Кланы Альфа-Луны - Филип Дик

— Скажите мне, — повторил он, — почему это вдруг «нету делов». Передайте мне слово в слово, что сказал Банни Хентман.

— О, он сказал, что больше не намерен пользоваться вашими сценариями, и если я звонила вам или вы звонили мне… — Теперь, в первый раз после этого злополучного видеовызова, взгляд ее оказался сосредоточен на Чаке, как будто она наконец его увидела. — Я не сказала, что вы были у меня. Но он сказал, что, если мне доведется говорить с вами, то я должна вам сказать, что он, после размышления над вашей идеей, отверг ее как совершенно для него непригодную.

— Моей идеей?

— Сценарием в целом. Он получил страницы, которые вы переправили ему экспресс-почтой, и пришел к выводу, что они просто ужасны.

Чак почувствовал, как его уши зарделись. Волна мучительной боли прокатилась по всему лицу, подобно изморози, нос и губы онемели.

— Теперь, — продолжала Пышка, — он велит Дарку и Джонсу, своим постоянным авторам, состряпать нечто совершенно другое.

Чак не мог вымолвить ни слова.

— Мне, наверное, следовало бы связаться с ним? — наконец выдавил он из себя осипшим голосом.

— Он ничего не сказал об этом. — Пышка перестала расчесывать волосы и вышла из спальни, снова исчезнув из виду. Поднявшись, Чак последовал за ней в гостиную. Она стояла у видеофона, набирая номер.

— Кому это вы звоните? — требовательно спросил он.

— Одному своему знакомому, — рассеянно ответила Пышка. — Чтобы он забрал меня ужинать.

Надтреснутым от досады голосом, Чак произнес:

— Позвольте мне пригласить вас отужинать со мной. Мне бы это доставило немалое удовольствие.

Девушка даже не удосужилась ответить. Она продолжала набирать номер.

Пройдя к диванчику в виде доколумбовской скамьи, он собрал страницы своего сценария и уложил их в папку. Тем временем Пышка наконец-то дозвонилась к своему дружку. Он услышал, где-то на заднем плане, ее низкий, приглушенный голос.

— До скорого, — бросил на прощанье Чак, надел пальто и быстро направился к выходу.

Пышка даже не повернула головы, всецело увлеченная разговором.

Испытывая глубокое разочарование, он яростно захлопнул за собой дверь и поспешил по устланному ковровой дорожкой коридору к лифту. Дважды он спотыкался и подумал: «Боже, до сих пор еще не прошло воздействие коктейля. Может быть, все случившееся было не более, чем галлюцинацией, вызванной смешением ГБ-40 и чем-то там еще, хоть убей, не помню, как она назвала эту пакость». Мозг его совсем перестал работать, в нем не осталось ни одной живой клетки, ни одной связной мысли. К тому же он совершенно пал духом, и единственное, о чем он еще в состоянии был думать, так это о том, как бы побыстрее выбраться из здания, покинуть Санта-Монику и вернуться в родную Северную Калифорнию, в свою собственную берлогу.

Неужели Лондон оказался прав? Трудно сказать. Пожалуй, дело обстоит именно так, как рассказала девушка. Страницы, которые он отослал Банни, совершенно того не устроили и не о чем больше говорить. Но с другой стороны…

Нужно обязательно связаться с Банни, решил он. Прямо сейчас. По сути, мне следовало позвонить ему еще из квартиры Пышки.

На самом верхнем этаже многоквартирного жилого дома он нашел платную видеофонную кабину. Пройдя в нее, он начал набирать номер штаб-квартиры Хентмана. А затем, вдруг, повесил трубку на рычаг. «Неужели мне так хочется все выяснить?» — спросил он себя, «И хватит ли у меня сил перенести то, что я услышу?»

Покинув видеофонную кабину, на мгновенье задержавшись в вестибюле, он вышел через главный вход здания на улицу, где начинало вечереть. По крайней мере, какое-то время мне следует обождать, пока не прояснится мой рассудок, отметил он про себя. Пока полностью не выветрится та внеземная пакость, которой она меня потчевала.

Засунув руки в карманы, он бесцельно побрел вниз по тротуару, с каждой минутой испытывая все больший страх и отчаяние. Он чувствовал себя совершенно беспомощным, не в силах противостоять полнейшему краху. Он мог только оставаться безучастным свидетелем этого неожиданного коллапса вселенной, бессильный что-либо предпринять, сорванный с насиженного места и подхваченный потоком событий, слишком могущественным, чтобы можно было его осмыслить.

В его ушах звенел женский голос, беспрерывно повторяющий, словно записанный на пленку:

— Это стоит четверть доллара, сэр. Пожалуйста, кладите монеты, а не купюры.

Ничего не понимая, он осмотрелся и обнаружил, что снова находится в видеофонной кабине. Но кому он звонит? Банни Хентману? Обшарив карманы, он нашел монету в двадцать пять центов, опустил ее в щель монетоприемника платного видеофона. На экране тотчас же появилось изображение.

Нет, не Банни Хентману он звонил. С экрана на него глядело миниатюрное изображение лица Джоан Триест.

— В чем дело? — участливо спросила Джоан. — У тебя просто ужасный вид, Чак. Ты заболел? Откуда ты мне звонишь?

— Я в Санта-Монике, — сказал он. Во всяком случае, он допустил, что это именно так. У него не было никаких воспоминаний об обратном перелете в Район Залива. Да и судя по всему, время еще было не очень позднее. Так ли? Он глянул на часы. Прошло два часа, и теперь было чуть больше восьми. — До сих пор не в состоянии в это поверить, — сказал он, — но сегодня утром меня выставили из ЦРУ как неблагонадежного, а вот теперь…

— Вот те на! — произнесла Джоан, продолжая внимательно слушать.

— По всей вероятности, — проскрежетал он, — меня еще уволил и Банни Хентман, но в этом у меня еще нет стопроцентной уверенности. Потому что, по правде говоря, я очень боюсь разговора с ним.

Наступило молчание. Затем раздался спокойный голос Джоан.

— Ты должен позвонить ему, Чак. Или, может быть, лучше я за тебя это сделаю. Скажу ему, что я твоя секретарша или что-нибудь другое в этом духе — мне это не составит труда, не беспокойся. Назови мне номер видеофона, с которого ты говоришь. И не поддавайся отчаянью, ни в коем случае не падай духом. Я уже достаточно хорошо тебя знаю, поэтому не открою особой тайны, если скажу, что ты вот-вот снова начнешь подумывать о самоубийстве, а если ты попытаешься совершить его в Санта-Монике, я ничем не смогу помочь. Я просто не смогу своевременно добраться туда.

— Спасибо, — сказал Чак. — Так приятно слышать, что есть на свете хоть кто-то, кто неравнодушен к твоей судьбе.

— В твоей жизни за последнее время слишком уж многое рухнуло, — произнесла Джоан с присущей ей проницательностью и здравым смыслом. — Разрыв с женой, теперь вот…

— Позвони ему, — не дал договорить ей Чак. — Вот номер. — Он поднес листок бумаги к видеоэкрану и Джоан переписала номер.