Крутые повороты: Из записок адмирала - Николай Кузнецов

Я видел, что вместо разумной системы, основанной на опыте второй мировой войны, была создана система безраздельного господства всех армейских органов над флотскими вопросами, результатом которой стало не улучшение всей организации Вооруженных Сил, а сохранение старого порядка в сухопутной армии и подчинение ей Военно-Морского Флота.

Опыт войны подсказывал, что государству требуется объективный орган, который правильно понимал бы функции всех видов Вооруженных Сил, исходя из политических задач, а понимая это, занимался бы распределением всех ценностей и людей в соответствии с данными задачами. Это совсем не означало, что все виды Вооруженных Сил должны быть равновелики, и, возможно, флот уже следовало сократить, отдавая предпочтение новому оружию. Но на деле было совсем не так. Предпочтение отдавалось еще более устаревшим, чем флот, Сухопутным войскам, а флот отодвигался на задний план без всяких объяснений и оснований.

Как неожиданно и непродуманно произошла реорганизация в 1947 году, так еще более неожиданно совершилось разделение министерств, и флот в 1951 году вернулся практически в довоенное положение. Этой реорганизацией было перечеркнуто все, что говорилось об опыте войны и у нас, и на Западе относительно нового подхода к управлению вооруженными силами и операциям с применением новых средств борьбы.

Поскольку повторная организация двух министерств в 1951 году почти ничем не отличалась от довоенной организации 1938—1939 годов, два министерства в отсутствии координации со стороны правительства вынуждены были повторить все ошибки предвоенных лет. Не официальным, но фактическим их руководителем был заместитель Председателя Совета Министров Булганин, который мог бы при желании делами поправить плохую организацию, но этого, увы, не произошло. Его старая нелюбовь к флоту и мое, вопреки его желанию, повторное назначение министром ВМФ сказались в полной мере. Ощутимо было чувство неприязни как ко мне лично, так и к флоту. Колесо вертелось вхолостую. Бумаги, поступавшие к нему, тонули в его аппарате с формально-бюрократическими резолюциями: «рассмотреть», «доложить», «запросить мнение т. Малышева» и т. д.

«Центростоп» в эти годы во всем государственном аппарате достиг своего апогея, принося огромный вред государственным делам. Мы не просто топтались на месте, не решая того, что назрело, но и, расходуя огромные средства на старую технику, бросали деньги на ветер.

Принимая во внимание весь вред, причиняемый сложившейся системой государству, я решился написать доклад[85], которым поставил лично себя под удар. Но самое плохое, что даже этот вопль не был в состоянии пробить ту стену, которая образовалась между живым делом и уже не выполнявшим, по сути, свои обязанности физически слабым Сталиным.

Именно в этот период политиканство и своеобразное маневрирование Булганина вместо государственного, партийного подхода к делу принесли самый большой вред флоту (о прочем я не говорю). Мое желание разрешить вопросы, мои споры и стремление помочь делу вызывали скрытую злобу Булганина, которая до поры до времени накапливалась, а затем обрушилась на меня, когда он стал весьма влиятельным человеком. Но все личное следует отбросить, вновь обратившись к делу.

В 1953 году после смерти Сталина произошла спешная реорганизация Вооруженных Сил. С образованием единого Министерства обороны министр ВМФ стал первым заместителем министра обороны. Его права были настолько урезаны, что ему формально даже не подчинялись флоты и он мог отдавать им приказания как заместитель министра и не более того.

Положение в правительственных кругах стало еще менее определенным. Министры, с которыми у нас, моряков, было много спорных вопросов (судостроения, вооружения и др.), разговаривали со мной, когда все шло гладко, а при возникновении споров обращались непосредственно к министру обороны за разрешением. И так по всем вопросам как внутри нового министерства, так и вне его — в правительственном аппарате. Может быть, это только формальная сторона дела, которой не следует придавать большого значения? Нет, не так. Ведь для того и создавалась новая организация, чтобы пересмотреть права каждого и найти ему соответствующее новое место в свете опыта войны. Как мне представляется (об этом я докладывал дважды), можно было найти такие формы организации, при которых учитывался бы весь опыт войны и флот нашел бы свое место в новом министерстве без ущерба для общего дела.

Пуще прежнего все вопросы стали задерживаться в аппарате, а первый заместитель по флоту, подписав серьезный доклад министру обороны, ждал отзыва от какого-нибудь полковника или капитана 1-го ранга, на основании мнения которого решалась судьба его доклада. Исключение представляли прямые взаимоотношения с министром и решение им флотских вопросов по докладу главнокомандующего флота. Ситуация же, при которой министр пользовался отзывом своего аппарата и на основании этого выносил окончательное решение, была именно системой.

Надо думать, сейчас дело обстоит иначе, но я говорю о том периоде, который, могу поручиться, хорошо знаю.

Еще 12 января 1946 года, то есть вскоре после окончания Отечественной войны, я после тщательного изучения доложил Председателю СНК о том, что опыт войны показывает необходимость иметь единую организацию всех Вооруженных Сил. От этой точки зрения я никогда не отказывался и в 1953 году снова направил копию названного доклада. Однако объединение можно провести по-разному, и я как прежде, так и ныне придерживаюсь отличного мнения по отдельным вопросам организации министерства.

Основные расхождения сводятся к следующему. В современной войне воюет вся страна, и министерство обороны является исполнительным органом по чисто военным вопросам. Главнокомандующим всеми Вооруженными Силами в военное время (а тогда почти все будут военными) не может быть министр обороны, как это сказано в новом положении о Министерстве обороны. Такое положение приведет к очень вредным стремлениям со стороны министра обороны сосредоточить в своих руках власти больше, нежели следует. Страна должна знать, что во время войны руководство возьмет на себя высший орган во главе с самым авторитетным лицом в государстве.

Отдавая должное единству действий, вытекающему из единства оперативных планов и необходимости почти все операции вести разными видами Вооруженных Сил в их совокупности, считаю, однако, опасным лишать должной самостоятельности виды Вооруженных Сил и лишать их полноценных оперативных органов (тыла, разведки и т. д.). Один министр и только Генеральный штаб руководить войной не в состоянии. Ряд операций должен быть поручен главкомам.