Четвёртый поросёнок - Сергей Калашников

Гость, однако, смотрит недоверчиво — уж больно худосочны эти подростки… хотя…

— Не покажете? — в глазах смесь надежды и сомнения.

— Отчего же нет? — Нинка переводит свой разведчицкий шлем в режим трансляции, а Федька кивает головой на дверь. — Извольте. Только здесь тесновато.

Отожгли они с настроением — прямо во дворе, включив музыку на трофейном шлеме. Парня чуть смущало, что отец тоже вышел посмотреть и, скрестив руки на груди, наблюдал за ними непроницаемым взглядом. Впрочем, музыка и ритм так захватили, что на зрителей внимания просто не оставалось. Да и Мелкая сегодня была просто огонь — загорелась видно желанием всех удивить.

— Прекрасно, — Михал Михалыч аж подпрыгнул, когда они замерли, тяжело дыша под последние звуки аккомпанемента. А отец широко улыбнулся и подмигнул, показав большой палец. — Значит так, молодые люди…

… так крепко влипнуть Федьке раньше не доводилось ни разу. Раут, посвящённый встрече промышленников и военных в представительстве президента должны были посетить многие заметные люди Прерии. С супругами.

Первым следствием принятого приглашения оказалась полная Федькина занятость в детской — ма готовила Мелкую к выходу в свет, а папа утюжил сыну брюки и рубашку — не столь ловок Кирилл Сергеевич управляться с малышнёй.

Какое-то время обстановка в доме была авральная, а потом потянулись томительные минуты ожидания.

— Ты хто? — ошарашено спросил Нах-Нах незнакомую красавицу, вышедшую на террасу, и с удовольствием увидел, как глаза её становятся знакомо квадратными — она только что получила незабываемый комплимент. Конечно, он её узнал. И не узнал. Платье, всё-таки, достаточно открытое, так что приметные местечки взору доступны… захотелось пробежать по ним губами. Впрочем, придётся обождать. Кажется, сегодня этого не миновать в любом случае.

Распорядитель чинно объявлял имена прибывающих, а Нах-Наха с Мелкой провели незаметно, велели раствориться в толпе и не отсвечивать до тех пор, пока не начнутся танцы. Потом была скучноватая речь о том, что планета осталась в изоляции, но, тем не менее, должна быть всегда готова… а для этого необходимо… длинный перечень компонентов и материалов, которых здесь отродясь не было, содержал крайне ограниченное количество знакомых Федьке слов. Мелкая держала его под руку и позволяла прогуливать себя вдоль столов с закусками и напитками.

Время от времени она здоровалась с кем-то из ребят и девчат в белых курточках обслуживающего персонала — ни одного знакомого Федьке лица. Появилась Стебель под ручку с представительным мужчиной и удивлённо уставилась на пару малолеток.

— Не узнавай её, — шепнула Нинка, чувствительно сжав локоть. — На меня сегодня все цыкают, чтобы не лезла к ним.

— Кто — все-то?

— Учились вместе, — на лице её нарисовалась задумчивость.

Впрочем, длилось это недолго — настал их час. Разумеется, когда зазвучала музыка, они вышли как будто одни из собравшихся. Нинка заученно отзывалась на музыку, но ни озорной зажигательности, ни страсти в её движениях на слышалось, да и у Федьки не было того азарта, как во дворе — под взглядом отца. Осознание, что на них смотрят все эти чужие люди… Впрочем, к середине танца, музыкальный ритм своё дело сделал — потихоньку разошлись, забыли о зрителях, или те сами замерли, наконец, оценив выступление по достоинству, и перестали отвлекать. Глаза Мелкой привычно засияли, движения стали быстрыми, улыбка дразнящей, так что он на самом деле вдруг ощутил влечение к ней, хорошо не растерялся, а сумел вложить все чувства в танец. Финальный «почти поцелуй» вышел просто на ура, так что после завершающего аккорда их оглушили взрывом бурных аплодисментов.

После этого затанцевали многие пары, а к Нинке стало не пробиться. Показалось, что молодые офицеры скоро прямо здесь начнут стреляться за право покружиться с Мелкой. Впрочем, красивых женщин, умеющих танцевать, хватало. Как говорится — главное было поднести фитиль. Через некоторое время, дыша, словно загнанная лошадь, примчалась Нинка:

— Прикрой меня скорее, пока снова не пригласили, — выдохнула она и получила из рук ближайшего белокурточника стакан лимонада. Федька бы тоже подал, но ему это оказалось не так удобно, потому что перестал бы заслонять подругу, потянувшись за напитком, и он замешкался. Сам же незнакомый парнишка так старательно делал вид, будто никогда не встречался со спутницей Нах-Наха, что стало ясно — абориген — совсем не умеет притворяться.

— Ощиплю! — вместо «спасибо» сказала ему Нинка так незаметно, что её перекошенный в сторону рот было видно с противоположного края зала.

Неподалеку средних лет офицер объяснял штатскому помоложе, чем не подходят предлагаемые ткани для современной амуниции. Чуть в стороне рассуждали о недостатках доступных сортов бездымного пороха, а в компании, к которой примкнул Степан Асмолов, прикидывали возможности имеющегося парка средств доставки для того, чтобы выводить на орбиту снаряды реактивных миномётов.

Взрослые гости отдавали должное угощению, отчего делались веселее и непринуждённей. Где-то заспорили, где-то заржали. Становилось скучно, тем более — танцы пошли по принципу «каждый сам за себя». Ребята потихоньку ушли с раута. Нинка натёрла ноги в туфельках, пусть и не на высоких, но всё равно непривычных каблуках. Ехать на Федькиных руках она отказалась наотрез, а пошла босиком.

Настроение у обоих оказалось неважным, и намерение Нах-Наха пройти губами по некоторым местам, улетучивалось с каждым шагом. Непонятно откуда, но он чётко понимал — что-то не так, но требовать объяснений бесполезно.

Глава 20

Её личный капитан

Мир Маруси, еще недавно такой сумбурный и беспокойный, полный одиночества и неясных тревог о будущем, и, тем не менее — такой простой и понятный, перевернулся. Не то чтобы это было как-то заметно внешне. Нет, всё вокруг осталось прежним, но сама она стала другой. Более едкой, что ли, саркастичной, а в худшие минуты — дерганой, обидчивой, незнакомой самой себе. Мысли о своем новом положении — девушки капитана Савельева — не просто смущали — пугали, не давая нормально спать и мешая сосредоточиться на учебе.

И Стебелек еще подливала масла в огонь. Лучшая подруга, называется! Фекла в тот день влетела в спальню, вернувшись с озера, и с порога спросила:

— И чего хотел этот старый пень?

— Ничего, что он мой… парень? — разозлилась Маруся.

— Парень? Эй, да он мужик, прошедший огонь и воду, и медные трубы. Он в три раза тебя старше! — Стебелек, плюхнувшись на соседнюю кровать, вытаращилась на неё, как на чудо. — В отцы ведь годится!

— Неправда! Ему всего тридцать пять.

— А я о чем говорю — двадцать лет разница! — и Фекла вдруг спросила совсем другим тоном, с жадным любопытством: — Ну и как — было чего?

— Обалдела! Нет, конечно!

— А чего покраснела? Колись, подруга!

— Не твое дело!

— Значит, этим самым не занимались?

— Нет! — Маруся сама уже чувствовала, как горит всё лицо, и даже шея и уши. Не удержалась прихвастнуть, видя живой интерес Стебелька:

— Целовались только.

— Не, ну ваще, есть на свете справедливость? — воскликнула та, рухнув на подушку и горестно глядя в потолок. — У одних всё просто — гуляют себе вместе, ни на секунду не расстаются. У других вообще — один подход — и дитё скоро народится. Даже лучшая подруга целуется с красавцем-разведчиком. Одна я, как три тополя на Плющихе! Слышь, Марусь! А он, наверное, опытный… Целовался-то как?

— Определись, долговязина! Чего сказать-то хотела? То — старый пень, а то — красавец-разведчик.

Стебелек горестно вздохнула и выдала:

— Да какая разница, если вы так втрескались друг в друга. Вот увидишь, не успеешь оглянуться, замуж позовет. А там и дитём наградит.

— Ты что такое говоришь-то! — Маруся от смущения не знала куда деваться, подхватила с пола из корзинки Найду, как она назвала щеночка, уткнулась пылающим лицом в теплую шкурку. — Он вообще сказал, что два года подождем.

— Во, дура-а-ак! А ты чо — согласилась?

— Не знаю.

— Не, Марусь, ты меня поражаешь… Ой, что это у тебя!!!

Наигравшись вволю с проснувшимся резвым и зубастым щеночком, обессилевшая от смеха Стебелек выдала вердикт — капитан вовсе не такая сволочь, и она даже не против отдать за него свою подругу. И хоть до полного доверия в глазах Феклы Савельеву было еще далеко, Маруся порадовалась её словам. И без того страшно переживала, а уж реакции подруг боялась нешуточно.

Мелкая тоже удивила. Пришла тихая и спокойная, присела на кровать Маруси, осторожно погладив заснувшую Найду.

— Мне Нах-Нах рассказал про подарок капитана… Любишь его, да?

Оставалось только счастливо кивнуть, да зарыться с головой в подушку, под тоскливый стон Стебелька.