Сламона - Анна Овчинникова

Утвердившись в этой мысли, Джон отважно совался в густую коридорную толчею, путался под ногами у школьников в парке, торчал вместе с одноклассниками в игровой — и когда все принимались хвастаться, кто где провел это лето, он тоже иногда вставлял в разговор словечко-другое.

Ну и что же, что он все лето не вылезал из Мурленбурга? Зато только ему одному писала письма госпожа Роза, а загар у него был ничуть не хуже, чем у Тимми, который три месяца жарился на пляжах Кет-Бихау! А уж если бы его одноклассники узнали, где он успел побывать летом на самом деле…

Самой последней в школу вернулась Элис. Она ворвалась вечером тридцать первого августа в телекомнату, где первоклассники (нет, уже второклассники!) пытались смотреть мультики, но не столько смотрели, сколько болтали, и с порога огорошила всех сногсшибательной новостью: госпожа Роза не будет их больше учить, она вышла замуж и осталась в Шеке, теперь их учителем будет господин Джоунз!

— Врешь! — дружно закричали все. — Врешь! Откуда ты знаешь?!

— Директор сказал моей маме, — сверкнув коричневыми коленками, Элис повалилась на диван. — Он сказал, что пока нас будет учить господин Джоунз, а потом нам найдут кого-нибудь другого!

— Джоунз — это такой лысый и бородатый? — спросил Той. — который в прошлом году был у второклассников, что ль?

— Ага!

— Значит, он теперь будет и у них, и у нас?

— А госпожа Роза совсем уже не приедет? — жалобно пискнула Дорис.

Она единственная из одноклассников Джона не выросла за лето, оставшись такой же маленькой и робкой. Она была бы самой симпатичной девчонкой в классе, если бы не ее ужасное имя…

— Иди и спроси сама у директора, если не веришь! — фыркнула Элис.

— А что, пойдемте и вправду спросим! — живо предложил Той.

— Да ну-у, зачем? Завтра и так увидим, кто у нас будет!

— Не может быть, чтобы госпожа Роза совсем не приехала! Она же обещала, что в сентябре мы все вместе двинем в Сэтерленд…

— Эй! А Джонни хвастал, что госпожа Роза ему писала! — вдруг вспомнил Тимми. — Джон, она тебе вправду писала, а?

— Да… — ответил из дальнего кресла Мильн — он сосредоточенно отковыривал с коленки засохшую болячку и не принимал участие в общем галдеже.

— А она не писала, что останется в Шеке?

— Неа…

— Стала бы она ему про это писать! — хмыкнула Элис. — Может, ей еще надо было написать Джонни, что она влюбилась? И прислать ему фотку своего жениха?

— А что она выходит замуж — об этом она писала? — крикнул Чак. — Слышь, Джон?

— Не, — Мильн сковырнул болячку, слизнул с коленки каплю крови, встал и пошел к двери.

— Джонни, а про то, что она больше не вернется в Мурленбург, госпожа Роза писала-а? — проорал ему вслед Той, пробившись сквозь верещание мультяшных персонажей.

Но его вопль остался без ответа, потому что Мильн уже выскользнул за дверь.

Великий Маг Теварец

— …Теварец, почему они все время врут?! Неужели люди никогда не говорят правду?! Неужели они все… — Дэви поймал на себе пристальный насмешливый взгляд Теварца и запнулся. — Неужели они говорят правду, только если они — маги? — поправился он.

— Магам тоже случается врать, — ехидно прищурив волчий глаз, обронил Теварец. — Помнится, один мой знакомый маг обещал, что будет писать кое-кому письма… И сколько писем ты написал за лето, м-маг?

— Я не переписываюсь с вруньями! — звенящим голосом заявил Дэви.

— Ох-хха! —   фыркнул Теварец, закидывая руки за голову.

Хотя это было всего лишь «ох-хха», это было такое выразительное «ох-ххха», что Дэви не нашелся, что на него ответить.

Вздохнув, он вытащил из кармана три измятых затрепанных конверта и один за другим швырнул их в камин, прямо в середину жадного оранжевого пламени. Саламандра Тилли и ее сынок Типп вылетели из-за углей и принялись гонять бумажные игрушки по всему камину; под конец Типп сплясал лихой танец на обугленных клочках, махнул хвостом и вслед за своей мамой удалился в уютную светящуюся норку… Дэви пожалел, что госпожа Роза написала ему всего три письма и что ему больше нечего бросить на поживу веселым саламандрам.

— Теварец, неужели это никогда не кончится? — тихо спросил Дэви. — Неужели меня всю жизнь будут перебрасывать друг другу люди, сказавшие слово «сламона»?

Теварец ничего не ответил — упершись босыми ногами в каминную решетку, он, похоже, задремал с сигаретой во рту.

— Теварец… — снова окликнул Дэви. —   Это правда, что если я убью колдуна Конрада, Тройное Заклятье все равно не исчезнет?

 - Да… Это правда… — сонно пробормотал Теварец. — И что с того?

— Да ничего… Все равно я его убью! — ответил Дэви, рисуя пальцем на земляном полу летучую мышь. — Мне надо было сделать это уже давно… Но теперь, когда у меня есть Снежный Вихрь и «Лучезарный», я до него наконец доберусь!

Теварец резко выпрямился в кресле.

— Может, когда-нибудь ты его и убьешь, но не сейчас, когда старина Конни засел в Немой Горе!

— Да плевать мне на Немую Гору, охэй!

— Плюнуть ты как раз и не успеешь. Даже чирикнуть не успеешь, как его сторожевые пауки уже проглотят тебя, как канарейку! Так что придется тебе подождать, пока Конрад вылезет из своего убежища. И тогда — давай, валяй, убивай его хоть каждую пятницу!

— Я не собираюсь ждать, пока он вылезет, — спокойно ответил Дэви, трудясь над своим рисунком. — Бернгард вот тоже ждал, ждал, ждал… Так и помер, не дождавшись! А я завтра же отправлюсь в Немую Гору, начхать мне, что там не действует никакая магия…

Теварец рывком расцепил сплетенные под затылком пальцы, встал и, сильно хромая, пошел вдоль каминной решетки. Задел плечом чучело крокодила, щелчком пальцев разбрызгал его на тысячу искр и одним коротким пассом смел со стола все колбы.

— Теварец, ты что?!

Стол вдруг превратился в василиска, который с истошным верещанием бросился на Великого Мага, но Теварец вдавил хвост чудовища босой ногой в пол и обрушил из потолочной темноты целую бурю разноцветных зарниц. Постояв несколько мгновений под неистовством ярких вспышек, Теварец уничтожил василиска, круто развернулся и проковылял обратно к креслу.

— В Немую Гору ты не пойдешь, понял?! — наклонившись к Дэви, хриплым шепотом рявкнул он.

— Почему? — тоже шепотом спросил Дэви, невольно отодвигаясь.

Еще никогда, даже в страшную ночь падения Ассагардона, он не видел Теварца таким! Куда было взгляду василиска до бешеного испепеляющего взгляда Великого Мага!

Теварец, оскалившись, тряхнул Дэви за плечо.

— Я тебе запрещаю! — прорычал он.

— Что?

Дэви растерянно разинул рот.

Как только ученик становился магом, никто не мог ничего ему запретить. Настоящие маги всегда сами выбирали свой путь, и никто не смел задерживать их на этом пути, даже если они шагали прямиком в пропасть! Это было одим из непреложных законов, Теварец сам много раз говорил ему об этом, но теперь…

Теперь на пальцах Великого Мага, стиснувших плечо Дэви, похоже, стремительно вырастали волчьи когти, и Дэви прикусил губу, чтобы не закричать. Но куда сильнее, чем за себя, он перепугался за Теварца: вместе с лютой яростью в серых волчьих глазах бесновалась такая же лютая боль.

— Ладно… Хорошо, я никуда не пойду! Я не отправлюсь в Немую Гору, честное слово! — торопливо пообещал Дэви.

Теварец выпустил его плечо, рухнул в кресло и, согнувшись в три погибели, принялся растирать свои щиколотки, в кровь изорванные клювом василиска. Когти на его руках быстро укорачивались, превращаясь в обычные ногти, с его пальцев срывались фиолетовые молнии и ударяли то в каминную решетку, то в его голые ступни. Одна молния ударила в нарисованную Дэви летучую мышь — и ожившая крылатая зверушка с тонким писком заметалась над каминной доской…

— Выкинь из головы Немую Гору! — не разгибаясь, прохрипел Теварец. — Выкинь ее из головы раз и навсегда, понял?!

— Хорошо! — быстро ответил Дэви. — Только… почему ты так не хочешь, чтобы я отправился в Немую Гору? Я бывал в местечках и похуже этого…

— Похуже?! — Теварец вскинул голову, его глаза на мгновение снова полыхнули лютым красным огнем, но на этот раз Великий Маг быстро овладел собой. — В Запределье нет места хуже Немой Горы! Даже Подвалы Погибших Душ по сравнению с этой горой — неплохое местечко для прогулок! А я не для того потратил на твое обучение столько времени, чтобы начинать потом все заново с каким-нибудь другим тупицей! Если тебя прикончат в Немой Горе, кто тогда уберет хобо от моих дверей?

— А-а-а… — упавшим голосом протянул Дэви.

Теварец подставил руку перепуганной летучей мыши, и когда та опустилась на его ладонь, прицепил зверушку к вороту своего свитера. Потом снова привычно закинул ноги на каминную решетку и привычно вынул из воздуха сигарету…