Время перемен (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Хотя, не стану раньше времени хулить своих сотоварищей. Гражданская война штука такая, что все может быть. Возможно, именно наша «часть» и переломит ход сражения.

Если вдуматься в приказ товарища Ленина, то наш «особый» отряд должен выполнять функцию заградительного отряда. Кстати, ничего против заградотрядов не имею, а рассказы о том, что они только тем и занимались, что стреляли в спины убегавшим с поля боя, не более, чем миф. Нет, бывало, что и стреляли, если понадобится. Петр Великий, кстати, перед Полтавской битвой приказал, чтобы в беглецов стреляли безо всякой пощады, включая и его самого. Вот, только сможет ли? Географию Финского залива я представлял себе в общих чертах, но помнил, что крепость Кронштадт располагается на острове Котлин и штурм, стало быть, пойдет от Петрограда и Сестрорецка, а также от Ораниенбаума и Петергофа. Фронт получается немаленький, и от моих трехсот бойцов в качестве «заградотряда» толку мало. Тут дивизию надо ставить.

Первым делом мы с комиссаром превратили наш «особый» отряд в боевую единицу, разделив его на роты и на взводы, назначив командиров из числа людей, имевших боевой опыт. Они же должны познакомить личный состав с оружием и прибрать куда подальше все гранаты, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не начал изучать их самостоятельно. Доедем до места, пожертвуем парой-тройкой, чтобы поняли, как пользоваться, а пока не стоит.

Пока народ знакомился, мы со Спешиловым уселись в нашем «штабном» вагоне, чтобы изучить кое-какие документы. Прежде всего – «Постановление собрания представителей команд с кораблей и крепости Кронштадт». И что они там постановили?

Отменить органы центральной власти - Всероссийский съезд советов, Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК), Президиум ВЦИК; Совет Народных Комиссаров (СНК) и Народные Комиссариаты. Признать на территории России высшими органами власти органы местных Советов – городские, фабрично-заводские и сельские. Ввиду того, что настоящие Советы не выражают волю рабочих и крестьян, немедленно провести выборы городских, фабрично-заводских и сельских Советов, введя в них все социалистические партии, за исключением РКП(б). Освободить всех политических заключенных социалистических партий, а также всех рабочих и крестьян, красноармейцев и матросов, заключенных в связи с рабочими и крестьянскими движениями. Сохранить основные положения декрета «О замене продразверстки продналогом», но убрать из него следующее положения: «Ответственность за выполнение налога возлагается на каждого отдельного хозяина, и органам Советской власти поручается налагать взыскания на каждого, кто не выполнил налога. Круговая ответственность отменяется», дополнив его положением о том, что налог должны платить только «богатые крестьяне». Отменить право на частную собственность и свободное предпринимательство, так как они противоречат идеям социализма. Отменить государственную собственность на землю, сделав ее общенародным достоянием. Заведовать землей должны органы народного самоуправления. Пользование землёй должно было быть уравнительно-трудовым. Земля должна быть у того, кто её обрабатывает.

Резолюция принята бригадным собранием единогласно при двух воздержавшихся.

Председатель Бригадного собрания Петриченко

Секретарь Перепелкин

С Кронштадтским мятежом и в моей-то истории не все ладно. Считается, что к новой экономической политике большевики перешли из-за Тамбовского и Кронштадтского восстаний, испугавшись волны народного гнева, более опасного, нежели белые. Допустим, моряки взбунтовались из-за продразверстки, потребовали убрать из сел и деревень продовольственные отряды, но ведь они не могли не знать, что на Десятом съезде как раз и будут решать вопрос о введении нэп? А здесь-то что происходит? Матросы не хотят ввести нэп и протестуют против индивидуальной ответственности за налогообложение?

– И что скажешь? – поинтересовался Спешилов, прочитав Постановление.

– А что тут сказать? – пожал я плечами. – Полная каша. Тут тебе и эсеры, и анархо-синдикалисты, и правые коммунисты.

– Все, кроме большевиков, – подытожил Спешилов.

– Именно, – кивнул я. – Но больше всего анархизмом пахнет. Махновщина. Чует мое сердце, среди «братишек» много анархистов осталось. Вот, они свою программу и впихнули.

– Махно в январе решил в Крым сходить, через Херсонскую губернию, – хохотнул Виктор. – Зажали мы его, с двух сторон: с одной стороны дивизия Пархоменко, а с другой – Слащев. У генерала на Махно зуб имеется, и у Пархоменко тоже. Так батька еле-еле ноги унес, и казну бросил, и штаб свой. Как с Польшей мир заключим, надо с Махно кончать.

– Согласен, – не стал я спорить. Потом поинтересовался. – Что там в Галиции-то творится?

– А что в ней творится? – скривился Спешилов. – Ни то, ни се в этой Галиции. Вроде как существует ВРК, как высшая власть, из местных товарищей, но есть и мы, Красная Армия. Польские коммунисты хотят создать Львовскую Польскую республику, хохлы, украинцы, то есть, присоединить Львовщину к Украине, а товарищ Сталин считает, что мудрить ничего не нужно, а сделать Львовскую и Станиславскую губернии, соединить их с Николаевской и Херсонской, да и присоединить их к России.

– А сам-то как думаешь? – поинтересовался я.

– А я бы эти губернии, что Львовскую, что Станиславскую полякам отдал, – признался Виктор. – Проку от них никакого, разве что, нефть есть, а возни много. И ляхов я не люблю. Чуть что, гонор свой показывают, а по шеям бить нельзя, не положено. Я бы и сам им по шее двинул, а приходится бойцов стыдить. И чтобы паненок пердолили лишь по согласию, а если силой – тогда расстрел.

– И много расстреляли?

Спешилов только махнул рукой.

– Двоих пришлось, а так, кому это надо, силой-то? Бойцы у нас справные, недавно новое обмундирование получили, а паненки таких любят.

– Ну тебе и не угодишь, – хмыкнул я. – Ляхи с гонором, а паненок пердолят по согласию. И нефть еще есть.

– Так нефть еще добыть нужно, а для этого оборудование требуется, а него денег нет. Товарищ Сталин при мне бумагу составлял, чтобы оборудование в Париже купить. И кто его покупать-то там станет? А на какие шиши?

– Ну, товарищ комиссар, есть такие специальные люди, которые в Париже оборудование купят, – улыбнулся я.

– Подожди-ка, Володя, – призадумался комиссар. – А ведь фамилия-то Аксенов звучала. Я решил, что однофамильцы. А почему ты в Париже, если ты здесь?

– Так сам понимаешь, как партия скажет – и здесь, и там.

– Это точно, – вздохнул комиссар. Припомнив что-то, Спешилов спросил. – Хочешь посмеяться? Недавно слух прошел. Мол, в Галиции будут княжество восстанавливать, Галицко-Волынское. Глупость какая-то, зачем нам княжество? Я не поленился, в библиотеку пошел, там на русском языке книга есть. Две ночи читал. Понял, что основано оно было еще при тех князьях, что родственниками нашим Рюриковичам приходятся. Сильное княжество было, русское, но сожрали его Литва и Польша.

– Да, эти кого хошь сожрут, – согласился я, уже не особо и помнивший, что там происходило после смерти Даниила Галицкого.

– А знаешь, что я понял? Ну, почему Галицию Литва с Польшей съели? Потому что они от России откололись, да еще и свою Малороссийскую митрополию создали. Вот, смотри. – Комиссар с азартом начал пересказывать события четырнадцатого века, а я с интересом слушал. – Вначале создали Галицкую митрополию, которая Московскому митрополиту отказалась подчиняться, а через два года Галицию ляхи и захватили. Не смогли они без Великой-то Руси прожить, не смогли. А церковь-то православная, хотя мы с ней нынче и боремся, она словно стержень была, вокруг которого все русские люди объединялись. Чуешь? – Я кивнул, а Спешилов с решительным видом заявил. – Вот видишь, если православная церковь всю Россию сумела объединить, то марксизм, он весь мир объединит.

Глава девятнадцатая. Пропустите Гумилева, он – почетный пассажир

Сколько себя помню, любому прибытию воинского эшелона сопутствует если не полный бардак, то хотя бы некий беспорядок. Иной раз запаздывает поезд, а нередко и те лица, которые должны этот поезд встречать, а бывает и так, что воинскую команду просто никто не встретит – начальники передоверились, позабыли, или перепутали время. Как следствие – командование эшелона мечется туда-сюда по перрону, обрывает телефон, пытаясь определить – куда выгружаться, где строиться, а самое главное – куда отправлять бойцов? Бывает и так, что личный состав выгружается прямо в поле, и ждет команды сутки, а то и дольше.