Боевой 1918 год-3 (СИ) - Конюшевский Владислав Николаевич

Повернувшись к вопросительно глядящему на меня Артему Михайловичу, я спросил:

– Как у нас с запасами горючего и ГСМ? На растащили?

Тот мотнул головой:

– Нет. Товарищ Сталин это держит вопрос на личном контроле. – и после небольшой паузы добавил – Мы все понимаем, что для вас мобильность это вопрос выживания. Поэтому цистерны уже прибыли. А что такое?

Угу… и от немцев тоже нехилый запасец остался. В общем-то нам и его вполне хватило бы, но запас карман не тянет. Так что должно быть нормально. Кивнув, ответил:

– Просто СНК предлагает бригаде идти на Одессу. Интересно – зачем?

Сазонов озадаченно крякнул:

– Странно… Сейчас с Красновым основная рубка будет, и я думал, что большую часть бойцов с нашего направления туда кинут…

Задумчиво почесывая щеку, поддержал комфронта:

– И я так думал. Но у командования какие-то свои мысли появились. Поэтому предлагаю пойти к радистам и выяснить на кой хрен нам сейчас «жемчужина у моря» понадобилась.

Ну что тут сказать? Пошли и выяснили. Правда процесс затянулся так как слать радиограммы это тебе не по телефону поговорить. А узнав причину дальнего похода, мы с Сазоновым лишь глазами захлопали. Просто до сведения доводилось, что в указанное время в Одессу ожидается разовое прибытие порядка пятнадцати тысяч солдат из Русского Экспедиционного корпуса. В основном тех, кого галлы за революционные настроения отправили чуть ли не на каторгу в Африку. Но наши дипломаты-переговорщики получив жестких люлей от Жилина, из шкуры вон вылезли, зато отбили своих. И все у них получилось, только вот говнистые французы пунктом прибытия избрали Одессу, ни о чем другом слушать не желая. Ну понятно, доставь пароходы с людьми в Севастополь так эти бойцы (пусть и не все) сразу резко усилят боеспособность Красной Армии на юге. А вот в Одессе они будут почти безопасны, потому что особо буйных да идейных, спецслужбы УНР арестуют, часть вояк распропагандируют, а остальная часть просто рассеется по пути домой. Кто-то, конечно, попадет к московитам, но это будут жалкие крохи.

Вот наши и решили сделать ход конем. В смысле – Чуром. При этом мне слезно рекомендовалось, чтобы к моменту прихода кораблей в городе не было сильных боев. А то, дескать, французы, используя бои как отмазку, могут отвернуть. Ну а выход с Одессы воинов-интернационалистов и бригады морпехов планировался уже нашими кораблями, так как железку к тому времени наверняка плотно перекроют.

Пока я чесал репу, Артем Михайлович все время находящийся рядом, спросил:

– Мы чем-то помочь можем? Может, пару броненосцев дать? Для артподдержки.

Мотнув головой, ответил:

– Дело хорошее, но… В общем шамалять по направлению они могут. Только там с меткостью проблемы. Братва-то грамотных «драконов» вырезала и теперь «артелью» с одинаковым успехом может накрыть как чужих, так и своих. Да и город разносить нельзя. Так что Артем Михайлович придержи их пока в резерве. Если сильно прижмет, то конечно воспользуемся помощью флота, но пока – отставить…

Немного поспорив по этому поводу, двинули на притомившийся в ожидании руководства митинг. А ближе к вечеру, озадачив свой комсостав новой вводной, я встречал прибывающий санитарный поезд, в котором приехала Елена свет Михайловна. Там товарищ Сталин сообщение прислал что мою зазнобу лично в поезд посадил и охране наказ дал. Сам он в Армянском Базаре по делам задерживается, но Ленка судя по всему его так придавила, что усатый решил от греха подальше отпустить жену к мужу.

И вот теперь пыхтящий паровоз подтянув вагоны к деревянному перрону и выпустив белые усы пара остановился. Приготовив большой букет, я глянул на низкое небо (мелкий холодный дождь к этому времени прекратился) и бодрым шагом двинул к штабному вагону. Ну а потом… хотел бы сказать, что были радостные взвизги, бурные объятия и жаркие поцелуи. Но не скажу, потому как смолянка Ласточкина свои чувства выдавала лишь блеском глаз. А так, под множеством заинтересованных взглядов она, получив цветы, чинно прижалась и клюнула меня куда-то в край губы. Я в начале не понял юмора, но потом дошло что это и есть демонстрация того самого «воспитания благородных девиц». Тем более что чопорность держалась ровно до того момента, как за нами закрылась дверь в хату. А потом, стоило Лене понять, что в доме мы одни, я получил все и даже с лихвою. В общем ночь получилась бурной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ну а уже утром, пока я расслабленно поглощал завтрак меня взяли за горло. То есть вот так вот, нежной, маленькой женской ручкой за щетинистую глотку. Мягко, но неотвратимо, как только женщины умеют. Разговор вроде был ни о чем, но потом как-то незаметно я осознал, что мне рассказывают, как ей одной было неуютно и одиноко. А потом еще и страшно, когда она обнаружила слежку в виде двух диких горцев.

Я возмущенно возразил:

– И вовсе они не дикие! Леча на пондаре классно играет, а Умар почти понимает по-русски. Стреляют парни очень даже неплохо. Опять-таки – родственники Маги. У них свои дела, но Чандиев родне приказал в случае чего за тобой приглядеть. Григоращенко и Сталин о них знали…

Ленка фыркнула:

– Ага. Только вот я не знала! Ты представляешь, как я испугалась, когда поняла, что эти два абрека не просто так ходят, а следят за мной! И главное – наших ребят нет! То они всегда сопровождали, а тут дела не позволили. Я же тех горцев чуть не застрелила! Уже пистолет достала! Хорошо тот, у которого борода рыжая сразу руки поднял и издалека кричать начал – «Тшур приказ свой женщин помогат!». Но я их на мушке держала пока патруль не подошел. Потом и наши прибежали. А позже все разъяснилось…

Я смутился:

– М-да… Мой промах…

После покаянного признания вины, интонации смолянки сразу зажурчали весенним ручейком, и я благожелательно кивал, кивал до тех пор, пока не обнаружил что уже согласился забрать ее с собой в санчасть бригады. После чего встрепенулся. Блин, вот как это у них (в смысле у барышень) получается? Вроде гипнозу я не подвержен, а взял и согласился. При этом даже ее слова толком вспомнить не могу. Точнее говоря, сами слова смогу, но вот интонации, которые сделали эти слова особо значимыми… Е-мое! Их что в школе этому учат, пока пацаны не видят? И хоть мне вроде не семнадцать лет чтобы так «плыть», а надо же как действует. Пришлось быстро давать задний ход объясняя, что наше подразделение в основном действует по тылам противника и таскать ее с собой, как минимум дискомфортно и для Ласточкиной, и для меня. Вроде убедил, правда из меня каким-то мистическим образом было вытянуто обещание, что вне вражьих тылов мы будем вместе. То есть Елена станет служить в медчасти бригады.

Ну в общем-то она где-то права. Дома как такового у нас нет. Родственников, у которым можно было оставить будущую супругу тоже нет. Пребывать в одиночестве невыносимо. Заводить каких-то новых знакомых в отсутствии жениха, это нонсенс. Постоянно отираться у четы Сталиных неприлично. При этом, время беспокойное, а беззащитную девушку обидеть может любой. А бесконечно отвлекать охрану для ее сопровождения нерационально.

Так… еще раз мысленно перебрав пункты убеждения согласился, что все очень логично. И возразить-то язык не повернется. Но чувствую, что меня все равно где-то охмурили. Прямо как ксендзы Козлевича*. Наверное, из-за слов относительно «беззащитности». И глазки при этом, как у кота из «Шрека». Но я хорошо помню тот московский переулок с трупами и разъярённую Ленку с пистолетом. Да и родичей Чандиева она только чудом не завалила…

Эх! Нет у меня опыта семейной жизни. Опытный муж, все эти кружева на раз бы раскусил. А тут и не возразишь… Ладно, значит будем действовать согласно древним заповедям – «спорящий с женщиной сокращает свое долголетие». Восточные философы глупость не скажут, а я и так себе очень хорошие условия отстоял. Насчет того, что в рейды с нами она ходить не будет, оставаясь за доктора с частью тыловых служб бригады в ППД. И это правильно, а то перекинут морпехов на другой участок, а Аленка что – так и останется в центральном госпитале Крымского фронта? На фиг мне такая радость нужна? Тем более, что ощущал за собой некоторую вину из-за женитьбы. Обещал, что действо состоится сразу после рейда, а тут опять пришлось откладывать. Ведь хотелось не просто бумагу получить, а сделать все красиво. Но для «красивостей» времени пока не было. В общем придя к внутреннему консенсусу и повеселев, мы отправились в штаб оформлять перевод. Ну а потом, пришлось плотно заняться работой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})