы, которыми порадовал мореходов этот южный порт, куда они заходили. Последний раз продукты получали в Латвии, а идти еще далеко. В Сингапуре пополнили продуктовый запас. И к этому времени поспели фрукты, как не попробовать? Больше всего Виктору запомнился ананас. Такой величины он больше нигде не видел – 4 килограмма. Выдали на двоих и, когда разрезали пополам, от розовой мякоти пахнуло таким сладким и родным запахом клубники, что нетерпение проглотить кусочек превзошло все ожидания. И кости по Родине плачут.
Прощай
