Часть Европы. История Российского государства. От истоков до монгольского нашествия - Борис Акунин

«Повесть временных лет» рассказывает об этом следующим образом:

«В год 6562. Преставился великий князь русский Ярослав. Еще при жизни дал он наставление сыновьям своим, сказав им: «Вот я покидаю мир этот, сыновья мои; имейте любовь между собой, потому что все вы братья, от одного отца и от одной матери. И если будете жить в любви между собой, Бог будет в вас и покорит вам врагов. И будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли ее трудом своим великим; но живите мирно, слушаясь брат брата. Вот я поручаю стол мой в Киеве старшему сыну моему и брату вашему Изяславу; слушайтесь его, как слушались меня, пусть будет он вам вместо меня; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду – Переяслав, а Игорю – Владимир, а Вячеславу – Смоленск». И так разделил между ними города, запретив им переступать пределы других братьев и изгонять их».

Таким образом, Изяслав унаследовал столицу вкупе с титулом великого князя, а еще раньше ему были отданы Новгород и Туров. Чернигов и Переяслав, доставшиеся двум следующим сыновьям, считались богатыми и стратегически важными уделами. Владимир-Волынский и Смоленск, завещанные младшим братьям, не могли соперничать с этими ключевыми областями.

Совершенно очевидно, что последняя воля Ярослава была продиктована не заботой о введении на Руси твердого закона о переходе монаршей власти, а конкретной ситуацией и мнением отца о способностях своих сыновей. Вероятно, великий князь сомневался, что в случае раздора Изяславу достанет силы и ума справиться с остальным братьями в одиночку. Поэтому и возникло подобное «пятивластие».

История не знает случаев, чтобы подобные конструкции держались долго. Созданная Ярославом система худо-бедно просуществовала полтора десятка лет, но при первом серьезном испытании развалилась. И на этом история первого централизованного русского государства закончилась. Ярославу хватило мудрости на то, чтобы создать мощную державу, но не на то, чтобы обеспечить ее прочность.

Впрочем, это вряд ли вообще было возможно. Все раннефеодальные королевства и царства после периода первичной централизации были обречены пережить длительный период феодальной раздробленности, и Русь не стала исключением.

Экономические и политические связи между столицей и областями были недостаточно сильны. Для воинского сословия, опоры тогдашнего общества, личная преданность непосредственному господину значила больше, чем верность далекому монарху и тем более какой-то абстрактной «Руси». Люди, еще недавно считавшие себя вятичами, или кривичами, или полянами, теперь говорили: «мы – киевляне» либо «мы – новгородцы», но не «мы – русские». Понятие нации еще не сформировалось. Верховная власть Киева была скорее обременительна, нежели выгодна – и для жителей, и для удельного правителя. Из летописи известно, что две трети собираемой дани он должен был отсылать великому князю. Разумеется, гарантией исполнения этой тяжкой повинности могла служить только военная мощь Киева. Если же угроза кары за неповиновение ослабевала, у местного князя пропадало желание делиться доходами со старшим родственником. Так область, еще недавно являвшаяся административной единицей большой страны, превращалась в независимое государство.

В конце IX столетия Вещий Олег объединил Русь в централизованную державу. Киевское княжество просуществовало в режиме единовластия меньше двух веков, с перерывом на междоусобицы, происходившие при смене правителей. Во времена шестого монарха (если не считать регентшу Ольгу, то пятого) страна достигла пика своего могущества, но вскоре после смерти Ярослава Мудрого начала распадаться на небольшие княжества, плохо ладящие друг с другом.

Золотой век Киева закончился.

Закат Киевской Руси

Время разбрасывать камни

Первое русское государство оказалось непрочным. С определенного момента это, казалось бы, на века поставленное монументальное строение вдруг, словно заколдованное, стало быстро разваливаться на всё более мельчающие куски.

По мнению Василия Ключевского, распад был совершенно естественным, а исторической аномалией являлось затянувшееся централизованное существование Киевской Руси. Историк пишет: «Единовластие до половины XI века было политическою случайностью, а не политическим порядком». Однако у многих государств феодальной эпохи начальным этапом существования была первичная, относительно непродолжительная централизация, вслед за которой наступила раздробленность. Россия здесь следовала универсальной логике общественно-политической эволюции. Когда административное объединение той или иной страны начинало препятствовать развитию областей, там усиливались центробежные тенденции. Структура ранней монархической власти была недостаточно сильна, чтобы удержать в подчинении регионы, стремящиеся к автономии, а затем и к независимости. Политической случайностью на Руси единовластие сделалось не до, а после середины XI века.

Трижды появлялись феноменально одаренные и удачливые вожди: Владимир Мономах, Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо, которым удавалось на время остановить и даже повернуть вспять развал государства, но после смерти этих лидеров держава опять рассыпáлась.

Были, однако, и специфические, сугубо русские факторы, под воздействием которых процесс феодальной раздробленности, общий для всех или почти всех средневековых держав, происходил у нас в особенно острой форме.

Главной причиной распада был принцип перехода власти, закрепленный Ярославом Мудрым – как ни парадоксально – именно для того, чтобы воспрепятствовать растаскиванию страны на куски. Заботясь о единстве, великий князь своим завещанием окончательно утвердил концепцию, согласно которой Русью владел не государь, а весь род киевских Рюриковичей. Для того чтобы сыновья не превратились в самостоятельных князей, озабоченных только интересами своего удела, Ярослав придал вид закона (или во всяком случае, общепризнанного обычая) так называемому «лествичному восхождению».

Все области страны, в зависимости от величины, доходности и стратегической важности, были выстроены в «лествицу» (лестницу), состоявшую из пяти «ступеней»: главное по старшинству Киевское княжество вкупе с Новгородской землей (то есть начало и конец великого речного пути), затем – богатое Черниговское княжество, потом – Переяславское княжество, охранявшее страну от Степи и обладавшее большой военной силой; замыкали список менее значительные Владимир-Волынское и Смоленское княжества.

В соответствии с «лествицей» выстроились и сыновья Ярослава. Первому досталась первая территориально-иерархическая позиция вкупе с титулом великого князя, второму – вторая «ступень», третьему – третья и так далее.

Со смертью князя, занимавшего более высокое положение, на его место заступал не сын, а следующий по возрасту брат. Таким образом управление областью превращалось во временно занимаемую административную должность, и князь не «прирастал» к своему владению, а считал себя одним из хозяев всей русской земли, дожидаясь очереди занять великокняжеский «стол».

Теоретически эта система выглядела разумной и обоснованной, но, озабоченный сохранением мира между сыновьями, Ярослав при всей своей мудрости оказался недостаточно дальновиден.

В таком порядке наследования (оно еще называется «очередным») минусов оказалось даже больше, чем в наследовании «отчинном», когда владение закрепляется за феодалом в родовую собственность навечно, – именно таким путем пошли другие европейские страны.

Дробление страны на автономные мини-государства при «отчинном» делении все равно происходило, однако накал междоусобной борьбы не был так яростен. Владетельные принцы начинали жить интересами своей территории, вовсе необязательно стремясь захватить власть над всей страной. Русские же князья с нетерпением ждали очереди подняться на более высокую «ступеньку» и не слишком пеклись о развитии своего временного удела, торопясь лишь выжать из него побольше соков. Естественно, и область не испытывала к такому правителю особенной привязанности, он оставался для нее чужаком. Богатые города, обладавшие собственной военной силой, могли выразить недовольство властью князя, даже изгнать его и пригласить другого. В самом могущественном из провинциальных городов, Новгороде, фигура князя вскоре станет более или менее декоративной.

Еще одним сугубо русским фактором хронической нестабильности были «князья-изгои». Так назывались дети князя, который умер, не достигнув высшей площадки «лествицы», то есть не дождавшись очереди на великое княжение. Его сыновья, согласно обычаю, не получали собственного удела и выпадали из иерархии. Многие княжичи не желали мириться с подобной несправедливостью, начинали мечом завоевывать «кормление» – и нередко своего добивались.