Современный кубинский детектив - Луис Рохелио Ногерас

— Сделай милость, переведи мне это на испанский язык. — Рубен насмешливо прищурился и провел рукой по своим непокорным каштановым кудрям. — Писания этих медиков только они сами и могут понять.

Осорио было улыбнулся, но сейчас же принял строгий вид. Его смуглое лицо выражало озабоченность.

— Все очень просто. Это означает, что Хайме Сабас умер от раны в сердце, которая была нанесена оружием, похожим на шило.

— И произошло это утром?

— Да. Медицинская экспертиза установила, что время смерти совпало с визитом усатого и того, что похож на адвоката.

Было слышно, как в соседней комнате печатают.

— Принеси мне, пожалуйста, вещи, найденные на теле Сабаса. — Голос Осорио перекрывал ритмичный стук машинки.

Рубен встал, открыл металлический шкаф, вынул из ящика папку, к которой был прикреплен нейлоновый пакет с вещами Сабаса, и положил ее на стол. Осорио листал толстую тетрадь.

— Думаешь, эти гномы имеют какое-то отношение к «Белоснежке»? — спросил Рубен.

— Не знаю, но похоже, что Сабас так считал. Иначе невозможно объяснить, почему у него была при себе эта книжка.

— Логично.

— Не очень-то доверяйся логике. Иногда и она обманывает. — Рубен улыбнулся.

— Знаю, ты предпочитаешь факты.

— Да, но и с ними нужна осторожность. Я бы сказал, что мы в своем деле должны быть диалектиками. Логика, как и факты, основывается на очевидном. Но правда может казаться ложью, а ложь правдой.

— Значит, никогда нельзя быть уверенным...

— Лишь тогда, когда установишь точно, что правда — это правда, а ложь — это ложь.

— А в этом деле ты уже доискался до правды?

— Нет. Точно мне известно лишь одно: убит человек. Это правда, это факт.

— Ты прав. По теоретическим вопросам с тобой вообще лучше не спорить, ты всегда выходишь победителем.

Рубен надел фуражку.

— Я за сигаретами. Пойдем вместе?

— Нет, я почитаю. Я уже давно не заглядывал в детские книжки и спрашиваю сейчас себя: какая связь может существовать между ними и этим преступлением.

— Возможно, что никакой.

— А логика говорит обратное.

— Допустим. Но какое отношение может иметь «Золушка» к «Преступлениям в пустом замке» и «Спящая красавица» к «Тайнам запертого дома»?

— Никакого, кроме того, что мы ищем.

— Наконец-то мы договорились, и я могу спокойно идти. Скоро вернусь.

Когда дверь за Рубеном закрылась, Осорио опустил взгляд на цветную картинку, которая изображала королеву, беседующую с охотником.

3. ГДЕ?

Рубен вошел с бумагой в руках.

Акт обследования места преступления.

Осорио отложил в сторону детские сказки и, нахмурив брови, откинулся на спинку стула. Не отрывая глаз от бумаги, он взял сигарету, протянутую Рубеном, а закурил, лишь кончив чтение. Взгляд его какое-то время блуждал по потолку, потом опустился ниже и уперся в почти непроницаемое облако табачного дыма.

— Ты читал?

Рубен кивнул.

— Согласно обследованию, Хайме Сабаса убили в пятнадцати шагах от рва, на лужайке, притащили оттуда и сбросили в ров.

— Львы обнаружили его не сразу. Очевидно, лишь после полудня.

— Орудие убийства не найдено, но по кровавому следу правой руки можно установить отсутствие указательного пальца...

— Он был в перчатках.

— Эксперты утверждают, в хирургических, поскольку на ограде рва обнаружены частицы резины. Похоже, убийца взбирался на нее.

— Чтобы сбросить Сабаса.

— Разумеется. Ведь он был один. На лужайке сохранились не очень четкие следы двоих: жертвы и убийцы. Больше там никого не было.

— Однако не было и борьбы между ними.

— Сабас был застигнут врасплох.

— Человеком, который, идя на преступление, вооружился шилом, предусмотрительно надел резиновые перчатки, однако неосторожно оставил след своей правой руки без указательного пальца. Таким образом, кое-что нам известно.

— Я бы сказал, даже многое. Не хватает только орудия убийства.

— Которого не нашли.

— А ответы на наши запросы получены?

— Насчет этих людей?

— Да.

— Пока еще нет. Сведения о Хосе Мануэле Трухильо и Хулии Пардо пришлют вечером, а вот о Рамоне Абеле пришлось запрашивать Гавану — похоже, он уже привлекался к уголовной ответственности... Но продолжим об убийце. Я думаю, это человек опытный, и хирургические перчатки он надел, чтобы не оставлять следов. Но не у каждого есть такие перчатки. Значит, это почти улика. Надо иметь в виду тех, кто работает в системе здравоохранения, и тех, кто так или иначе связан с медиками.

— Да-да.

— Врачи. Хирурги...

— Конечно, это совсем просто: нам остается только заняться всеми врачами, сестрами и служащими больниц, и мы немедленно найдем среди них убийцу.

— А ты что предлагаешь?

— Ничего, Рубен, ничего. Когда нет достаточно веских оснований, лучше не составлять себе окончательного мнения.

— Что же делать?

— Пока не пришли ответы на наши запросы, мне кажется, нам лучше всего прогуляться по кварталу, где жил Хосе Мануэль Трухильо.

— Хозяин гномов?

— Ага.

Председательница Комитета была женщиной лет сорока семи, с круглым улыбчивым лицом. Едва усадив Рубена и Осорио, она тут же вышла и вернулась с двумя чашками горячего кофе.

— Хотя дело и к вечеру, все равно не помешает.

Мужчины согласились с хозяйкой, и Рубен сказал:

— Еще несколько таких визитов, и наши желудки станут совершенно черными.

— Вы не любите кофе, товарищ?

— Что вы, что вы! Конечно, любит, — вмешался Осорио. — Просто еще не привык к гостеприимству жителей Сантьяго.

— А вы не из Сантьяго?

— Нет, из Сьенфуэгоса.

Немного погодя они сообщили о цели своего визита.

— В этом квартале я живу уже двенадцать лет и четыре из них возглавляю Комитет. Мне никогда не нравился этот дом. Пока не умер старый Хосе Мануэль, там каждую ночь гуляли до рассвета. Он ведь на молодой женился...

Осорио мягко прервал ее:

— Простите, Сойла, но... не могли бы вы начать с более отдаленных времен, ведь, кажется, у Хосе Мануэля было два сына...

— Да. Один из них, Франсиско, в Соединенных Штатах, уже давно, и учился там, еще ребенком отправили. Второй, Рамон Абель, был полицейским. Здесь, в квартале, о нем мало знают, но говорят, что он убил не одного человека. Ездил на машине с радио.

— Вы его знали?

— Нет, лично знакома не была, но могу сказать, что он был высокий, с усами...

— Носил очки?

— Очки? — Женщина задумалась. — Нет, теперь я вспомнила. В очках были солдат и матрос, которые ездили с ним в машине, а Рамон Абель очков не носил. Глаза у него были большие, красивые.

— Были?

— Да ведь он умер. В шестидесятом году, месяца я сейчас уже не помню, но точно в шестидесятом. Он тайно отправился в лодке на Ямайку, но лодка затонула, и все погибли, кроме одного пловца, который спасся и рассказал, как было дело... Конде, кажется, его зовут, нет, Конте. Он говорил, что в лодке был Рамон Абель.

— И вы его больше не видели?

— Конечно, нет. Как раз после его смерти прекратилось веселье в доме его отца, и он стоял таким, как вы его видите теперь, — тихим, запертым.

— Там никто не живет?

— Живет Хулия, третья жена Трухильо, но я хочу сказать, что вид у дома такой, будто там никого нет: двери и окна всегда закрыты.

Рубен выразительно посмотрел на Осорио.

— Потом Хосе Мануэль умер, — продолжала женщина, — умер от печеночного цирроза, так, кажется, это называется, словом, от печени. Я это знаю, потому что он иногда приходил к моему мужу. Муж сейчас работает в береговой охране, а раньше работал в книжной лавке, вот Хосе Мануэль и просил его принести свои любимые книги про всякие там ужасы и приключения. Рамон Абель тоже любил такие книги. Кстати, Рамон Абель — сын Хосе Мануэля от второй жены.

— Вы знаете эту женщину?

— Нет, не знаю даже ее имени.

— Скажите, Сойла, Хулию посещает кто-нибудь?

— Конечно! Сейчас вспомню, кого видела. Приходил сюда брат Хосе Мануэля, Хосе Антонио его зовут; кажется, он работает в Институте аграрной реформы. Братья не ладили между собой и часто ссорились. Весь квартал слышал, как они скандалили, но не знаю из-за чего. Потом Хосе Антонио перестал ходить к брату и явился лишь на его похороны. Странные это были похороны, лейтенант! За гробом шли только Хосе Антонио и Хулия.

Пока Осорио делал какие-то пометки в блокноте, женщина молчала.

— Еще к ней ходит доктор Анхель Мирамар. Он когда-то пользовал Трухильо, а теперь, кажется, Хулию. Хотя точно не знаю, не буду утверждать. А она не работает и никогда не работала.

— Чем же она живет?

— Во всяком случае, не тем, что ей оставил Хосе Мануэль. Она постоянно жалуется на его скупость. А сейчас нам известно, что она продает мебель и другие вещи из дома. Ой, вспомнила! Недавно Хулию посетил мужчина, которого я прежде никогда не видела. Молодой, симпатичный и... одет как иностранец.