На поиски динозавров в Гоби - Анатолий Рождественский

Проехав мимо Айл-Баян-Сомона, машины взяли курс на северо-запад, в направлении Улцзэйту-Хурала. Путь проходил по пескам, поросшим мелким саксаулом. После вчерашнего ливня машины шли легко на второй скорости, а местами даже на третьей. Пески сменились ровным, довольно твердым плато, по которому мы быстро добрались до Улцзэйту-Хурала.

Монастырь Улцзэйту-Хурал расположен у северного подножия невысокой гряды, — за которой было Эргиль-Обо. Сам монастырь, сравнительно небольшой, стоит на левом берегу сухого русла, вероятно, некогда наполненного речной водой, а теперь дождевой. По-видимому, когда-то здесь был оазис, от которого сохранилась и доныне целая роща хайлясов. На берегу русла находился превосходный колодец, защищенный от песка и пыли будкой, внутри которой имелось механическое приспособление для черпания воды. В самом монастыре обитателей не оказалось, но чувствовалось, что здесь кто-то живет, так как развалин было мало, а во внутренних дворах подметено. На многих дверях монастырских построек висели замки.

От монастыря на юго-восток, т. е. в направлении Эргиль-Обо, шла старинная караванная тропа. Эргиль-Обо, таким образом, было узловым пунктом, где сливались две караванные тропы — одна с запада, по которой мы пытались пробиться сначала, а другая — с севера, по которой ехали теперь. Машины сильно вязли в глинистой почве, пока неожиданно "Дзерен" не остановился вовсе. Василий Иванович объявил: "бензин бахкуй", т. е. бензина нет. Наш проводник не на шутку перепугался от такого сообщения, но я поспешил его успокоить, объяснив, что бензина нет в баке, но он есть в бочке на машине. Однако проводник успокоился и повеселел лишь тогда, когда машина заправилась и мотор заработал.

Глины сменились глубокими песками, и нам пришлось бросить тропу, которая, кстати, тут же терялась в песках, и взять влево — в объезд. С подъемом вверх пески становились глубже и мягче, но машины все еще шли на второй скорости. Так проехали мы еще несколько километров, пока не началась полоса, шириной около километра, настоящих барханов, но небольших. Страшно подумать только, чтобы тяжело нагруженные трехтонные машины смогли бы преодолеть, да еще в подъем, барханы. Нужно сказать, что в тот момент мы сами не верили себе, что машины пройдут, хотя участок был и небольшой.

Лицо проводника тоже стало напряженным, чувствовалось, что он волнуется, хотя, как всякий восточный человек, и умел скрывать свое волнение лучше нас. Теперь решалось: "быть или не быть!" Любой ценой нам надо было преодолеть эти пески, ибо назад пути уже не было: бензина оставалось совсем немного. И машины, включив первую скорость, под яростный рев моторов медленно поползли на перевал. Напряжение достигло крайнего предела: хотелось подтолкнуть машины, чтобы их не засосали эти страшные пески. Но пески, обильно смоченные водой, были теперь смирные и, как в сказке: "расступились и пропустили нас", о чем невозможно было даже мечтать в сухую погоду. Барханы сменились обычными, мягкими в сухую погоду, песками, которые мы преодолели довольно легко — через километр пути машины коснулись колесами перевальной площадки, на которой стояло обо. Эргиль-Обо было перед нами как на ладони — к нему оставалось только спуститься. Многократное "ура" возвестило о нашей победе.

Здесь проводник, которого мы горячо поблагодарили, распрощался с нами и, взвалив захваченное седло на плечи, отправился обратно в монастырь, рассчитывая там у своих знакомых взять лошадь. Мы же, немного постояв на перевале, начали спуск к Эргиль-Обо, до которого оставалось теперь по прямой не более 15 километров. Солнце начало садиться, и мы заторопились в надежде сегодня же добраться до обрыва.

С этой стороны перевальчика также шла полоса барханных песков, но машины преодолели ее легко, так как катились вниз. Километров через пять мы уже спустились на равнину, идущую к подножию Эргиль-Обо. Однако дно котловины настолько раскисло, что машины начали поминутно "садиться". Тем временем стемнело. Волей-неволей пришлось остановиться на ночлег.

С утра, это было 27 августа, все вокруг окутал необыкновенно плотный туман, скрыв от нас и Эргиль-Обо. Будто все злые силы объединились, чтобы не дать нам добраться до Эргиль-Обо. Но вот часам к 10 утра туман начал понемногу рассеиваться, а вместе с тем и вырисовываться обрыв. Он имел какой-то зловещий вид в серой дымке, сквозь которую тщетно пытались пробиться красноватые лучи солнца, неведомо где затерявшегося. Обрыв казался черным базальтовым плато, занесенным до самого верху песками. К западу он тянулся насколько хватал глаз, а на восточном краю виднелось знакомое обо. Но теперь даже как-то не хотелось подъезжать к обрыву — такому угрюмому и неуютному. Весной, когда мы здесь были, при ярком солнечном свете Эргиль-Обо казалось нам приятным, живописным местом. Теперь, в пасмурную погоду, веселые краски потускнели, и Эргиль-Обо стало таким неприглядным, что, вероятно, проезжая мимо и не зная, что здесь много костей, мы бы даже не подъехали сюда, приняв осадочные породы за магматические.

Машины не смогли ехать прямо, так как впереди были лужи, и нам пришлось "семь верст киселя хлебать", взяв влево и непрерывно меся раскисшие глины. Машины с трудом ползли на первой скорости, "садясь" через каждые 100 метров. 10 километров такого пути нам хватило до второй половины дня, пока, наконец, не выбрались на более песчанистую твердую почву. Через несколько минут мы уже добрались до того места, где весной стоял наш лагерь. Никаких следов его не осталось. Ветер занес песком и развеял обрывки бумаги, тряпок и прочий хлам, который обычно остается, когда снимают лагерь.

Итак, закончился маршрут вдоль Великой Гоби — тысяча километров бездорожного пути по незнакомой местности, без точных карт и почти без проводников. В баках машин осталось 100 литров бензина.

На следующий день мы заложили раскопку в том же месте, где и весной, но костей оказалось мало. Попадались отдельные челюсти, кости конечностей, но целых черепов и скоплений костей не было. Очевидно, весной мы напали на "костное гнездо", которое тогда же в основном и исчерпали.

Погода после нашего приезда установилась ветреная. Это мешало работе, особенно когда ветер дул в раскопку, поднимая из отвала тучи песка и пыли. Мы обнаружили поблизости два колодца с прекрасной питьевой водой. До одного из них оказалось всего 3 километра. Это было очень важно для нас, так как запасы бензина были на исходе.

Пока Эглон руководил раскопками, мы с Новожиловым совершили на машине две поездки в западную часть Эргиль-Обо, за 30–35 километров от лагеря. Костей здесь было еще меньше, чем в восточной части Эргиль-Обо, так как костеносный горизонт, имевший форму линзы, в этом месте выклинивался, но зато здесь оказался хорошо развитым верхний конгломератовый слой, в котором Пронину удалось обнаружить два полных панциря гигантских сухопутных черепах [18].