Дамиан (ЛП) - Джикдхима Аниса

— Дженнифер! — предупреждает Карлос.

Она встаёт и, расположившись позади него, массирует ему шею, проводя пальцами по чёрным волосам.

— Сегодня мы идём танцевать, и ты сделаешь этот вечер приятным. Иначе… — Дженнифер наклоняется ближе к его уху и шепчет что-то, понятное только Карлосу.

— Ты никогда этого не сделаешь! — грозно восклицает он.

— Испытай меня, Карлос Гардоса, — надменно отвечает она.

Двое смотрят друг на друга с интенсивностью, от которой может возникнуть пожар.

— Они всегда так делают, — дьявол и ангел, — но я до сих пор не совсем поняла, кто из них дьявол, — весело комментирует Кас.

«Вау, Дженнифер на самом деле крутая, противостоять такому властному мужчине должно быть нелегко, я уже восхищаюсь ею».

Дженнифер нежно целует Карлоса, гладит по лицу, а затем говорит, что любит его.

Я удивляюсь, когда Карлос соглашается провести вечер в клубе.

— Видишь, с нашей семьёй требуется ласка, — шепчет мне Дамиан.

«Я всегда нежная, за исключением тех случаев, когда он пробуждает во мне стерву».

Я ласкаю его лицо и улыбаюсь.

— Моя сладость покорила тебя, моё бунтарство тебя победило.

Дамиан хмурится и начинает рисовать воображаемые линии на моих плечах и руках.

— Поражение? Ты не представляешь, как ошибаешься, малышка, — его запах опьяняет меня, — единственное, чего хочу, это приручить тебя. Каждый мой вздох должен стать твоим, каждое моё слово должно быть вытравлено в твоём сознании. Я хочу заклеймить тебя. — Он перестаёт гладить меня и берёт за запястье. Внизу у меня усиливается жар, заставляя сжимать ноги. Дамиан тянет мою руку под стол и накрывает выпуклость в своих брюках. — Прикоснись к нему, считаешь правильным держать его взаперти, когда всё, чего он хочет, это погрузиться в тебя?

Я моргаю, выдерживая его взгляд.

— Тогда сделай это. Отведи меня в комнату и покажи, как сильно ты меня хочешь, — шепчу в ответ, смущённая собственными словами.

Дамиан делает меня другой, спонтанной.

— Извините нас, мы собираемся отдохнуть, — объявляет он, вставая и не отпуская моей руки.

Дамиан не знает полумер. Ему всё равно, что подумают другие, он делает то, что хочет.

— Увидимся за ужином, — прощается с ним Карлос, словно меня здесь нет.

Дамиан тащит меня за руку по длинному коридору, пока не останавливается перед одной из многочисленных дверей.

— Бланка, ты действительно хочешь быть со мной? — спрашивает он, втягивая меня внутрь.

— Да, а ты?

Я оглядываюсь, комната полупустая: большая кованая кровать, классическая мебель, плотные шторы. Никаких личных вещей, ничто не указывает на то, что здесь кто-то живёт.

— Разве не ясно, как сильно я тебя хочу? — спрашивает он, приближаясь.

Я отступаю, понимая, что играю в кошки-мышки.

— Плотское желание — это одно, а жизненное желание — совсем другое, Дамиан.

Он стискивает челюсти. Кажется, он совсем несогласен с моими словами.

Дамиан делает новый шаг, но мне удаётся сохранить между нами дистанцию. Я знаю, что скоро коснусь стены, и он набросится на меня.

— Раздевайся, и я скажу тебе, что я чувствую.

«Шантажист-засранец».

Он насмешливо улыбается, останавливаясь посреди комнаты. Мы пристально смотрим друг на друга, а моё желание прикоснуться к нему становится всё сильнее.

— Что ты чувствуешь ко мне?

— Некоторые вещи может знать только сердце, Бланка. Но одно я знаю точно: ты сводишь меня с ума.

От его слов меня переполняет огромная радость, которую невозможно описать; это мощное чувство вырывается прямо из моей души. И именно в этот момент, затмевая счастье, прорывается мысль.

«Не могу больше откладывать. Должна сказать ему сейчас, что я дочь Цезаря Кортеса, иначе навсегда потеряю его доверие».

С сердцем в горле я набираюсь храбрости и надеюсь, Дамиан поймёт. Я не такая, как мой отец, надеюсь, он согласится с этим после всего, что мы вместе пережили.

— Дамиан, я хочу сказать тебе что-то важное.

— Я уже знаю, малышка, — отвечает он, удивляя меня. Приблизившись, как стервятник, он целует меня, удерживая ладонями моё лицо, пока его нога пробирается между моими.

Он не выглядит сердитым, наоборот, кажется, что ему всё равно.

— Мне жаль, что не сказала тебе раньше, — говорю я между поцелуями.

— Неважно, теперь я знаю.

Наши руки ищут друг друга, находят и отчаянно переплетаются, словно так цепляясь мы можем спастись от всего мира. Я не должна была сомневаться, он видел, какая я на самом деле, и понял, почему у меня не хватило смелости открыться.

— Я никогда не испытывал ничего подобного, — признаётся он, поглаживая моё лицо. — Я желаю тебя до безумия, Бабочка. Ты не представляешь, какие мне в голову приходят мысли каждый раз, когда я вижу тебя.

С трепетом и колотящимся сердцем я целую пылающие губы, выдающие его страсть.

— Ты представить не можешь, сколько раз я искала в себе мужество сказать тебе, что я дочь Кортеса, я так боялась, что ты не сможешь понять меня, увидеть такой, какая я есть…

Время замирает, как и Дамиан; его тело внезапно становится жёстким и тяжёлым.

Он прижимает меня к стене, а его руки властно смыкаются вокруг моего лица.

— Что ты сказала?

— Я думала, что… — не могу говорить, потому что Дамиан начинает сжимать мою шею так сильно, что я задыхаюсь. Его глаза, потемневшие и потускневшие, смотрят на меня с яростным негодованием. Гнев, который он дал мне увидеть ранее, ничто по сравнению с тем ураганом, от которого он вот-вот взорвётся.

— Скажи мне, что это неправда. Скажи мне, что я не тратил зря время с дочерью Кортеса! — кричит он, багровея.

Как я могу это отрицать, я дочь Цезаря Кортеса. Но чего Дамиан не может понять, так это насколько я отличаюсь от него. Как свирепый зверь, Дамиан бросает меня на пол и смотрит с отвращением.

— Ты хорошо справилась, должен признать. Сделала вид, что заинтересована во мне, и сказала нужные слова в нужное время, молодчина, — он наклоняется надо мной и продолжает: — интересно, у тебя на самом деле есть сестра близнец? Какой дурак… — качает головой, — ты клубная шлюха, это всегда была ты.

Вскочив на ноги, я пытаюсь собрать остатки мужества и попытаться образумить его.

— У меня действительно есть близнец, и я встретила тебя случайно, Дамиан, почему ты мне не веришь? Я не имею ничего общего с моим отцом, и не видела его уже много лет!

Он ничего не говорит, но даже не прикасаясь, умудряется сломить меня своим тяжёлым взглядом.

Дамиан придвигается ближе, наклоняет голову, а его рука ложится на мою щеку.

— Ты убедительная лгунья, — признаёт он, прежде чем влепить мне такую пощёчину, что я теряю равновесие.

Я инстинктивно поднимаю руки перед лицом, чтобы защититься от новой атаки, но он целится в другое. Хватая за волосы, Дамиан поднимает меня и прижимает к стене, располагая своё лицо на расстоянии вдоха от моего.

— Предать моё доверие — значит добиваться смертного приговора. Бланка, я не прекрасный принц, я король и палач, — зло бормочет он, впиваясь пальцами в мои плечи.

Хочу умолять его остановиться, но меня сотрясают рыдания и ослепляют слёзы, те самые слёзы, которые он не раз провоцировал, но всегда заботился высушить. Только сейчас нет утешительной ласки, лишь холод его гнева.

Кто-то врывается в комнату.

— Какого хрена ты делаешь?! — кричит Карлос, оттаскивая от меня Дамиана, но он вырывается и снова приближается ко мне с угрозой.

— Она дочь Цезаря! — кричит он, указывая на меня, а Карлос снова хватает его, пытаясь обездвижить.

— Я знаю, но она не имеет ничего общего со своим отцом.

— Ты знал?! — ошеломлённый Дамиан поворачивается к Карлосу. Мужчина смотрит на меня с тревогой, пытаясь вывести Дамиана из комнаты, но попытка проваливается, когда тот сердито отталкивает его.

— Габриэль — её дядя, и хочу тебе напомнить, что он помог убрать с нашей дороги Цезаря. Подумай, это не то, чем кажется, — пытается объяснить Карлос.