Сталин. Наваждение России - Леонид Млечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Гитлер торопил Сталина с вступлением в войну против Польши. Вермахту не нужна была военная поддержка Красной армии, он сам мог справиться с поляками. Ему политически важно было участие Советского Союза в войне.
До сентября 1939 года советское правительство никогда не ставило вопрос о возвращении западных областей Украины и Белоруссии. И в первые дни боевых действий Красной армии этот лозунг еще не возник. Он появился позже как удачное пропагандистское объяснение военной операции против Польши.
10 сентября Молотов пригласил посла Шуленбурга и сказал ему:
— Советское правительство было застигнуто врасплох неожиданно быстрыми германскими военными успехами. Красная армия рассчитывала, что у нее на подготовку есть несколько недель, которые сократились до нескольких дней.
Молотов откровенно предупредил посла — Москва намеревалась заявить, что Польша разваливается на куски и Советский Союз вынужден прийти на помощь украинцам и белорусам:
— Это даст Советскому Союзу благовидный предлог и возможность не выглядеть агрессором. Советское правительство, к сожалению, не видит другого предлога, поскольку до сих пор Советский Союз не беспокоился о национальных меньшинствах в Польше и должен так или иначе оправдать свое вмешательство в глазах заграницы.
17 сентября 1939 года советские войска без объявления войны вторглись на территорию Польши. В тот же день утром немецкие войска получили приказ остановиться на линии Сколе — Львов — Владимир-Волынский — Белосток. Перед частями Красной армии была поставлена задача разгромить вооруженные силы Польши и взять их в плен, захватить стратегически важные объекты и не допустить ухода польских солдат и офицеров на территорию Венгрии и Румынии.
Польшу советская пропаганда так долго изображала врагом, что страна в это поверила и считала не немцев, а поляков фашистами… Драматург Всеволод Вишневский просил немедленно отправить его на фронт. Прозаик Валентин Катаев свое неучастие в боевых действиях обозначил одним словом — «Невыносимо!».
За неделю до войны, выступая перед своими генералами, Гитлер говорил:
— С осени 1938 года у меня возникло решение идти вместе со Сталиным. В сущности есть только три великих государственных деятеля во всем мире — Сталин, я и Муссолини. Муссолини — слабейший. Сталин и я — единственные, кто видит будущее. Таким образом, через несколько недель я протяну Сталину руку на общей германо-русской границе и вместе с ним осуществлю раздел мира.
Пока что руки друг другу протянули генералы вермахта и Красной армии. В Гродно совместный парад вместе с немецкими генералами принимал будущий маршал и дважды Герой Советского Союза Василий Иванович Чуйков, тогда комкор.
В Бресте в честь «советско-германского братства по оружию»
22 сентября тоже был проведен совместный парад. Парад принимали танкисты — немецкий генерал Хайнц Гудериан и комбриг Семен Моисеевич Кривошеин.
Гудериан писал после войны в «Записках солдата»:
«Кривошеин владел французским языком, поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы были удовлетворительно для обеих сторон разрешены… Наше пребывание в Бресте закончилось парадом и церемонией с обменом флагами».
В следующий раз Гудериан и генерал-майор Кривошеин встретятся через два года, в июле сорок первого, в бою под городом Пропойском, который Сталин прикажет переименовать в Славгород. Командуя механизированным корпусом, Кривошеин отличится в берлинской операции, за что будет удостоен звания Героя Советского Союза…
В некоторых районах части вермахта и Красной армии вместе уничтожали очаги польского сопротивления. Это и было «братство, скрепленное кровью», как потом выразился Сталин, высоко оценивая сотрудничество с фашистской Германией. Польша была оккупирована и перестала существовать как государство. Раздел Польши был назван в советско-германском договоре о дружбе и границе «надежным фундаментом дальнейшего развития дружественных отношений между советским и германским народами».
У Советского Союза и Германии появилась общая граница. Центральная смешанная пограничная комиссия двух стран работала в оккупированной Варшаве. 27 октября комиссия получила приглашение на обед к немецкому генерал-губернатору рейхсляйтеру Гансу Франку, которого после войны поляки повесят как военного преступника. Франк по-дружески принял советских гостей, пошутил:
— Мы с вами курим польские папиросы как символ того, что мы пустили Польшу по ветру.
В Закопане наркомат внутренних дел и гестапо создали совместный центр для «борьбы против польской агитации». Комиссар госбезопасности 3-го ранга Иван Александрович Серов как нарком внутренних дел Украины, вспоминал тогдашний руководитель республики Никита Хрущев, «установил контакты с гестапо. Представитель гестапо официально прибыл по взаимной договоренности во Львов со своей агентурой… Предлогом был “обмен людьми” между нами и Германией».
Обосновавшиеся во Львове гестаповцы занимались эвакуацией немецкого населения. Заодно им передали большую группу немецких коммунистов, которые искали в Советском Союзе убежища от нацизма.
«Среди всех последствий пакта Сталина и Гитлера, — вспоминала Маргарет Бубер-Нойман, вдова Хайнца Ноймана, второго человека в ЦК компартии Германии, — есть одно, упоминание о котором долго заставляло краснеть от стыда иных коммунистов: это проходившая с конца 1939 по июнь 1940 года выдача советскими властями примерно пятисот немецких и австрийских коммунистов-эмигрантов нацистам.
Из советских тюрем и концентрационных лагерей были изъяты сотни немецких заключенных, осужденных во время великой чистки к многолетним срокам, их привезли под конвоем НКВД в Бутырку. Там им предъявили новый приговор, предписывающий немедленную высылку с территории Советского Союза».
Хайнца Ноймана, спасавшегося в Советском Союзе от гестапо, расстреляли в Москве в 1937 году. Его вдову Маргарет чекисты арестовали в 1938-м и приговорили к пяти годам принудительных работ.
«Поезд с заключенными поехал в западном направлении, — рассказывала Маргарет Бубер-Нойман. — Некоторые все еще надеялись, что их доставят к границе балтийских государств и там отпустят на свободу. Откуда могли знать они, выехавшие из далеких лагерей Сибири, что Прибалтика уже находится во власти Сталина? Когда поезд проехал Минск и устремился в западном направлении, заключенным стало ясно, что произойдет. Хотя после всего, что с ними произошло, коммунисты не питали никаких иллюзий относительно советской системы, они считали немыслимым то, что с ними должно было произойти. Но это случилось: эмигрантов-коммунистов, людей, которые, рискуя жизнью, бежали в Советский Союз, Сталин возвращал Гитлеру.
