Раб лампы - Наталья Андреева

— Но скульптура не готова!

— Она такой и останется, — уверенно сказал Дере.

— Ты ж сам сказал, что это кич!

— Да наплевать! Подумаешь, рта у него нет! Может, это символ? Печать молчания?

— Что ты делаешь, Алик!

— Не спорь со мной. Подпиши.

Она, не глядя в договор, левой рукой поставила свою подпись. Дере все равно не отстанет. Для того он и искал примирения. Старался. Вскоре пришли рабочие, и скульптуру увезли. «Юноша-ветер» окончательно ее покинул. Альберт Валерианович тоже уехал, наказав ей собираться.

— Встретимся у ресторана. Давид тебя привезет.

— Вы куда-то собрались? — спросил тот, закрывая ворота.

— Да. На банкет.

— А как же плечо?

— Кому до этого есть дело? Готовься: журналисты будут рвать меня на части. Мне понадобится твое сильное тело.

Она вспыхнула: сама-то поняла, что сказала? И тут же ушла в дом. Принялась перебирать наряды. В два платья не влезла. Третье натянула с трудом. А если лопнет по швам на глазах у журналистов? Наконец четвертое подошло. И фасон подходящий. Не облегает, ноги скрыты под длинной юбкой, зато пышная грудь во всей красе. На шею колье, в уши серьги. Есть замечательный гарнитур — бижутерия, изготовленная по ее собственному эскизу. Заодно и отрекламирует. Глядишь, и в моду войдет! Позвонил Дере, спросил:

— Ну что? Ты готова?

— Нет еще.

— Поторопись. В центре пробки.

Она расчесала волосы, обильно спрыснула их лаком и принялась накладывать макияж левой рукой. Кое-как справилась. Все бы ничего, но как влезть в платье? Плечо-то болит! А молния на спине. Надо изогнуться, чтобы ее застегнуть. Трюк не для дамы с простреленным плечом, которое и без того ноет. Придется кого-то позвать на помощь. И ведь как назло никого! Муж уехал, любовника посадили. Не соседа же кликнуть! Она посмотрела в окно. Карла Янович богатым будет. Только что о нем подумала. Сосед разговаривал с Давидом. Окно ее гардеробной, в которую переделали кладовку на втором этаже, как раз выходило на главную поселковую улицу. Карл Янович стоял у открытой калитки. Рядом с мощным Давидом он смотрелся крохой.

Что делать? Выбора нет. Она вздохнула и открыла окно. Крикнула:

— Давид!

Он поднял голову.

— Поднимись ко мне!

И тут же одернула себя: следи за словами! Что значит «поднимись ко мне»? Она подошла к двери гардеробной и прикрыла ее. Надо его подготовить. Платье на спине расходится. На то, чтобы прикрыть грудь, есть только одна здоровая рука. На лестнице шаги.

— Маргарита Ивановна, вы где?

— В гардеробной.

Он подошел к двери, деликатно постучался.

— Мне надо надеть платье. То есть застегнуть.

Пауза.

— Надеюсь, ты ничего такого не подумаешь? Давид? Ты меня слышишь?

— Да. Я готов. Застегнуть вам платье.

— Только никому об этом не говори.

«Дуня Грошикова, что ты несешь?!»

— Заходи.

Она отвернулась к окну. К двери голой спиной. Давид вошел, и она начала оправдываться:

— Понимаешь, три платья не лезут. А у Этого молния на спине. Сама я никак не могу. Что ты стоишь в дверях? Застегивай!

— Вы хотя бы окно закройте.

— О господи!

Она сообразила, что стоит с обнаженной грудью у окна, и на нее снизу смотрит Карл Янович. А сзади подходит Давид. Рот у соседа открыт от удивления. Бессонная ночь обеспечена, если Карла расскажет мужу. Она торопливо принялась задергивать штору. Одной рукой, тем более левой, все было неловко и медленно. Потом спохватилась: а это еще хуже! Сзади подходит мужчина, а она задергивает штору!

— Что вы мечетесь? Замрите. — Давид взялся за молнию. — Дело пяти секунд.

Замочек пополз вверх. Ее сердце, напротив, куда-то провалилось. Гардеробная была крохотная, и им сразу же стало тесно. Давиду пришлось к ней прижаться. Едко запахло мужским потом.

— Лучшего места вы не нашли, — хрипло сказал он. — Все.

— Спасибо.

Он не уходил, она боялась обернуться. Вдруг его огромная рука легла на ее грудь.

— Позвольте, я поправлю.

— Ну, хватит! Мне на банкет ехать!

— Дело пяти секунд.

— Дай мне пройти! Я не знаю, кто была твоя предыдущая хозяйка, но я не такая!

Она наконец обернулась. Взгляд Давида уперся в ее грудь.

— Все понятно. Не такая.

Он развернулся и ушел. Она так и стояла в гардеробной, пытаясь выровнять дыхание. Ноги дрожали. Зато сердце постепенно возвращалось на свое место. Вновь зазвонил мобильный телефон.

— Ты выехала? — спросил муж.

— Нет еще.

— Что ты копаешься?! Я же сказал: в центре пробки!

— А когда их там нет?!

— Немедленно выезжай!

Она отправилась искать комплект бижутерии. Путаясь в длинном платье, торопливо сбежала вниз. Давид выводил из гаража ее машину.

— Поехали!

Сосед все еще топтался у ворот. Маргарита невольно вздрогнула от взгляда, который тот на нее бросил.

— До завтра, Карл Янович, — попрощался с соседом Давид. Тот кивнул и пошел к своей калитке.

— Как «до завтра»? Почему до завтра? — удивилась она.

Машина плавно тронулась.

— Разве я сказал «до завтра»?

— Да. — Она рассердилась. — Именно так ты и сказал! И вообще! О чем вы шептались у калитки?

— Просто стояли.

— Врешь!

— Ну хорошо: я расспрашивал о голубоглазом юноше. Выяснял, такая вы или не такая.

— Я люблю Сеси! Это никакая не распущенность. Это… любовь.

— Ну конечно!

— Что ты об этом знаешь?

— Кое-что знаю. — Он усмехнулся. — О жизни богатых людей, в частности, звезд. Кто крутит роман с натурщиком, а кто с телохранителем. Кого худоба привлекает, а кого и… Вкусы у всех разные.

— Прекрати!

— Как скажете.

Он водил машину лучше, чем Дере. По крайней мере, ее не укачивало. В пробках сидели часа два. Она делала вид, что дремлет. У входа в ресторан нервно прохаживался Альберт Валерианович Дере.

— Ну наконец-то! — воскликнул он, когда жена подошла в сопровождении Давида.

— Я почти не опоздала. А где папарацци?

— Все там. — Он кивнул на ресторан. — Зачем толкаться у входа, когда можно сделать хорошие, четкие снимки?

И Дере сунул ей в руку огромный букет. Едва Маргарита вошла — ее окружили журналисты. Посыпались вопросы.

— Правда, что на вас покушался Сеси?

— Он был и любовником вашей подруги?

— Вы делили Сеси с Гатиной?

— Вы жили вчетвером?

Она а ужасом представила заголовки завтрашних газет: «Шведская семья Маргариты Мун», «Любовный треугольник превращается в четырехугольник», «Светская львица и известный скульптор Маргарита Мун не поделили альфонса». Как они пронюхали? Кто дал такую информацию? Дере? Альберт Валерианович удовлетворенно потирал руки.

— Правда, что вы живете со своим телохранителем?! — взвизгнула вдруг вертлявая девица в алом топе и нацелила на нее объектив.

Она вздрогнула. А это откуда? Обернулась: Давид стоял с каменным лицом. Девица говорила со знанием дела. Надо будет с ней побеседовать. Наедине. Неужели прежний роман Давида имел огласку? И чем там дело закончилось? К ним уже спешила Дэва, юбка-пояс не скрывала ни сантиметра ее замечательных ног. Маргарита Мун смотрела не отрываясь на движение певицы по залу: циркуль методично делал засечки на звенящем от напряжения полу. Это завораживало.

— Марго! Как я рада тебя видеть!

Щечка к щечке. Засверкали вспышки, наехала камера. Дэва получила огромный букет и сказала «Ах! Какая прелесть!»

— Здравствуй, Дэва! С днем рождения!

Она беспомощно уронила опустевшую руку, но подоспел Дере.

— Подарок!

И он протянул Дэве сияющий как солнце пакет.

— Спасибо! Как твоя рука, дорогая?

— Еще болит.

И вновь вспышки, вновь наехала камера. В центре внимания ее рука на перевязи.

— Какой ужас! — фальшиво застонала Дэва. -Сколько же тебе пришлось пережить!

— Да, немало.

— Бедная Клара! Мы после об этом поговорим. Обязательно!

И Дэва заспешила к другим гостям, очередным «випам».

— Что в пакете? — тихо спросила она Дере.

— Ей понравится.

— Ты потому и уехал так рано?

— Кто-то же должен позаботиться о твоем имидже. Вот видишь, Дуся, сколько я для тебя делаю!

— Я это ценю.

Она прижалась к Дере и заулыбалась: вокруг были репортеры. Примирение супругов было заснято во всех ракурсах: спереди, сбоку, его рука на ее талии… К ним подскочила девушка с голубыми волосами и в узких блестящих брючках.

— Журнал «Звездная пыль», светская хроника. Маргарита, вы передумали разводиться?

— Да, у нас все в порядке, — ответил за нее Дере. — Мы с женой планируем романтическое путешествие. В знак окончательного примирения.

— Вы будете выступать в суде?

Она беспомощно посмотрела на Дере.

— В каком суде?

— Ну как же? Суд над вашим любовником! Как скоро он состоится?