Прогулка по висячему мостику - Екатерина Трубицина

Женечка отключился. Ира вновь появилась на кухне.

— Тебе привет от Женича.

— Спасибо.

— Слушай, Ирчик, а покажи-ка мне, чем это тебя гадюки одарили.

— Маленькое уточнение: гадюка была одна. А вот что она мне подарила — не покажу, по причине того, что вышеупомянутый Женич уже посоветовал мне это выкинуть, а я не желаю так делать.

— Ирчик, ты на меня обиделась?

— С чего ты решил?

— С тону Вашего, госпожа Палладина.

— Генка! — Ира обняла его. — Прости! Я ну ни капельки не обиделась! Просто понимаешь, я точно знаю теперь, что для начала нужно сделать с твоим материалом и у меня руки чешутся невыносимо! Понимаешь?

— Не вопрос! Давай, поехали к твоему поющему дому!

— Во-первых, не к моему, а во-вторых, не обижайся, я тебя с собой не возьму.

— Почему?

— А вдруг ты его напугаешь? Он такой ранимый! — Генка улыбнулся, поняв, что теперь Палладина просто кривляется. — И вообще — отношения у нас с ним очень интимные, — а вот она сказала на полном серьезе, и Генка перестал настаивать.

— Ирчик, я в Сочи пробуду не больше недели, так что в ближайшие дни очень хотелось бы с тобой еще раз пересечься.

— Генка, а давай завтра на море рванем, пока в нем еще купаться можно, пока оно еще не закипело.

— Давай рванем!

Генка уже стоял на пороге и, чмокнув Иришку, почти мгновенно растворился за дверью, а Ира пошла вдумчиво готовиться к предстоящему интригующему свиданию с поющим домом.

На этот раз Иру приветствовали сдержанно-торжественные и одновременно мужественно-нежные звуки седьмой симфонии Бетховена, которые неожиданно, но органично перевоплотились в «Болеро» Равеля. Ира разложила распечатки на полу большой комнаты на втором этаже и села, прислонившись спиной к стене.

Времени видимо прошло достаточно много, так как теперь солнце заглядывало в окна с другой стороны. Дом исполнял «Yesterday» Битлов, только на манер средневековых мадригалов. Ира не пыталась ни понимать, ни даже вспоминать, что с ней происходило все это время. Она просто аккуратно собрала фотографии, поблагодарила дом и, попрощавшись с ним, поехала к себе и, как ни в чем не бывало, продолжила знакомство с Женечкиным трудом. Она больше не пыталась спрятаться от Женечки, а свои давешние уловки сегодня нашла смешными и глупыми. «Как ребенок…», — усмехнувшись, подумала она.

Женечка, выдавая ей рукопись, предложил рисовать по ходу любую абракадабру, какая придет ей на ум. А почему бы и нет? Ира включила компьютер и растворилась в бескрайнем океане непознанно-осознанного и неосознанно-познанного.

Генка позвонил около одиннадцати утра.

— Ну ты и дрыхнешь, Палладина!

— С чего это ты взял, что я дрыхну?

— Да неужели уже поднялась?!

— Я с полвосьмого уже тружусь на благо Отечества.

— О-о! Тогда тебе уже по всем правилам положен перерыв. На море вчера кто просился, а?

— Хватит прохлаждаться под дверью! Заходи!

Ира открыла дверь и, как и предполагалось, обнаружила там веселого Генку.

— Ирчик, признайся честно, ведь ты еще не завтракала?

— Ну как это не завтракала?! Завтракала, конечно! Еще вчера! Ты что, не помнишь?

— О-о! У тебя режим? Трехразовое питание: понедельник, среда, пятница? Или ты обленилась до такой степени, что ешь лишь тогда, когда тебя кормят?

— Если честно, то почти «да».

— Тогда давай-ка перекусим, чем бог послал, и рванем, как запланировано, на море.

С выбором пляжа не мудрили — Ривьерский вполне подошел. Отдыхающие Сочи пока еще вниманием не баловали, сочинцев температура воды радовала далеко не всех, к тому же на дворе стоял полноценный рабочий день, так что желающих занять отмеренную собственным полотенцем временную жилплощадь у моря нашлось немного.

Ира, едва раздевшись, тут же ненадолго уплыла, а затем улеглась на голую раскаленную гальку.

— Не хотелось нарушать Вашего блаженства, Ирина Борисовна, но уж больно распирает любопытство, что же все-таки пропел Вам крайне осведомленный в интерьерных вопросах дом? — манерным тоном спросил Генка.

— Пока ни чего, точнее чего, но я к процессу осмысления еще не приступила.

— Ирчик, а меня любопытство просто изглодало — так не терпится увидеть, что ты придумаешь.

— Понимаю, Геночка, но придется потерпеть. Есть у меня подозрения, что из твоего предложения должно получиться нечто суперособенное.

— А ведь заинтриговала пуще прежнего! Но ладно, так уж и быть. Смиренно жду.

И Генка отправился «смиренно ждать». Ира решила, что в море, но вернулся он с мороженым в руках:

— Держи, Ирчик.

Лакомство с минусом по Цельсию быстро таяло под палящим солнцем и разукрасило Иришку белыми каплями. Генка слизнул все белые пятнышки на ее теле, и сделал это настолько недвусмысленно, что наблюдавшая за ними пышная дама инстинктивно сжала ноги и смущенно отвернулась. Ира умом понимала, как сей Генкин жест смотрится со стороны, и что она, вообще-то, должна чувствовать от подобных нежностей, но его ласки не вызвали в ней ни возбуждения, ни отвращения. Генка оказался для нее абсолютно нейтральным, и она совершенно без каких-либо эмоций, просто шутливо спросила:

— Ты хочешь ко мне в постель?

— Кто ж меня туда пустит?!

— А если? — не унималась развеселившаяся Ира.

— Если что? — развеселился следом Генка.

— Ну, если пустють?

— Тогда Вам, госпожа Палладина, светит бессонная ночь.

— А-а… а если дело будет днем?

— А я и имел в виду днем, говоря, что ночь будет бессонной.

— А вот это интересно! По подробней, пожалуйста!

— Э-э не-е! Только на практике!

Они хитро смотрели друг на друга какое-то время, а потом Ира расхохоталась.

— Да Генка, ты прав. Я действительно просплю под тобой весь день, а ночью, вследствие исчерпанности ресурсов сна, сяду работать, — они рассмеялись вместе и обняли друг друга.

Искупавшись еще по разу, Иришка с Генкой покинули пляж. Сначала возникла спонтанная идея посетить Женечку по причине близкого местонахождения к его жилищу, но Ире не терпелось продолжить работу, а Геннадий Васильевич в Сочи тоже не праздности ради заехал, так что прогулялись до гостиницы «Москва» и разбрелись, договорившись завтра вылазку на море повторить.

И неделя пролетела просто замечательно. Ира с утра успевала что-то сделать, потом приходил Генка, кормил ее завтраком, потом они отмокали в приятно прохладном море и жарились в лучах горячего, но не душного солнца, а потом Ира успевала еще целую кучу. В итоге, она успешно осилила половину первой папки Женечкиного труда, запечатлела в компьютерных файлах всю, носившуюся в пределах ее ауры, порожденную чтением абракадабру, и загорела до шелушения кожи. К тому же она даже как-то раз выбралась на Генкино шоу в Лазурку.

За всю неделю Генка более не досаждал ей своим любопытством. Ира тоже молчала, но каждый день, проснувшись утром и перед сном вечером, добросовестно пересматривала фотографии, правда, даже не пытаясь что-либо думать и даже чувствовать, совершая отрешенную пропитку себя образами. Она знала — нечто уже зародилось в ней, но намеренно отодвигала момент выплеска.

Улетать Генка собирался в понедельник, а в воскресенье, когда они с Иришкой завтракали перед вылазкой на пляж, позвонил Женечка притом одновременно им обоим — Генке с домашнего, а Ире с мобильного.

— Друзья мои! — торжественно изрекал он сразу в две трубки. — Я понимаю, что вам и без меня хорошо, но, тем не менее, очень бы хотелось лицезреть в своей скромной обители вашу сладкую парочку.

— Женич! Кто бы говорил! Вот меня Палладина даже близко к себе не подпускает, мотивируя тем, что в моих объятьях она уснет даже не раньше, чем я кончу, а еще до того, как я успею начать!

— Ира! Я не понял, ты что, спишь в Логиновских объятиях?

— Уснешь тут с ним! Он меня ни свет, ни заря будит и на море силой тащит.

— Сатрап ты, Генка!

— Врет она все! Раньше одиннадцати я к ней не появляюсь.

— Вот потому и спит, что она приличная девочка, а все приличные девочки в одиннадцать уже бай-бай.

— Да, утра!

— Хм! До утра?! Да кто ж такое выдержит! Конечно, она потом на море не хочет! Шутка ли, девочке до утра спать не давать!

— Женич! Сволочь! Я утром к ней прихожу в одиннадцать!

— Ирка! А чё он так нервничает?

— Да все эскизы по своему заказу увидеть хочет.

— А! А ты ему не показываешь?

— А я их еще и делать не думала.

— Ай-ай-ай! Лентяйка!

— Во-во, Женич! И я говорю лентяйка!

— Ирка, а он тебя шваброй обозвал!

— Ты первый начал!

— Ладно, Ген! Хорош прикалываться!

— Вот-вот, Женич, первый начал, а теперь съезжаешь?

— Да, съезжаю! Между прочим, тебе, Генка, я с домашнего набрал. Усёк?