Холодные сердца - Антон Чиж

– Каким образом он связан с Жарковым? Где был в ночь убийства? Ему хватило роста, чтобы нанести удар сзади? Зачем вскрыл Жаркова? Что делал на пляже?

Под таким напором Фёкл Антонович невольно растерялся, так что приставу уже никто не мешал.

– Убийца захотел повторить смердящие деяния своего соотечественника и подданного Британской короны Джека Потрошителя, – сказал он.

– Как это определили?

– Джойс хранил подшивки старых «Times» за те годы. Во всех газетах – закладки на репортажах о преступлениях Джека. Выдал себя!

– Вот как? И это все?

– Не только… – многозначительно сказал пристав.

– Вам не приходило в голову, что почтенному инженеру просто нечем заняться? Он развлекается логическими умозаключениями, и узнав о недавнем преступлении, решил проверить, насколько оно похоже на деяния легендарного Джека?

– Господин Ванзаров, вам пора, – сказал Фёкл Антонович, встав на защиту пристава. Еще не хватало, чтобы кто-то разрушил их торжество.

– Вы посадили в погреб невиновного человека, – сказал Ванзаров, надевая шляпу. – Скоро это поймете. Но будет поздно. Мои вещи прошу прислать завтра.

Дверь участка захлопнулась со страшным грохотом. Чиновники вздрогнули.

– Не обращайте внимания! – Фёкл Антонович приободрил пристава, впавшего в задумчивость, хлопком по плечу. – Это зависть побежденного. Франт из столицы не умеет проигрывать. А вы ему нос утерли. Так что с меня причитается… Это кто еще?

В участок решительно вошла женщина средних лет, а следом за ней и другая. Дамы походили на разъяренных драконов.

На душе у Гривцова было ясно. В этот день все у него вышло как надо. Умело вошел в контакт, на ходу придумал легенду и даже не срезался. Кажется, рыбка заглотнула наживку глубоко. Теперь вести аккуратно и тонко.

За успехи должна быть награда. Николя посчитал, что сегодня он честно заработал пирожные, и никто не посмеет упрекнуть его. Он вернулся к вокзалу и уже предвкушал, как приступит к эклерам «Французской кондитерской», которые были не так уж и дурны, как вдруг приметил хорошо знакомый силуэт. Ванзаров шел быстро, даже слишком быстро, и по походке Гривцов понял: Ванзаров раздражен.

Николя забыл про пирожные и бросился к нему.

– Родион Георгиевич!

Ванзаров оглянулся.

– Очень кстати, – бросил он «секретному агенту». – Что удалось сделать?

– Может, по чашечке кофе? – Николя кивнул на кофейню с тайной надеждой. – Там все и расскажу.

– К сожалению, некогда. Я уезжаю. Прямо сейчас.

– Уезжаете? – поразился Николя. – Да как же это? А как же я? Я же ее зацепил…

– Так надо.

– Тогда я тоже уезжаю.

– Нет, ваше задание остается прежним, – сказал Ванзаров с чрезмерной строгостью. – Остаетесь здесь. Телеграфируйте, что происходит, хоть по три раза в день. Вернусь, когда этому надутому индюку Фёклу Антоновичу принесут следующий труп. Думаю, осталось ждать день-два, не больше. Пока кое-что выясню в наших архивах. Сыск продолжать, Гривцов. И нос не вешать.

– Есть продолжать, – сказал Николя, хотя и немного растерялся. Одному-то ему нелегко придется. – Я засек, кто за ней следит.

– Познакомились?

– Нет еще. Какой-то юнец лет восемнадцати, полноватый, лицо круглое, кажется, еще не бреется, вид неспортивный, какой-то очень домашний, филерить не умеет.

– Все понятно, – сказал Ванзаров. – Не упускайте его из виду. Он еще может пригодиться. И марш отсюда, не хватало еще трогательного прощания на перроне.

Гривцов вздохнул и побрел в город. Пирожные в горло уже не лезли.

Ванзаров купил билет во второй класс, – он всегда путешествовал вторым классом.

Людей на платформе было немного. Заметить господина в клетчатом костюме труда не составило. Как только он повернулся, Ванзаров чуть наклонил голову, неприметно здороваясь. Клетчатый господин немного растерялся, не зная, что делать: ответить или сделать вид, что не заметил. Все-таки он выбрал первый вариант. Подошел и ответил на поклон.

– Рад вас видеть, ротмистр, – сказал Ванзаров. – У вас отличный костюм английского туриста. Вижу, собрались отдохнуть на морском воздухе. С чего бы вдруг? В Охранном отделении [8] закончились дела?

Фон Котен, именно так звали господина в клетчатом, улыбнулся через силу.

– Вот, выбрался на прогулку.

– Наверняка совершенно случайно выбрались, – согласился Ванзаров. – Что вам делать в таком мирном и тихом городке?

– Я тут частным образом.

– Убийство Жаркова вас, конечно же, не интересует.

– Жаркова? А кто это? – спросил фон Котен излишне равнодушно.

– Инженер Оружейного завода. Был связан с тайным или подпольным кружком. Революционеры уездного разлива.

– Нет-нет, ничего не слышал.

– Ну, раз тайные кружки вас не интересуют… – Ванзаров сделал паузу и продолжил: – …значит, вы действительно решили отдохнуть.

– Именно так: отдохнуть.

– Кстати, ротмистр, последняя новость: местный пристав доблестно поймал убийцу. Знаете, кто им оказался? Никогда не догадаетесь. Некий отставной инженер Джойс, англичанин, которому под семьдесят.

– Всякое бывает, – согласился фон Котен. – А вы что тут делаете?

– Как раз уезжаю. Убийца пойман, следующий ожидается на днях.

Ротмистр не скрывал интереса.

– Не того вязли? – спросил он.

– Проверим. Ждать осталось недолго.

– Вы так думаете?

– Никаких сомнений. Погуляйте, подышите морским воздухом, может, что-то новое узнаете о подпольном кружке. У местных жителей рот не закрывается.

Фон Котен отчего-то заторопился и быстро покинул перрон. Ванзаров улыбнулся в усы.

Показался паровозик. Он пыхтел старательно, часто раздувая клубы пара, точно по расписанию. Все, кто собрался покинуть Сестрорецк, в нетерпении двинулись к краю платформы, устроив толкотню, словно это последний поезд, на котором можно спастись. Ванзарова задели локтем, не извинившись. Он не обиделся. Внимание его привлек городовой Макаров, который бежал наперегонки с поездом.

Городовой влетел на платформу, оглядел ее с высоты своего роста и сразу нашел то, что искал.

– Жаль, не получится у нас матч-реванш, Федор, – сказал Ванзаров. – Уезжаю.

– Затем и послан, – ответил городовой.

Ванзаров изобразил глухое непонимание.

– Что это значит?

– Господин предводитель очень просили вернуться…

– Невозможно. Убийца найден. Мне ясно указали на дверь.

Пассажиры расселись по вагонам и теперь смотрели на платформу, на которой господин в белом костюме беседовал с громадным городовым, задерживая отправление. Паровозик недовольно фыркнул.

– Господин Ванзаров, мне велено передать, что их превосходительство приносят горячие извинения. Умоляют забыть обиду, – сказал Макаров заученный текст, а от себя добавил: – Беда там, полный переполох. Инженера, что повязали, отпустить пришлось. Такой скандал, что пыль столбом. Пристав наш совсем того. А предводитель…

Дежурный по станции, устав ждать, прокричал: «Поезд отправляется!» Дверь вагона, в который был куплен билет, захлопнулась. Ванзаров еще мог успеть.

– Плохо дело? – спросил он.

– Хуже некуда, – согласился Макаров. – Спасайте, Родион Георгиевич. Я и ребята мои очень вас просим. От нас – помощь, какая нужна. Не сомневайтесь. Мы так решили: вы мужик с головой. Не чета нашим благородиям. Вас не подведем…

Состав вздрогнул, скрипнул и тронулся. Поплыли окна, а в них пассажиры.

– Такой просьбе, Федор, отказать нельзя, – сказал Ванзаров и разорвал билет.

Аллеи Верхнего парка созданы для прогулок. Немного запущенная красота по-своему мила. Деревья растут, как им больше нравится, островки зелени не стрижены, на дорожках мусора не меньше, чем песка. И все-таки место романтическое. Можно долго гулять и редко кого встретишь.

По тенистой дорожке неспешно шла пара. Молодой человек опережал свою спутницу на полшага, не замечая этого. Она не требовала взять ее под руку, шла свободно. Лицо ее прикрывал легкий шарф. Изредка они обменивались малозначащими фразами.

– Из этого ничего не выйдет, господин Танин, – наконец сказала она. – Нельзя молчать и ждать, что само как-то образуется.

– Не знаю, что вам сказать, Катерина Ивановна, – ответил он.

– По-моему, задан очень простой вопрос. Что-то непонятно?

– Нет-нет, – заторопился он. – Я не о том хотел сказать.

– Что же вам мешает? Мы сговорились на один день. Теперь уже наступил третий. От вас нет никакого ответа. Вы не желаете?

– Желаю, очень желаю, – сказал Танин и рубанул новой тросточкой по ветке. – Очень желаю согласиться и сказать «да»… То есть не так, ну, вы меня поняли. Только…

– Не бывает «только», когда хочешь по-настоящему.

– Вам хорошо говорить, Катерина Ивановна, а у меня ответственность…

– Именно ее я предлагала вам разделить. Помните?

– Ах, конечно! – вскрикнул он жалобно, как будто в него ткнули раскаленной иглой. – Я не отказываюсь… Нет, поймите…

– Согласиться храбрости не хватает.