Иоган Гутенберг - Владимир Проскуряков

Машина для выделки бумаги и печатная ротация – блестящие представители автоматизированных производственных процессов, которые составляют основу новейшей техники. Последние представители этих машин, конечно, далеко ушли вперед от того, что было при жизни Маркса, но данная им характеристика и по сей день полностью сохраняет свою значимость. В новейших машинах, основные принципы, вскрытые основоположником научного социализма, выявляются в еще более развитой форме. Как далеко вперед ушла производственная мощность этих автоматов можно судить по тому, что бумажная машина Балахнинской фабрики СССР дает почти в сто раз большую выработку в единицу времени против машины Донкина, которую, очевидно, подробно изучал в свое время Маркс.

Дольше других элементов типографского дела сопротивлялся механизации – набор. До последней четверти XIX века набирали вручную (максимальная производительность 1000 букв в час), пока, наконец, в 1886 г. Оттомар Мергенталер не изобрел наборной машины – линотипа, – она набирает в час свыше 4000 букв в виде отдельных отлитых строк.

Неудобство отливки целых строк, затрудняющее правку ошибок, привело к введению новой машины – монотипа, – с буквенным машинным набором. Монотип сконструирован в 1892 г. американцем Ланстоном.

Изобретательская мысль заглянула во все уголки печатного производства, внесла тысячи больших и малых новшеств в дело мастера Иогана и бесконечно усложнила его.

В безостановочной погоне за прибылью, подгоняемое жестоким бичом капиталистической конкуренции, издательское дело неслось сломя голову дорогой технического прогресса для того, чтобы… но об этом после.

Книгоиздательство за последние пятьсот лет не только коренным образом изменило свою технику, но и выросло в невообразимых размерах.

До 1500 г. было издано около 30 тысяч названий книг, в XVI веке – 285 тыс., в XVII – 972 тыс., в XVIII —1637 тыс., в XIX – 6100 тыс. и за первые 30 лет XX века – свыше 5 млн., т. е. почти столько же, сколько за все предыдущее столетие.

СОВРЕМЕННЫЙ ЛИНОТИП

Рост тиражей книжной продукции, газет и журналов за последнее столетие выражается в астрономических числах, точно человечество в припадке безумия решило обернуть материк бумажной пеленой, покрытой типографскими знаками и завалить океаны связками газет, журналов и книг.

А теперь о том, что после.

Мы живем в годы великого возмущения производительных сил против капиталистического производства, которое их создало, – возмущения трудящихся масс против буржуазии.

Книгопечатание, как капля воды, отражает в себе всю потрясающую картину назревшего социального конфликта.

Загнивший империалистический капитализм закрыл пути дальнейшего развития техники, – новые изобретения не находят применения, кризис останавливает реконструкцию предприятий и их расширение. Техника печатного производства, конечно, не составляет исключения.

За период прошедший с начала мировой империалистической бойни, не только приостановился рост издательской продукции, но выпуск ее даже снизился во всех крупнейших капиталистических странах.

Только страна, победившего пролетариата – Союз Советов свершает победное шествие по пути безостановочного расширения своей печатной продукции, только в нем открыты все возможности для всяческих новшеств типографской техники и разбужены гигантские силы изобретательства широчайших трудящихся масс.

В дореволюционной России не было промышленных предприятий изготовлявших сложное типографское оборудование – оно ввозилось из за границы. В СССР, проводящей ленинский план индустриализации, уже освоено строительство наиболее сложных машин типографского дела: наборных, плоских печатных машин и ротаций.

Гигантский подъем типографской техники в эпоху капитализма неизмеримо усилил роль печати в жизни народов. Политика, хозяйство, наука, быт – все стороны общественного существования испытывают на себе ее постоянное влияние.

Из десятилетия в десятилетие, из года в год печать переходила от одной победы к другой, становясь, как воздух и пища, необходимой общественному организму.

Но эти победы печати были одновременно и ее величайшими поражениями, ибо в руках буржуазии сделалась она орудием угнетения трудящихся масс, подкупка, рекламы и шантажа. Печать капиталистического мира – видимость силы и власти, на самом деле жалкая рабыня реакционной цензуры, в каждом движении своем жестко ограниченная волей дипломатических кабинетов, банков и трестов. Кажется она средством прогресса, суетливая ее работа создает видимость движения вперед, на самом же деле она только плотина на великом пути движения масс к лучшему будущему.

Так всюду и в странах открытой фашистской диктатуры и так называемых «демократических» государствах.

Некогда, в дни ломки феодальных устоев, роль буржуазии была революционна, тогда на недолгие периоды сквозь серый дым печатных строк, оправдывающих и восхваляющих существующий порядок эксплоатации и предержащую власть, прорывались, подобно яркому пламени, бунтовщические издания, свободные книги.

Еще в середине XVII века первая английская революция, когда «буржуазия, в союзе с новым дворянством, боролась против монархии, феодального дворянства и господствующей церкви» (Маркс), показала, как велика прогрессивная роль печати. Характерно, что наиболее широко используется печатное слово левым демократическим крылом – левеллерами, сторонниками последовательной политической демократии, выходцами из рядов городской и сельской мелкой буржуазии. Тогда же появляется и первый мученик печати – вождь левеллеров литератор Лилберн. Этот человек знал агитационную силу печати, ей отдал свой недюжинный талант и зато в течение почти всей жизни, либо находился под судом, либо в заключении.

Яркие страницы в историю революционной печати вписаны Великой французской революцией 1789 г. В краткий срок в кипящем народным бунтом Париже число немногих до того периодических изданий возрастает до 250 – огромной цифры по тем временам. Эта периодика – непосредственное орудие политической борьбы, лучшая ее часть разжигает массы, ведет их на штурм старого порядка. Уже Великая французская революция разоблачила бессмысленность надежд на прогрессивную роль «свободной печати».

Это были младенческие иллюзии первых революционных дней, точно пресса не одно из острейших орудий в классовой борьбе и буржуазная «свобода печати» не открытая лазейка для контрреволюционных вылазок. Чем дальше развертывались революционные события, тем яснее становилась несостоятельность этих иллюзий, ибо под покровом мнимых свобод множилась белогвардейская литература, против которой направлен декрет Конвента 29 марта 1793 г., устанавливавший, что всякий призыв «посягающий на народный суверенитет», карается смертью, ибо с помощью «свободной» прессы замышлялся комплот против революционного авангарда и его вождей, ибо главными движущими силами «свободной» прессы были спекуляция и подкуп.