Тверские ратоборцы - Борис Ершов

 В знойной Аравии и знать не знали, что истоки создания лучшего в мире оборонительного оружия находятся не просто в холодной России, но и в том числе в малоизвестном им городе Твери. А уж фамилию одного из его теоретиков-исследователей наверняка и подавно никто не знал. Впрочем, знают ли о нём и сейчас в России? Да и у нас в Твери? Ведь нет пророка в своём отечестве, о нём узнают лишь после смерти.

 ***

 Коля Федотенков родился 20 марта 1920 года в селе Сёлы нынешнего Нелидовского района Тверской области. Закончив местную семилетку, он поступил 15-летним пареньком в Тверской вагоностроительный техникум, который успешно окончил в 1939 году. Не успев поучаствовать в постройке ни одного вагона, Николай призывается в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, а поскольку он имел среднетехническое образование, то его направили в училище зенитной артиллерии в Горький. При выпуске в апреле 1941 года Николай Федотенков получает звание лейтенанта и направляется служить в должности командира взвода отдельного зенитного дивизиона под городок Ровно на Украине.

 Там он и встретил войну, воевал, как и все, мужал, закалялся, рос как командир, командовал огневым взводом, батареей, был заместителем командира дивизиона. В 1943 году Николай служил уже в должности помощника начальника штаба Краснодарского дивизионного района ПВО.

 Стратегическая инициатива летом 1943 года принадлежала Красной Армии, поэтому командование, кроме непосредственных боевых задач, стало обдумывать и перспективы — армию послевоенного времени, ядром которой должны стать теоретически грамотные специалисты своего дела. Николай Никитович попал в число кандидатов-фронтовиков для обучения в Артиллерийской академии по полной программе с её окончанием заведомо после войны.

 Военную артиллерийскую академию им. Дзержинского, эвакуированную в Самарканд, а потом возвращённую в Москву, Николай Никитович окончил в 1947 году. В 1948 году капитан Федотенков получает назначение в НИИ-2 Академии артиллерийских наук в Евпатории. Вспоминает его коллега и сослуживец И.В. Ерохин.

 «Он пользовался репутацией хотя и молодого, но энергичного и инициативного исследователя. Входил в коллектив исполнителей знаменитой «Темы 56», включавший наиболее сильных сотрудников института: Евгения Васильевича Золотова — впоследствии академика АН СССР, Михаила Дмитриевича Ионова, Владимира Яковлевича Кутырева, Вадима Николаевича Журавлёва, Ефима Семёновича Фридмана, Евгения Сергеевича Цуканова, Александра Михайловича Рерле и других.

 Быть исполнителем этой темы считалось весьма престижным, ибо она явилась мощной заявкой на научную зрелость всего института. До этого на НИИ-2, который в отличие от других, столичных НИИ пребывал на краю страны у турецкой границы, смотрели свысока и называли иронически «ни два, ни полтора». А после авторитетной оценки результатов «Темы 56» знаменитый математик, специалист в области исследований по теории вероятностей Елена Сергеевна Вентцель не без основания провозгласила; «Отныне центр науки о стрельбе по воздушным целям перемещается из Москвы в Евпаторию».

 Институту помогали всемирно известные математики академики Андрей Николаевич Колмогоров и Анатолий Аркадьевич Благонравов, поддерживали Владимир Семёнович Пугачёв и Елена Сергеевна Вентцель из ВВИА им. Жуковского, бесподобный Никита Игнатьевич Пчельников, морской зенитчик Арам Арутюнович Свешников и другие известные учёные.

 В том же 1955 году Николай Никитович Федотенков в числе первых пяти сотрудников, в один заход успешно защитивших кандидатские диссертации, «освятил» только что созданный Учёный совет НИИ-2.

 Начиная хотя и с важной, но узкой проблемы воздействия осколков снарядов по целям, он выходит на оценки их уязвимости и законы поражения. Затем возглавляет отдел по анализу и учёту влияния на стрельбу зенитной артиллерии метеорологических и баллистических факторов (знаменитые «дельты»).

 Приложил руку Николай Никитович и к ещё одной интересной, но печально закончившейся «Теме 8М», с участия в которой и я начал свою научную деятельность. В ней обосновывались перспективы развития всего вооружения зенитной артиллерии.

 «Мы, — вспоминает И.В. Ерохин, — предприняли последнюю отчаянную попытку если не спасти, то хотя бы продлить жизнь ствольной зенитной артиллерии на основе не только более мощных калибров — 130 мм и 157 мм, но также конических стволов и подкалиберных систем с пушками калибров 130/65 и 180/90 мм, с использованием в ПУАЗО (приборы управления артиллерийским зенитным огнём — Б.Е.) не только прямолинейных, но и криволинейных гипотез о движении воздушных целей за время полёта снаряда. Убедились, что здесь надежд нет. Не увидели мы спасения и в развивавшемся братским НИИ-4 направлении неуправляемых зенитных ракет типов «Чирок» и «Стриж», которые в случае промахов спускались на парашютах (обратите внимание, какой был экономный подход!). Они имели на каждом борту обратный адрес с обращением: «Нашедших (подобравших) просим сохранить и сообщить (туда-то)».

 «В конечном счёте мы честно признали, что перспектив у ствольной артиллерии нет, и надо переходить к управляемым в полёте зенитным ракетам, чтобы решать задачу не числом боеприпасов и батарей, а точностью применения каждого из них», — закончил Иван Васильевич.

 Мало кому известно, что в начале 1950-х годов в СССР разгорелась нешуточная борьба между сторонниками сохранения ствольной зенитной артиллерии и идеологами нового вида оружия — зенитно-ракетного. В большой тайне создавалась группа генерала Валуева как основа будущего аппарата управления ЗРВ. По-прежнему большим весом обладал командующий зенитной артиллерией войск ПВО генерал Кацоев со своим аппаратом. За провальные для ствольной артиллерии результаты научно-исследовательских работ в 1955 году НИИ-2 был наказан «за отрыв от жизни и нужд войск, за предательство по отношению к своему оружию»; начальник НИИ-2 генерал Ованес Сетракович Ованоглян был снят с должности и отправлен в отставку, а ряд других руководителей переведены в войска для «оказания им реальной помощи». Мелкую, с точки зрения больших генералов, сошку — таких сотрудников, как Николай Федотенков, естественно, не тронули.

 Но жизнь брала своё. В 1956 году зенитная ствольная артиллерия признана неперспективной на высшем уровне. В 1957 году Никита Хрущёв с ликованием заявил, что в СССР уже третий год не сверлят артиллерийские стволы, а вместо них ракеты «гонят как сосиски». Максималистские, непродуманные заявления Хрущёва на военные темы, в частности, о ликвидации стратегической бомбардировочной авиации, резке на металлолом крупных кораблей ВМФ (мы, мол, врага теперь ракетами достанем!) наделали много вреда Вооруженным Силам страны. Их последствия аукались нам вплоть до 80-х годов. Но надо признать, что для становления ЗРВ позиция первого секретаря сыграла всё-таки положительную роль.

 В 1956 году Научно-исследовательский зенитный артиллерийский институт преобразуется в НИИ-2 ПВО, а в следующем 1957 году передислоцируется в Калинин. Таким образом, Николай Никитович после многолетней отлучки снова оказался на родной земле. Большинство «евпаторийцев» были понижены в должности, только заместитель начальника института Вадим Николаевич Журавлёв удержался в должности начальника отдела, да ещё два начальника отделов — лауреат Сталинской премии Павел Владимирович Порожняков и Николай Никитович Федотенков стали начальниками отделений. На руководящие должности на новом месте набирали извне.

 Вскоре Николай Федотенков назначается заместителем, затем начальником зенитно-ракетного управления института, получает первым из научных сотрудников звание «генерал-майор», становится одним из первых докторов наук. С самого начального периода жизни института в Калинине заместителем Н.Н. Федотенкова был замечательный учёный-математик Евгений Васильевич Золотов, защитивший докторскую диссертацию в 1962 году. Успехи коллектива в значительной степени определялись эффективным руководством этих талантливых людей, ставших видными учёными. Сегодня их уже нет в живых, но память о них жива как об основателях калининской, теперь тверской, научной школы развития ЗРВ.

 Все, кто работал вместе с «Федотом», — так, невзирая на высокий чин и звание, с любовной фамильярностью он прозывался в коридорах и курилках, в разговорах без начальства, — вспоминали его как умнейшего, добрейшего, внимательного и корректного человека. «...Он был по-крестьянски мудр, прост, доступен в любое время суток, — вспоминает Иван Титович Зюзьков, которого ещё в 1953 году в Евпатории принимал на службу подполковник Федотенков. — С ним очень легко было работать и выполнять любые его задания. Его мудрость и огромный опыт, приобретённый в годы Великой Отечественной войны, в годы работы в институте позволяли ему подхватывать, развивать и практически внедрять любые новшества и полезные для науки и практики вопросы, направленные на повышение эффективности ЗРВ».