Рейхов сын - Сэй Алек

Полный генерал и его штаб были в смущении. Сам Монтгомери некогда, пусть и недолгое время, служил в одной части с покойным сыном сэра Горацио и хорошо знал старика, немало из его офицеров проходило службу, в то или иное время, под началом Хорнблауэра, все они отлично осознавали, что он старый и славный служака, храбрый солдат, но, увы, ни черта не смыслит в том, как вести войну в современных условиях. Отказать ему было немыслимо, дать под начало боеспособную часть - невозможно. Бригадир и сам осознавал это ничуть не хуже более молодых офицеров: старость старостью, но из ума этот, в высшей степени здравомыслящий джентльмен отнюдь не выжил, а привычки делить мнения на свои и дурацкие и вовсе никогда не имел. Он попросил скромную должность командира добровольческого полка. «Я давно не юн. - сказал он тогда. - Но проследить за строительством укреплений и рытьем рвов пока еще вполне способен».

Кто же знал тогда, что корпус Манштейна все же сможет выйти в предместья Лондона, и на его пути окажутся лишь кто чем вооруженные ополченцы Хорнблауэра, сотня регулярных солдат из разбитых в бойне под Гастингсом полков и одна единица бронетехники - жители столицы даже «Малыша Вилли» вытащили из музея, отремонтировали и теперь бронированный ветеран Великой Войны вновь готов был сражаться. Сражаться со всей танковой мощью Вермахта.

- Как вы думаете, Мак Оуэн, скоро они догадаются, что на холмах к югу от нас никого нет? - обратился Хорнблауэр к своему заместителю, такому же ветерану как и он сам.

- Не более чем через четверть часа, сэр. - флегматично отозвался полковник. - Хотя если к ним за это время подтянутся танки из под Уокинга, нам так и так крышка.

- Вы не верите в наши двухфунтовки, сэр Джеймс?

- Я не верю в наших канониров, сэр Горацио.

- Что ж, поделать мы все равно ничего не можем. Людей у нас для тех позиций нет, а подкрепления задерживаются. - бригадир, даже сейчас облаченный так же, как и при визите в штаб Монтгомери, пожал плечами. - Остается лишь сражаться и умереть. Империя велика, но отступать нам нынче некуда - Лондон за спиной. О! Гляньте, похоже фон Штокгаузен отправил к холмам два отделения для разведки.

- Быть может отрядить туда несколько человек, сэр? - спросил Мак Оуэн. - Постреляют, создадут видимость обороны, может и обманут бошей.

- Они, увы, немцы а не идиоты, полковник. К тому же противник заканчивает концентрацию сил. Держу пари, роту наш визави направит на охват фланга, а сам ударит на нас в штыки не позднее чем через десять минут.

- Думаете решится? - усомнился сэр Джеймс.

- Уж звук выстрелов охотничьих штуцеров, а ими у нас вооружена едва не треть солдат, он от пальбы из современного оружия отличит, можете не сомневаться. - бригадир извлек из кобуры револьвер и взвел на нем курок. - Не дурак, понял кто ему дорогу перекрыл. Эх, мы с вами пожили, умирать нам не страшно, Мак Оуэн. Об одном молюсь - лишь бы наша гибель была не напрасна, только бы успел Монтгомери стянуть силы хотя бы под Уолтон-на-Темзе. Если б знать что так и будет, счастливым человеком бы я покинул этот свет, сэр Джеймс. Пойдемте, нам надо подбодрить наших солдат перед их последним боем.

Бригадир и полковник прошлись по полнопрофильным окопам, отрытым волнотерами, теперь их же и вынужденными защищать. В большинстве своем это были либо уже пожилые, с сединой и залысинами почтенные отцы семейств, либо сущие юнцы, ученики колледжей и молодые рабочие, напуганные близостью врагов.

- Ничего-ничего, молодцы. С такими солдатами как вы я бы и от целой армии Лондон отстоял. - словам Хорнблауэра, разумеется, мало кто верил, но при виде бравого боевого генерала при полном параде на сердцах у англичан становилось как-то легче, надеяться хотелось, что за таким командиром не пропадешь. - Не раскисать, рядовой, а то выражение к лицу прилипнет, на порог приличного борделя не пустят!

- А, капрал Браун! - Мак Оуэн тоже не отставал от командира. - Смотрю, старая гвардия вновь в строю! Что, вдарим бошам как тогда, на Сомме?

- Благослови вас Господь, сэр, столько они здесь не продержаться.

Посыльный с наблюдательного пункта нагнал Хорнблауэра и что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул, и жестом отпустил обратно.

- Приготовиться к отражению атаки! - громко приказал он, а потом, много тише, добавил. - Немцы начали выдвижение к холмам, сэр Джеймс. Сейчас начнется.

Старики подошли к брустверам с револьверами в руках. Все что могли, они сделали. Оставалось только отстреливаться.

Сэр Горацио не ошибся - минуту спустя солдаты из «Великой Германии» начали атаку. Где короткими, а где и довольно длинными перебежками преодолевали они открытые пространства, мастерски укрываясь в мельчайших складках местности, отвечая на частую но беспорядочную пальбу ополченцев редкими, но убийственно точными выстрелами, сближаясь под прикрытием огня минометов и полевых пушек для последнего рывка.

Хорнблауэр выцелил очередного солдата в фельдграу и выпустил последний патрон из своего Веблея.

- Все. - с мрачной торжественностью произнес он. - Сейчас сойдемся.

Однако на сей раз бригадир ошибся. Отправленная на захват высот рота немцев, чего сэр Горацио не заметил, в панике улепетывала назад. Миг, и земля дрогнула от дробного грохота копыт, запели рожки, и через холмы, на рысях, перемахнул вал королевских конногвардейцев. Они шли умирать - за Англию и короля. В парадной форме.

Это было прекрасное, завораживающее и внушительное зрелище - казалось, время обратилось вспять и на Землю вернулись преславные времена герцога Веллингтона. В своих черных и красных мундирах, начищенных до блеска кирассах и шлемах с разноцветными плюмажами, с обнаженными палашами, кирассиры не задерживась на перестроения ринулись вперед, стремительно переходя в галоп, не обращая внимания на, сначала редко, а затем все чаще и чаще полетевшие в их сторону пули, на падающих товарищей и кричащих от боли раненых коней.

- Это… - ахнул Хорнблауэр. - Черт возьми, это великолепно, но так не воюют!

А передовые всадники, меж тем, уже врубились в правофланговую роту солдат из «Великой Германии», смяли их, обагрив кровью врага клинки, и ринулись дальше, среди взрывов, свиста осколков и пенья пуль.

- Примкнуть штыки! - бригадир выхватил шпагу и вспрыгнул, одним движением, словно молоденький, на бруствер окопа. - Поддержим гвардию! Боже, храни Англию! В атаку! За мной!

И первым ринулся вперед.

На подступах к Иерусалиму

17 сентября 1941 г., 11 часов 45 минут

- Вот отчаянная голова. Что творит, а? - восхищенно произнес высунувшийся из люка командирского танка майор Вилко, разглядывая поле боя, где уже дымили два английских «Крестоносца» и французский R 40, в бинокль. Бинокль был отменный, цейсовский, выигранный в карты у одного из интендантов немецкого XIX-го танкокорпуса незадолго до наступления в Бельгии.

35-й отдельный танковый батальон Арсения Тарасовича первым вышел в предместья столицы Иудеи, прорвав слабое вражеское сопротивление под Рамаллахом, и теперь Вилко стремился закрепить успех. Первая и вторая роты батальона и вся имеющаяся мотопехота были посланы им охватить фланги, четвертая рота, состоящая из самоходок, отстала на марше, а третьей роте капитана Хальсена, вместе с приданным ему батальоном тувинских кавалеристов, майор приказал изображать наступление по центру, сковать и вытянуть на себя как можно больше сил неприятеля, покуда подходят основные силы бригады. Макс Александр так и сделал… поначалу. А сейчас, решив что врагов для него собралось вполне достаточно, рванул в атаку уже не мнимую, а реальную. Противотанковые двухфунтовки и 25-миллиметровки англо-французов ничего не могли поделать с его КВ - огонь же советских пушек для техники и живой силы неприятеля был смертелен, а скачущие немного позади бронированных махин кавалеристы готовились уже обогнать танки и сойтись с врагом в рукопашной. И в том, что это у тувинцев получится, и в том, что врага они опрокинут, Вилко ничуть не сомневался - Передовой полк вообще себя зарекомендовал в качестве первейшего пугала для солдат Новой Антанты. Там, где на своих мохнатых лошадках появлялись тувинцы, солдаты противника предпочитали побыстрее разбегаться с криками «Ой, мамочки». При том, что ни в какой особой жестокости, в отличие от тех же, например, зуавов, тувинские кавалеристы замечены не были.

- Вот бiсов сын. Эдак наш Хальсен Львиное Сердце в одиночку освободит Гроб Господень. - пробормотал Вилко и спустился внутрь танка. - Непорядок, надо поучаствовать.

- Товарищ майор, штаб бригады вызывает. - тут же доложился радист.

Выслушав приказ, короткий, емкий и, по сути своей, нецензурный, Арсений Тарасович плюнул в сердцах, ругнулся, и оттеснив радиста лично отдал распоряжение всему батальону отступать.

- Командир, ну я ж их почти дожал! - раздался из динамиков возмущенный вопль Хальсена. - Через полчаса, - край, - за околицу зацепимся!