Соколиная охота - Сергей Шведов

– Ты нас неправильно понял, дорогой Герард, – вступился за Бернарда граф Гонселин Анжерский. – Мы пришли сюда вовсе не затем, чтобы оболгать твою дочь. Наша цель – спасти ее, вырвать из рук колдунов и оборотней и в конце концов посчитаться с ними, как это и надлежит делать благородным франкам, оскорбленным в отцовских и супружеских чувствах.

Узнав, что не только Тинберга оказалась в тенетах мерзких пауков, выползших из языческой Варгии, граф Герард Вьенский слегка успокоился и даже нашел в себе силы для того, чтобы выслушать план действий, родившийся в светлых головах Эда Орлеанского и Бернарда Септиманского.

– Мы спрячем Лихаря Урса в замке близ Парижа, дорогой Герард. Воислав Рерик бросится спасать оборотня, но мы устроим на него засаду и, надеюсь, прикончим наконец эту гадину.

– А сил у нас хватит? – нахмурился граф Вьенский.

– У нас под рукой тысяча мечников, Герард, – просветил его граф Орлеанский. – А в случае нужды к нам на помощь придут капитаны Раймон и Гарольд Рюэрги с дружиной короля.

– Выскочки, – злобно выдохнул Вьенский.

– Совершенно с тобой согласен, дорогой Герард, – улыбнулся Бернард рассерженному графу. – После суда над императрицей Юдифью настанет черед и Рюэргов. Меровингам больше нет места в империи Каролингов.

До Герарда Вьенского наконец дошло, что ему предлагают поучаствовать в полномасштабном заговоре, жертвой которого станет не Тинберга, а особа куда выше рангом, которую, к слову, граф Герард терпеть не мог. Он нисколько не сомневался в том, что это именно Юдифь подтолкнула его глупую и похотливую дочь в объятия залетного молодчика, который на поверку оказался оборотнем и колдуном.

– Я думаю, пятидесяти мечников нам хватит, чтобы посадить медведя на рогатину? – вопросительно посмотрел на сгрудившихся у стола заговорщиков граф Септиманский.

– Я бы предпочел взять Лихаря Урса живым, – не согласился с Бернардом граф Орлеанский. – Для суда над Юдифью понадобятся свидетели, и оборотень будет самым ценным из них.

– Но за него будут мстить, – в раздумье покачал головой граф Анжерский. – Вы не забыли, сеньоры, что более тысячи викингов находятся сейчас в крепостях Дакс и Беллоу?

– Мстить они будут не нам, дорогой Гонселин, а королю Карлу и епископу Драгону, – усмехнулся граф Орлеанский. – А для нас, сеньоры, это будет самый подходящий момент, чтобы предъявить свои требования молодому королю. Не думаю, что Карл рискнет огорчить нас отказом.

Граф Гонселин Анжерский злобно захохотал, и его смех был подхвачен всеми благородными господами, собравшимися в доме Эда Орлеанского.

Бернард Септиманский мог бы уклониться от участия в кровавой бойне в доме Рюэргов, передоверив грязную работу пышущему злобой графу Герарду, но им двигало любопытство. К тому же он опасался, что Вьенский мясник, как за глаза именовали отца порочной Тинберги, совершит в последний момент какую-нибудь глупость и, чего доброго, упустит медведя, загнанного в ловушку.

Ночь выдалась лунной, что очень не понравилось Бернарду. Он предпочел бы действовать в темноте, дабы не мозолить глаза обывателям, которые могли бы опознать в грабителях, полезших в чужой дом, сеньоров Вьенского, Анжерского и Септиманского и поднять тревогу.

К счастью, все обошлось. Мечники без труда повязали челядь и бросили перепуганных слуг и служанок в подвал. Раймон и Гарольд в эту ночь находились в королевском замке. Супруга Раймона Радегунда гостила у матери, дом был в полном распоряжении сеньоров, и им оставалось только дождаться появления оборотня и его глупой подружки, променявшей королевское ложе на объятия колдуна.

Прекрасная Анхельма, дочь центенария Гуго, уже известила графа Септиманского о том, что свидание сегодня ночью обязательно состоится, и оказалась права. Не успели мечники спрятаться в укромных местах большого дома, как во дворе зацокали копыта коней. Граф Септиманский, приоткрывший в этот миг окно, без труда опознал в ночных гуляках Тинбергу и Анхельму, облаченных в мужскую одежду. Видимо, дочь графа Вьенского делала все, чтобы не быть узнанной ни на улицах города, ни слугами этого дома. Именно поэтому в дверь стучалась не она, а Анхельма. Тинберга же в это время отступила назад, прячась в тени дерева. Ее осторожность была на руку Бернарду Септиманскому, который сам открыл дверь дочери центенария Гуго.

– Он здесь? – шепотом спросила Анхельма с порога.

– Пока нет, – тихонько отозвался Бернард.

– Тогда освободите нам путь и имейте в виду, что он может прийти тайным ходом.

– Понял, – кивнул граф Септиманский и отступил в тень.

В прихожей горел всего один светильник, но ночные гостьи в большем освещении и не нуждались. Судя по всему, они часто бывали в этом доме, а потому и обошлись без помощи слуг. О потайном ходе Бернард знал от Раймона Рюэрга. Знал он также и о небольшом оконце, в которое можно было наблюдать за всем тем, что происходило в комнате для гостей. Правда, воспользоваться этим оконцем он не торопился, боясь столкнуться в узком коридоре с Лихарем Урсом, и приник ухом к двери, за которой только что скрылись женщины. Ему пришлось довольно долго стоять в неудобной позе, пока наконец из-за двери не донесся грубый мужской голос.

– Пришел, – шепотом оповестил Бернард графов Анжерского и Вьенского, томившихся в комнате для прислуги.

– Тридцать человек к дверям, остальные за мной, – негромко распорядился граф Герард.

Бернард молчаливо одобрил его решение. Следовало перекрыть оба выхода, дабы не дать возможности оборотню ускользнуть. Все дружинники были при оружии, но без доспехов, а потому двигались по чужому дому практически бесшумно.

– А окно? – вспомнил вдруг Анжерский.

– Двор возьмут под контроль графы Орлеанский и Турский со своими мечниками.

Граф Септиманский потянул за рычаг и первым проник в потайной ход. Где-то здесь было оконце и две двери, одна из которых вела на улицу, а другая – в комнату для гостей. Оконце Бернард обнаружил сразу, а вот с дверью пришлось повозиться. Похоже, и здесь был какой-то рычаг, который граф Вьенский и его мечники никак не могли обнаружить. Пока они на ощупь проверяли стены, Бернард Септиманский приник к оконцу.

В комнате горели два светильника, но Лихарю Урсу зачем-то понадобилось развести огонь в большой медной чаше, стоящей на треножнике посреди комнаты. Кроме руса, опоясанного мечом, и двух женщин, уже успевших сбросить одежду, в довольно просторном помещении никого не было. Окно, несмотря на летнюю жару, было закрыто наглухо. В углу комнаты находилось приличных размеров ложе, на котором грешники собирались предаваться блуду. Впрочем, с блудом они пока не торопились. Похоже, здесь готовился какой-то колдовской обряд. Лихарь Урс освободился от одежды, но меч из рук так и не выпустил.