На тропе Луны - Алла Вологжанина

– Почему девять?

Дебильный вопрос, но какой бред, такие и уточнения, чего уж там.

– Потому что еще три года школы и шесть лет универа…

– А потом?

– Тупой вопрос, потом я на тебе женюсь. Куда ты денешься? Так что Арно – фигня. А вот этот Диймар пусть мне только попадется.

– Да ладно тебе, он мерзкий, заносчивый, самодовольный и…

– Вот я и говорю, совсем не Резаныч, тут дело посерьезнее.

– Дурак ты, Митька… – и отвернулась носом в подушку.

– Точно, дурнее не бывает, – долетело до нее сквозь сон.

Следующее, что она помнила, – звонок Люсии. Митька побормотал что-то в трубку, а потом бесцеремонно толкнул Карину в плечо.

– Хватит спать, Земля вызывает. Люська звонит, сообщает, что ее сейчас «Арношин папа» проводит до калитки и надо ее, панымаешь, встретить.

– Что? Какой еще папа, он же в Москве?

– Вот и мне интересно, что там за папа нарисовался. Погнали посмотрим.

Они выскочили на крыльцо, но, видимо, недостаточно быстро. По ночному саду им навстречу уже шла Люсия, помахивая своей изящной сумочкой. Балетная осанка, сиреневая куртка, светлые волосы локонами по плечам… Картину портил только Каринин неказистый рюкзачок на плече. Она обернулась на полпути, помахала кому-то невнятному, черно-фиолетовому, проводившему ее до калитки, и продолжила путь домой как ни в чем не бывало.

– Забери это, я к тебе в носильщики не нанималась, – пропела она, стряхивая рюкзак прямо в руки хозяйки. Надо же, за весь вечер Карина так и не вспомнила, что бросила рюкзак прямо на улице возле дома, где поселился Резанов.

Дальше смутно помнилось, что они с Ларисой шли домой. Перед уходом тетка пообещала Закараускасам забежать к ним завтра до работы. Как Карина добралсь до кровати – осталось тайной.

Зато теперь сна как не бывало. Карина поворочалась с боку на бок.

– Эй, организм, – шепотом сказала она, – а ты в курсе, что мне положено хотя бы девять часов сна, поскольку я еще детеныш?

Организм, понятное дело, молчал, хоть и был в курсе. А вот слово «детеныш» выплыло вместе с «символьером» из совсем уж глубоких глубин памяти. Кажется, так говорил папа, подкидывая ее к потолку своими громадными веснушчатыми руками. Угу, самое время предаться ностальгии. Да и с чего вдруг? Неужели явившийся из непонятного Трилунья и рассуждавший о Карининой родне и о четырехмерности длинноносый Диймар каким-то образом сплелся с ее отцом в общий мысленный узор в ее голове?

Очередной порыв ветра швырнул в окно остатки листьев, и яблоня жалобно зацарапалась в стекло оголившимися ветками. В лесу, наверное, деревья валятся. В лесу. Что-то там такое в лесу… Черт! Диймар!!!

– Придурок с палаткой. Видите ли, не пропадет он, четырехмерник паршивый, – ворчала Карина, вылезая из окна. – Воспаление легких, по башке елкой какой-нибудь и еще истощение, да.

Проблема была в том, что ее теплая куртка осталась в коридоре на вешалке, а спуститься вниз Карина не решилась, чтобы не разбудить Ларису, – и пол, и лестница скрипели так, что сигнализации не надо, враг не прокрадется. Зато оконные петли она смазывала постоянно – тайный выход из собственной комнаты был ей необходим. Только бы древняя рама не вывалилась в неподходящий момент. Ох, дежавю, только какое-то тормознутое – пару недель назад они с Митькой лазили через окна в архив, и это едва не закончилось плохо.

Карина примерилась, легла животом на подоконник, спустила ноги из окна и ощутила коленками наружную стену дома. Летом здесь можно было наловить заноз, но сейчас старые вельветовые штаны отлично уберегли ее шкурку. Девочка повисла на руках и почти сразу отцепилась. Приземление прошло удачно, разве что стерла ветровкой всю грязь с подоконника.

Перемахнуть через забор – вообще было раз плюнуть.

Вот и улица. С одной стороны – их заросший участок с древним деревянным двухэтажным домом, с другой – симпатичный красно-белый кирпичный коттеджик Закараускасов. Их дома крайние, дальше только садовые участки, железнодорожные пути и темный лес, взбирающийся в горы.

Странное это было место. Смотришь в одну сторону – видишь улицы в разноцветных огнях фонарей, окон, рекламы. Повернись вокруг своей оси – и только тьма перед тобой, вековые сосны да теряющаяся среди них дорога. Вот туда-то ей и надо, к городу задом, к лесу передом.

Карина не соврала Диймару – найти его ей не составило бы труда даже в человеческом теле. В конце концов, от путешествия в обнимку сквозь глубины деревьев должна быть и польза, а не только смущение. Вот запах его запомнила, даже насморком не вышибешь. И мерещится повсюду. Или не мерещится?

Диймар вышел из-за дерева так бесшумно, что даже чуткие волчьи уши не уловили бы. Хотя вернее предположить, что он вышел все-таки из дерева. Хорошо устроился, наглая морда, – кому темный мокрый лес, а кому коридор с дверями. Впрочем, последние полчаса мальчишка явно проторчал не в помещении – с куртки и волос лилась вода. И руки холодные, как лапы лягушачьи. Он ухватил Карину за руку и поволок обратно к дереву, сосне, из которой вроде только что выскочил. Конечно же, ничего не объясняя.

– Пусти, псих больной! Пусти, куда тащишь?

Ледяная ладонь приглушила ее вопли. Да какого фига? То Митька ей рот затыкает, то этот лягух отмороженный. Она замотала головой.

– Не бойся, – прошептал, вернее, прошипел Диймар. И шмыгнул носом. Простудился все-таки, четырехмерник фигов. – Да не дергайся ты, ничего я тебе не сделаю. И кусаться не вздумай.

Она перестала вырываться. В самом деле, если бы он хотел ей навредить, возможностей у него было предостаточно.

– Успокоилась? Убираю руку, не ори, спугнешь…

– Кого… спугнешь? – кое-как перевела дыхание девчонка. – Придурок, задушить меня хотел?

– Хотел бы, ты бы тут не вякала, – зло сообщил тот. – Куда тебя понесло, мало приключений на свою… эту самую наискала?

– Не твое дело куда.

Щас, так и созналась, что его в лесу искала, промокшего и замерзшего. Причем так и есть. В лесу, мокрый и с насморком. И далеко бежать не пришлось, замечательно. Вот только с какой радости он тут околачивается? Ему сейчас полагается тихо-мирно помирать от воспаления легких в палатке. И быть придавленным деревом, да. Тьфу, еще и дождь прямо в лицо хлещет, даже под деревом не укрыться.

– Я тут кое-кого знакомого увидел, – сквозь зубы сообщил Диймар. – И по-моему, тебе тоже не повредит поглядеть, чем он занят. Помнишь, я в столице знаккера встретил? Он тут!

– Ну и чего московский знаккер в нашей жо… глубинке забыл?

– Я примерно догадываюсь, чего он забыл, но тебе объяснять только зря время терять. Пойдем покажу… – И закашлялся глухо, почти надрывно. – Чего он делает, я, кстати, не совсем понимаю… Ну что, пойдем?