Россия и Китай в XX веке: граница - Юрий Галенович

Цяо Гуаньхуа продолжал: советская сторона утверждает, что благодаря односторонним раздельным мерам понимание между сторонами конкретизировано в соглашении; но дело обстоит совсем не так; хотя обстановка на границе несколько разрядилась, но опасность возникновения пограничных инцидентов далеко не исключена, не ликвидирована; с 12 сентября 1969 г. произошли сотни больших и малых инцидентов; во всех этих инцидентах, за исключением отдельных, происшедших в результате недоразумения с обеих сторон, вина лежит не на китайской стороне, причина не в ней; причина в том, что нет официального и ясного соглашения, которое обязывало бы обе стороны; некоторые меры, предпринятые советской стороной, не совсем соответствуют взаимопониманию, достигнутому при встрече 11 сентября 1969 г. Речь идет об уведомлении: китайская сторона считает, что была достигнута договоренность о том, что она всего один раз уведомит советскую сторону о прохождении китайских судов мимо города Боли (Хабаровска. — Ю.Г.), а советская сторона требует уведомлять каждый раз.

Цяо Гуаньхуа развивал свою мысль: к этому добавляется то, что советские вооруженные силы непрерывно проводят на границе маневры и угрожают; в таких условиях очень трудно гарантировать, что инциденты не будут возникать, а положение будет нормализовано. Далее глава китайской делегации ставил ряд вопросов. Почему вы не хотите обсуждать и заключать соглашение о временных мерах? Какой пункт соглашения о временных мерах не отвечает пониманию, достигнутому 11 сентября 1969 г.? Какой пункт неприемлем для вас? Может быть, вы так поступаете из-за того, что мы затронули вопрос о ядерных силах? Может быть, вы считаете, что тем самым мы перешли рамки вопроса о границе? Но позволительно поставить вопрос следующим образом: почему нельзя включить в соглашение о статус-кво на границе гарантию ненападения с применением ядерных сил? Если вы отказываетесь от того, чтобы в период переговоров ваши вооруженные силы были связаны, то разве это не ведение переговоров с позиции силы? Если дело в этом, то какая речь может быть о ведении переговоров в условиях, исключающих всякую угрозу?

Свое выступление Цяо Гуаньхуа завершал следующими высказываниями: вопрос о прохождении линии границы совершенно определенно нужно обсуждать и решать; однако мы по-прежнему считаем, что прежде всего следует обсудить и решить вопрос о поддержании статус-кво на границе, об избежании вооруженных конфликтов и о выходе вооруженных сил обеих сторон из соприкосновения в спорных районах; с той целью, чтобы наши переговоры не застопорились, чтобы обе стороны могли раньше начать обсуждение вопроса о прохождении линии границы, мы надеемся, что советская делегация сможет серьезно изучить наше мнение и предложение, выдвинутое 21 октября 1969 г.

В. В. Кузнецов сказал на это, что мы рассмотрим предложения китайской стороны, но наша позиция соответствует договоренности глав правительств, достигнутой 11 сентября. При прощании В. В. Кузнецов пригласил Цяо Гуаньхуа на прием, устраиваемый советской делегацией 29 октября. Цяо Гуаньхуа принял это приглашение.

28 октября 1969 г. через связного советской делегации А. С. Зарубина китайской стороне была передана памятная записка с перечислением фактов нарушения границы после 11 сентября 1969 г. На следующий день, 29 октября, в газете «Жэньминь жибао» появилась статья, в которой осуждался президент США. В статье, в частности, говорилось:

«С тех пор как Никсон пришел к власти, он немало разглагольствовал о «мире», выкинул немало трюков с «переговорами», но все это лишь проявление контрреволюционной стратегии американского империализма, который хотел бы парализовать революционные народы, скрыть проводимое им расширение вооружений и подготовку к широкой агрессивной войне. В самое последнее время американский империализм много раз посылал военные самолеты и катера, совершая… безумные вооруженные провокации против наших рыбаков. Это еще раз подтвердило, что империализм — это война.

Следует провести подготовку, чтобы дать отпор внезапному удару врага. Нужно, ухватившись за революцию, стимулировать производство, стимулировать работу, стимулировать подготовку к войне, все проверять, контролировать и рассматривать с точки зрения готовности к войне.

…Если империализм и социалистический империализм осмелятся навязать китайскому народу войну, тогда мы должны будем революционной войной ответить на агрессивную войну и решительно, полностью и окончательно, а также дочиста уничтожить всех агрессоров, которые осмелятся вторгнуться на нашу землю.

…Пусть Никсон оставит в покое все свои попытки говорить о «разумных шагах и мерах».

Содержание статьи отражало настрой в пропаганде, создававшийся в момент начала советско-китайских переговоров в Пекине.

Здесь представляется уместным высказать и следующие соображения. Во время переговоров 1969–1970 гг., точно так же как и во время консультаций 1964 г., в высшем руководстве КПК-КНР не существовало единства в подходе к вопросу о том, как строить отношения с Советским Союзом. В 1964 г. Лю Шаоци, как представляется, стремился найти разумные и возможные пути разрешения вопросов, связанных с границей, снять остроту этой проблемы, создать основу для нормальных отношений двух соседних стран. Мао Цзэдун тогда помешал этому.

Весной 1969 г. с благословения Мао Цзэдуна было начато применение оружия против СССР на границе, началась китайско-советская пограничная война, как ее характеризовал Чжоу Эньлай, подчеркивавший, что эта война начнется раньше, чем может возникнуть война КНР и США.

В высшем руководстве КПК-КНР к 1969 г. назрел раскол. Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай стремились к всемерному обострению отношений с СССР, к созданию ситуации квазивойны в советско-китайских отношениях, к тому, чтобы была пролита кровь, ибо они полагали, очевидно, что только кровь советских бойцов, пролитая солдатами Мао Цзэдуна, может побудить США изменить свое отношение к Пекину.

Линь Бяо, который тогда формально занимал положение единственного преемника Мао Цзэдуна и второго человека в партии и в государстве, стремился к тому, чтобы проводить различие между отношениями с Москвой и с Вашингтоном. Он полагал, что в интересах Китая иметь пусть отягощенные полемикой по идеологическим вопросам, но надежные мирные добрососедские отношения с СССР. Во всяком случае, он был против применения оружия на советско-китайской границе со стороны вооруженных сил КНР.

Линь Бяо вынудил Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая пойти на переговоры с Москвой, заявив во всеуслышание на IX съезде КПК в апреле 1969 г., что уже после вооруженных столкновений на острове Даманском Москва по своей инициативе обратилась к Чжоу Эньлаю с предложением урегулировать конфликт. До этого выступления Линь Бяо никто в КПК и в КНР (кроме узкого круга высших руководителей) не знал об этом факте. Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай предпочитали скрывать его от масс. После такого выступления Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю пришлось искать пути к тому, чтобы попытаться снять с себя клеймо зачинщиков пограничной войны против СССР.

Переговоры с Москвой оказались вынужденными для Мао Цзэдуна, хотя весь ход переговоров он держал в своих руках через Чжоу Эньлая, поставившего во главе китайской делегации людей, которым он доверял. Кстати сказать, возглавивший китайскую делегацию на переговорах Цяо Гуаньхуа был известен, с одной стороны, как человек надежный, с точки зрения Чжоу Эньлая, а следовательно, и Мао Цзэдуна, и в то же время, как «лучшее перо» и как «главный интеллигент» в МИД КНР. Цяо Гуаньхуа в первый период «культурной революции» подвергался критике. Будучи назначен руководителем китайской делегации на советско-китайских переговорах по пограничным вопросам, Цяо Гуаньхуа получил шанс доказать свою верность Мао Цзэдуну, реабилитировать себя в его глазах, да и просто вздохнуть свободно после гонений в первые годы «культурной революции». Цяо Гуаньхуа с ненавистью относился к России, поэтому он оказался полезным для Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая. Цяо Гуаньхуа не любил Линь Бяо. Очевидно, что это также учитывалось при его назначении на пост руководителя китайской делегации на переговорах 1969 г. Заместителем главы делегации был утвержден генерал Чай Чэнвэнь. Это был человек, который имел большой опыт военно-дипломатической работы во время Корейской войны. Он был также известен своей близостью по взглядам к Чжоу Эньлаю и ненавистью к русским и к России, к СССР.

Что же касается Линь Бяо, то он продолжал проводить свою линию. С его точки зрения, формально можно было согласиться с тем, что и СССР является своеобразным противником КПК-КНР, но — вторым после США. Более того, ссора с Москвой, по мнению Линь Бяо, все-таки относилась к разряду «семейных дрязг» в социалистическом лагере, в семье коммунистов различных стран. Методы ее урегулирования, как это, очевидно, казалось Линь Бяо, должны были отличаться от методов, которыми следовало вести борьбу против США. Линь Бяо не был врагом России, а следовательно, и СССР.