Один (ЛП) - Дэвид Арчер

плетеную корзину, две бутылки холодного пива, две зубные щетки, зубную пасту, сине-белый зонт и, после минутного колебания, оранжевую пластиковую бутылку крема от солнца. Они встретились у кассы. Марион посмеялась над его футболкой, а он восхитился ее предусмотрительностью. Они оба согласились, что солнцезащитный крем — это разумно, учитывая разрушение озонового слоя.

"Хотя, думаю, тебе придется помочь мне со спиной", — добавил Хоффстаддер: "После этой поездки на автобусе я стал таким же податливым, как налоговая инспекция".

"Я тоже".

Она улыбнулась, и они пошли вниз к пляжу. Хоффстаддер смутно понимал, что должен чувствовать себя виноватым, но не мог вызвать это чувство и неожиданно для себя заговорил вслух.

"Как будто мы попали в параллельную вселенную". Она с любопытством посмотрела на него. Он продолжил: "Как будто мы оставили тот другой мир позади и вошли в новый мир, где мы на самом деле другие люди". Он пожал плечами и провел большим пальцем по плечу: "Для меня, по крайней мере, Манила, закон, все это — как будто чужая жизнь. Это… Это настоящее. Этого нет".

Она мягко кивнула, и ее глазам предстал бескрайний океан перед ними. Ее пальцы нашли его руку и прижались к ней. Они выбрались на белый песок, странная пара: он — большой, с корзиной на плече, в шлепанцах на больших ногах, она — маленькая, смуглая, белокожая и светловолосая, держа его большую руку в своей.

Они нашли место, бросили свои вещи и установили зонтик, переоделись среди смеха и рискованно соскальзывающих полотенец и в конце концов побежали вниз к морю, где плескались и смеялись как дети в течение получаса, прежде чем вернуться в тень. Там она обильно намазала его спину и плечи кремом от солнца. А когда она закончила, он сделал то же самое для нее, после того как она расстегнула верхнюю часть своего бикини.

Глава Семнадцатая

В конце концов они нашли ресторан в порту напротив паромного терминала, с официантами и столиками со свечами. Несколько других иностранных пар и групп, все из которых старательно игнорировали друг друга, занимали другие столики. Меню было азиатским, а не строго филиппинским, и еда выглядела и пахла вкусно.

Они не стали рисковать и заказали спринг-роллы, курицу с орехами кешью, креветки, жаренные в воке, и овощной рис. Они также рискнули взять бутылку очень холодного белого вина, которое оказалось на удивление хорошим.

Они съели спринг-роллы в тишине и, измученные жаждой после полудня на пляже, с еще теплой и соленой кожей, допили вино, и Хоффстаддер заказал еще одно. Он наполнил ее бокал и сел поудобнее, улыбаясь.

"Как ни странно, — сказал он, — мне не было так весело с тех пор, как…" Он сделал паузу, задумавшись, и покачал головой: "Я не могу вспомнить, когда".

Она не подняла глаз. Она повертела в пальцах конец весеннего рулета и сказала: "Почему, как ни странно?".

Он нахмурился, внезапно встревожившись: "О, я не имею в виду…" Он не знал, как закончить это объяснение, поэтому начал другое: "Когда я сказал "странно", я не имел в виду тебя… Пожалуйста, не воспринимай это так".

Теперь она подняла голову и, увидев страдание в его глазах, улыбнулась: "Я не восприняла это как что-то личное, Джей. Но я бы хотела, чтобы ты объяснил, что ты имел в виду под "как ни странно"".

Он глубоко вздохнул. К счастью, она, похоже, не заметила, но он не в первый раз оступился. Он был слишком расслаблен и чувствовал себя слишком отстраненным от опасности, в которой находился. Теперь ему нужно было выпутаться. Он слегка покачал головой и на мгновение уставился на море.

"Похоже, я говорил не подумав".

"Я так и подумала".

"Это просто выражение. Я имею в виду, что, решив вернуться домой, я встречаю тебя, делаю неожиданный крюк, и…"

"Джей?"

"Да, пожалуйста, не придавай этому слишком большого значения".

Она слегка рассмеялась: "На самом деле, меня больше интересует, что ты собираешься из этого сделать".

"И что это значит?"

" Ты сказал мне, что последние двадцать лет проработал в юридической фирме в Вашингтоне, а девять месяцев назад решил путешествовать по миру. Твои слова были такими: "Я поступил прямо из колледжа в юридическую фирму и провел следующие двадцать лет в крысиных бегах в Вашингтоне. И вот в прошлом году я подумал: "Какого черта! Я собираюсь сделать сейчас то, что должен был сделать двадцать лет назад".

"Вау…"

"У меня очень хорошая память. На самом деле у меня эйдетическая память — фотографическая. Я хочу сказать, что как бы ты ни смотрел на это, согласно твоему рассказу, ты не мог быть в Маниле больше нескольких месяцев, не больше. Но сегодня днем, когда мы приехали, ты сказал: "Все эти годы я знал только Манилу. И вот оно, все это время". Значит, ты не только не был на Филиппинах несколько месяцев, ты был в Маниле очень много лет".

Он собирался заговорить, но она подняла палец.

"И последнее. По дороге на пляж ты сказал: "Мы как будто шагнули в параллельную вселенную, как будто мы оставили тот другой мир позади и вошли в новый мир, где мы действительно разные люди". По крайней мере, для меня Манила, закон, все это — как будто чужая жизнь. Это… Это теперь настоящее. Этого нет".

Он немного помолчал, а затем сказал с очень слабым юмором на лице: "Парень, адвокаты обычно осторожны в своих словах, но с тобой мне придется следить за каждым словом, как ястреб".

Она фыркнула и слабо улыбнулась.

"Есть и другая альтернатива".

"Да?"

Она кивнула: "Конечно, говори правду".

Он попятился назад и вздохнул: "Да, есть такое. И обычно это моя политика. Но это не всегда возможно".

"Почему?"

"Потому что иногда то, что мы говорим, затрагивает больше людей, чем нас самих".

"Это обобщение, Джей. Не хочешь ли ты перевести его в конкретные факты?".

Подошел официант и забрал их тарелки, а второй заменил их на курицу, креветки и рис. Внизу по дороге раздавались голоса, то ли в конфликте, то ли в разговоре, не всегда было легко определить. Он оглянулся и увидел двух мужчин, спорящих возле машины. Он обернулся, посмотрел на Марион и решил, что она ему понравилась. Он сказал: "Я должен перед тобой извиниться".

"Джей, мне не нужны извинения, и я не хочу, чтобы ты придумывал мне новую линию поведения. Я-" Она колебалась: "Ты мне нравишься, и я тебе доверяю. Я не хочу,