Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений - Диана Гэблдон

Ясно, что Ангус Макдональд не удержался и рассказал всем о моем визите и разговоре с принцем.

– Он действительно болен, – беспомощно произнесла я.

Меньше всего мне хотелось, чтобы Джейми покинул сейчас постель и всю ночь просидел с Камероном и Лохиелем, обсуждая разведывательные донесения. Это равносильно танцам на балу с дамами всю ночь напролет. А может, вовсе и не равносильно, поправила я себя, вспомнив трех барышень Уильямс.

– Уверена, что он навестит вас, как только сможет, – сказала я, плотнее запахивая полы своего плаща. – Я передам ему.

Я действительно передам – завтра или послезавтра. Где бы сейчас ни находились английские войска, я уверена, что не ближе чем в ста милях от Эдинбурга.

Когда, вернувшись домой, я заглянула в спальню, то увидела на кровати под ворохом одеял две неподвижные фигуры. В комнате слышалось размеренное дыхание. Я успокоилась и, сняв плащ, присела в гостиной с чашкой горячего чая, куда добавила небольшое количество медицинского бренди.

С удовольствием попивая чай, я чувствовала, как медленно и приятно теплеет в груди, как тепло распространяется по всему телу, достигает ног, замерзших после прогулки по внутреннему двору и многочисленным лестницам и неотапливаемым переходам.

Я прижала чашку к подбородку, вдыхая приятный, слегка горьковатый аромат, чувствуя, как горячие пары бренди согревают мне грудь. Вдыхая их, я задумалась над тем, каким образом мне удается не заболеть, когда в городе, да и в самом дворце свирепствует инфекция.

Действительно, последний раз я болела простудой в детстве и совсем не болела после того, как прошла через каменный круг. И это странно, принимая во внимание далеко не идеальные условия гигиены и санитарии, в которых мне приходилось жить. Я должна была хотя бы подхватить насморк, но ничего подобного. Здоровье мое оставалось по-прежнему крепким.

Кое-что было вполне объяснимо. В свое время мне были сделаны прививки от некоторых болезней. Я не могла заболеть, например, оспой, тифом, холерой или желтой лихорадкой. Нынешняя инфекция была мало похожа на желтую лихорадку, но все же… Я отставила чашку и пощупала через одежду мою левую руку. Шрам от вакцинации слегка сгладился, но был еще вполне ощутим – слегка загрубевший круглый участочек кожи диаметром примерно в полдюйма.

Я вздрогнула, вспомнив о Джейлис Дункан, отогнала прочь эти мысли и вновь принялась размышлять о собственном здоровье, чтобы не думать о сожженной на костре женщине или о Колуме Маккензи, отправившем ее на костер.

Чашка была почти пуста, я встала, чтобы вновь наполнить ее.

Возможно, причина моего здоровья – приобретенный иммунитет? Меня учили в медицинской школе, что простуда вызывается бесконечным множеством вирусов, и, если вы подверглись воздействию какого-либо вируса, вы приобретаете иммунитет к нему. Вы можете снова схватить простуду, но уже под воздействием иных вирусов. Но с годами опасность подхватить вирус становится все меньше и меньше. Поэтому если дети болеют простудой в среднем шесть раз в году, то люди среднего возраста – только два, а пожилые люди могут вообще годами не подвергаться простудным заболеваниям, потому что за долгие годы жизни у них выработался стойкий иммунитет ко многим вирусам.

Вполне возможно, думала я. А что, если некоторые виды иммунитета становятся наследственными? Антитела ко многим болезням могут передаваться от матери к ребенку, я знала это. Через плаценту или грудное молоко ребенок приобретает иммунитет к тем болезням, которые перенесла его мать. Возможно, я никогда не болею простудой потому, что во мне живут антитела к вирусам восемнадцатого столетия, переданные мне моими предками за последние двести лет?

Я углубилась в размышления на эту интересную тему, так что даже забыла присесть и прихлебывала чай, стоя посередине комнаты.

Вдруг послышался осторожный стук в дверь. Почувствовав невольное раздражение, с чашкой в руке я направилась к двери, готовая принять и тут же отправить назад посыльных с вопросами о здоровье Джейми. Они могли быть от Камерона, споткнувшегося на непонятном месте в донесении, или от Карла, скучающего на балу без Джейми. В любом случае они поднимут его с постели в эту ночь только через мой труп.

Я распахнула дверь, и слова приветствия застряли у меня в горле. На пороге стоял Джек Рэндолл.

От неожиданности рука, державшая чашку, дрогнула, и ее содержимое выплеснулось мне на юбки, что сразу привело меня в чувство, а он тем временем вошел в комнату. Бесцеремонно оглядев меня с головы до ног, он кивнул в сторону закрытой двери.

– Вы одна?

– Да.

Он переводил взгляд своих светло-карих глаз с меня на дверь и обратно, желая удостовериться в правдивости моих слов. На его лице лежала печать болезненности. Оно было бледным от плохого питания и недостатка свежего воздуха, но не выказывало никаких следов тревоги. В холодных глазах светились ум и непреклонная воля.

Решившись, он одной рукой сграбастал мой плащ, а другой схватил меня за запястье.

– Идемте со мной.

Я скорее дала бы растерзать себя на куски, чем издать какой-либо звук. Я не могла допустить, чтобы дверь в спальню открылась.

Мы уже прошли половину коридора, когда наконец я решилась заговорить. У дверей, где жили придворные, стражников не было, но сам дворец и его переходы тщательно патрулировались. Он не смог бы вывести меня из дворца незамеченным, поэтому причинить мне какое-либо зло в пределах Холируда было невозможно.

Убить меня в отместку Джейми? Сердце заныло от этой мысли. Я испытующе посмотрела на него, когда мы попали в полосу света, падающего от свечей, вставленных в настенные подсвечники. Они были установлены здесь не для красоты, а лишь для того, чтобы слегка осветить коридор и дать возможность живущим здесь придворным беспрепятственно отыскать путь к своим апартаментам. Свечей было мало, и они были расположены на почтительном расстоянии друг от друга.

Он был не в форме и без оружия. На нем была грубая простая одежда: кафтан из домотканой материи, мешковатые светло-коричневые штаны и чулки. Если бы не стройная осанка и высокомерно запрокинутая голова без парика, его попросту было бы невозможно узнать. Он вполне мог проскользнуть во дворец под видом слуги, сопровождающего своих господ на бал, вместе с очередной партией гостей.

Нет, подумала я, когда мы вышли из темноты к освещенному месту, у него нет оружия, хотя его рука сковывала мое запястье железной хваткой. И все-таки если он намеревается расправиться со мной, ему придется натолкнуться на мое решительное сопротивление. Я была почти одного с ним роста и, несомненно, более упитанной.

Как будто угадав мои мысли, он остановился в конце коридора и повернул меня к себе лицом, крепко ухватив за локти.

– Я не причиню вам вреда, – тихим, но твердым голосом заявил он.

– Так я вам и поверила, – ответила я, раздумывая над тем, услышит ли меня кто-нибудь здесь, если я закричу.

Я знала, что внизу у лестницы стоит стражник, но до него было еще две двери, небольшая лестничная площадка и самый длинный лестничный марш.

С другой стороны, здесь была настоящая ловушка для меня. Если он не поведет меня дальше, здесь я не смогу позвать на помощь. В этом конце коридора большинство апартаментов пустует, а немногие обитатели наверняка находятся в другом крыле – присутствуют на балу либо в качестве гостей, либо их слуг.

– Не будьте идиоткой, – раздраженно прошептал он. – Если бы я хотел убить вас, я мог бы сделать это здесь. Это гораздо безопаснее, чем выводить вас наружу. К тому же, – добавил он, – если бы я замышлял что-нибудь дурное, зачем бы я стал брать ваш плащ?

– Черт вас знает, – произнесла я, тем не менее считая его аргумент убедительным. – Объясните мне, почему вы его взяли?

– Потому что хочу, чтобы вы пошли со мной. Я хочу кое-что предложить вам, но не исключено, что здесь нас могут подслушать.

Он посмотрел в сторону двери в конце коридора. Она, как и все прочие двери в замке, имела специфический вид. Четыре верхние панели образовывали крест, две нижние стояли стоймя, создавая сходство с раскрытой Библией. Когда-то Холируд был аббатством.

– He зайти ли нам в церковь? Там нам никто не помешает, и мы сможем спокойно поговорить.

Он был прав. Церковь, примыкающая к дворцу, была частью аббатства и годами не посещалась. Я медлила, не зная, как поступить.

– Послушай, женщина! – Он слегка встряхнул меня, затем отпустил и отступил на шаг. Свеча слабо освещала его сзади так, что лицо, обращенное ко мне, казалось всего лишь смутным пятном. – С какой стати я стал бы рисковать и проникать во дворец?

Хороший вопрос. Уж если он сумел, переодевшись, спокойно покинуть замок, улицы Эдинбурга и подавно не сулили ему никакой опасности. Он мог бродить неподалеку до тех пор, пока не встретит меня. Поэтому объяснение, которое он дал своему поведению, казалось мне убедительным: ему нужно было поговорить со мной, не опасаясь быть увиденным или услышанным.