Непрочитанные страницы Цусимы - Владимир Цыбулько

При плавании в тропиках, особенно в период дождей, электрические проводники подвергались очень быстрому износу. По расчету эксперта запас проводников узкого сечения на "Орле" должен составлять не менее 5000 фут (1524 м). Профессор Мартенс отнес вопрос о проволоке к "вопросам нашего частного распорядка". Нет никаких несомненных указаний, что принятое "Орлом" количество проволоки значительно превышало минимально необходимые 5000 фут. Если бы такое превышение минимального количества проволоки было бы доказано, то корабль имел полное право передать излишек на другое госпитальное судно, например на "Кострому".

В протоколе комиссии от 20 мая сказано, что погрузка некоторого количества проволоки на "Орел" "не может бросить тень на характер его действий". Хотя принятый проводник и мог быть употребляем для военных целей, "но ничем не доказано, что такое употребление имело место в действительности и даже нет ни малейшего указания на это".

Четвертое положение (факт) призового суда определяет позиции "Орла" и "Костромы" на флангах русской эскадры, когда она в двух или трех колоннах подходила к Цусимскому (Корейскому) проливу. Госпитальные суда располагались якобы параллельно с первой или второй единицей колонн. Так, по мнению суда, занимают позиции разведочные корабли. Если три предыдущих факта относятся к действительным событиям, то четвертый является вымышленным. Он порожден стремлением японцев опровергнуть русские доводы, что захват "Орла" произведен, когда он должен был приступить к спасению ослябских тонущих моряков и привел к значительному увеличению жертв Цусимского боя. Японцам нужен был такой факт, который по уровню значимости превзошел бы доводы русских. Дескать, мы захватили "Орел", так как его разведывательная деятельность привела бы к еще большим жертвам, но уже с японской стороны.

Нам грозили серьезные неприятности. В действительности такого факта не существовало. Пришлось призовому суду его придумывать. Однако и на этот раз японцам опять не повезло. Придуманный ими "факт" не подтверждается ни японскими, ни русскими источниками. Итак, согласно версии призового суда, при подходе русской эскадры к Корейскому проливу "Орел" и "Кострома" находились на ее флангах параллельно с первой или второй единицей колонн. Так, по мнению судей, обычно занимают позицию разведочные корабли. Поскольку в голове колонн русской эскадры шли броненосные отряды, задача "Орла" и "Костромы", как разведчиков, якобы состояла в обнаружении японских главных сил, то есть боевых отрядов броненосцев и броненосных крейсеров. Следовательно, "Орел" и "Кострома" должны были удерживать свою позицию, как минимум, до момента визуального контакта с японскими главными силами. Проверим "факт" нахождения названных госпитальных судов в походном порядке русской эскадры по японским и русским источникам.

Первый источник - донесение адмирала Того о Цусимском бое, опубликованное в середине июня 1905 г. за три недели до первого заседания призового суда по делу "Орла". В донесении имеются две схемы походного порядка русской эскадры на 10-11 часов и в 1 час 47 минут 14 мая. "Орел" и "Кострома" на флангах двух колонн эскадры на схемах не показаны. Возможно, что они находились среди транспортов: таковых было шесть плюс два госпитальных судна, а на схеме № 1 показано семь. Опять не в пользу суда. В тексте донесения адмирал перечисляет поименно все русские боевые корабли, которые он видел в бинокль вскоре после обнаружения противника.

Госпитальных судов на флангах колонн адмирал не назвал. В хвосте эскадры он пометил "специальные суда и другие". Второй источник - "Описание военных действий на море в 37-28 гг. Мейдзи (в 1904-1905 гг.), том 4, 1910 г.", составленное японским морским генеральным штабом. Описание почти слово в слово повторяет данные, наблюденные адмиралом Того, о расположении кораблей русской эскадры и другие сведения из его донесения. Однако в описании имеются ценные дополнения к адмиральскому донесению. Там приводятся характеристики походного порядка русской эскадры утром 12 мая. Показано расположение разведчиков, броненосцев, крейсеров, транспортов. В самом хвосте - госпитальные судна "Орел" и "Кострома".

Походный порядок эскадры утром 14 мая на подходе к Корейскому проливу (момент и место совпадают с данными, указанными в определении призового суда) изображен на схеме, где госпитальные суда располагаются в хвосте эскадры.

Таким образом, высшие авторитеты японского военно-морского штаба не поддержали лживый "факт" призового суда о месте госпитальных кораблей в походном порядке русской эскадры, а следовательно, и о задаче, которую они, якобы, выполняли.

В русских источниках сведения в пользу определения призового суда отсутствуют. Члены комиссии капитан 1 ранга Семенов, капитан 2 ранга Лахматов, врач Гейман единодушно свидетельствовали, что "Орел" замыкал строй эскадры. Семенов счел необходимым заметить, что японские утверждения не могут быть доказанными "ни чьими либо показаниями, ни какими бы то ни было документами". Мы присоединяемся к заключению известного писателя и не будем утомлять читателей перечислением русских свидетельств, подтверждающих нахождение госпитальных судов в конце русской эскадры.

Свой вклад в доказательство несостоятельности четвертого положения призового суда внесли и специалисты международного права. Они записали в решение межведомственной комиссии: "Совершенно безразлично с правовой точки зрения место нахождения "Орла" при эскадре во время пути и до вступления в бой. Согласно постановлению Гаагской конвенции, госпитальные суда при эскадре могут занимать любое место по распоряжению начальника отечественной эскадры". Да, такое положение в конвенции имеется. Но судьи японского призового суда понимали, что оно дезавуирует определение суда.

Межведомственная комиссия пришла к выводу, что обвинения, выдвинутые японцами к госпитальному судну "Орел", "частью построены на весьма зыбкой почве, частью совершенно неосновательны".

Комиссия единогласно признала, что:

1. Захват госпитального судна "Орел" не может быть оправдан с юридической точки зрения.

2. Захват госпитального судна ни при каких обстоятельствах не может быть объектом разбирательства в призовом суде.

3. Предложить японскому правительству передать рассмотрение дела о захвате госпитальных судов в минувшую русско-японскую войну Гаагскому международному третейскому трибуналу.

Однако пункты решения межведомственной комиссии не получили дальнейшего продвижения в правительство России, а от него - в предложение японскому правительству о передаче разбирательства о захвате госпитальных судов Г аагскому международному третейскому трибуналу. Дело в том, что после заключения Портсмутского мирного договора между Россией и Японией начались переговоры по многим другим вопросам, имевшим важное значение для обеих стран. Появились государственные и частные претензии за время войны к Японии и к России, которые в силу своей массовости требовали принципиальных совместных решений правительств обоих государств.

Вопрос о возвращении России захваченных госпитальных судов "Ангара", "Казань", "Орел" в минувшей русско-японской войне оказался одной из претензий. Он уже имел свою историю. Обе стороны после продолжительных и безуспешных переговоров продвинулись вперед лишь в понимании изменившихся интересов друг друга, что, однако, не сопровождалось результатами в продвижении дела к взаимоприемлемому окончанию. Русские стремились доказать свою юридическую правоту и добиться возвращения госпитального судна "Орел", Япония - получить пароход, его передовое медицинское оборудование и лекарства. Добиваться возвращения "Орла" предполагалось через Международный третейский трибунал.

В 1907 г. правительство России поручило министерству юстиции установить возможность положительного решения в третейском трибунале вопроса о возвращении захваченных в Порт-Артуре госпитальных судов "Ангара" и "Казань". Заодно министерству поручено проверить состояние вопроса по госпитальному "Орлу".

В своей деятельности министерство юстиции опиралось на расследования обстоятельств захвата русских госпитальных судов японцами, произведенные межведомственной комиссией министерства иностранных дел под председательством тайного советника профессора Мартенса Федора Федоровича. В состав комиссии вошли: представитель Российского общества Красного Креста егермейстер И.П. Балашов, директор 1-го департамента министерства юстиции действительный статский советник Веревкин, штаб-офицер для особых поручений при Главном морском штабе полковник И.А. Овчинников и секретарь комиссии титулярный советник Грюнмане. Перед комиссией были поставлены две задачи:

- выяснить с международно-правовой точки зрения законность или незаконность захватов госпитальных судов "Ангара", "Казань", "Орел";