Исцеление любовью - Кэтрин Стоун

Слова Стюарта прозвучали почти приказом, на который психиатр тут же дал тем не менее очень взвешенный и спокойный ответ:

— Как бы то ни было, но сейчас мне трудно ответить на ваш вопрос, мистер Фалконер. И уверяю, что вы не получите его ни от одного врача. Никто и никогда не скажет вам ничего определенного, пока не осмотрит мальчика, что я и намереваюсь сделать. И только после этого откровенно выскажу свое мнение.

Знакомство с Джессом психиатр начал с разговора наедине. Мальчик смотрел ему прямо в глаза, но почти ничего не сказал. Джесс вообще был очень немногословным в беседах со взрослыми. Да и с остальными. Кроме… Патрика.

С братом Джесс становился красноречивым, возбужденным, остроумным. При этом проявлял большие способности рассказчика, несмотря на свой юный возраст.

Но даже с ним он не был до конца откровенен. Патрик не подозревал о душевных страданиях брата, причин которых тот и сам не понимал. А они скорее всего лежали на поверхности.

Джесс никогда не знал родительской любви, которую Стюарт и Розмари без остатка дарили Патрику. Он еще до того, как научился говорить, почувствовал свою неполноценность. Ибо отец с матерью почему-то считали его недостойным своей любви и родительской заботы.

Его первые сознательные воспоминания лишь подтвердили эту горькую правду. Тогда он и Патрик только еще учились ходить. Как-то раз Джесс, очень любивший брата, взял его руку и так крепко сжал, что Патрик заплакал. Тут же родители с громким криком набросились на Джесса, назвали его дрянным мальчишкой, вырвали у него руку брата и жестоко наказали, приговаривая:

— Не смей его трогать! Ты можешь сделать его калекой!

Итак, Джесс оказался дрянным мальчишкой. Его оторвали от любимого брата, обрекли на одиночество. Джесс почувствовал себя погруженным в непроглядную тьму, откуда не видел выхода.

Он ничего не сказал психиатру, так и не пожелав открыться. Но тот все же понял, что в душе его маленького пациента творится что-то неладное. Скорее всего Джесс страдал из-за уязвленной гордости, чувствовал себя несправедливо обделенным и обиженным. Когда же чуть позже доктор стал наблюдать за обоими братьями, то окончательно утвердился в правоте своих предположений. Он видел, что Джесс, оставаясь один, был похож на несчастное животное, посаженное в клетку. Выглядел нервным, подозрительным, всегда чем-то обеспокоенным. Мог часами ходить из угла в угол по комнате. Но как только рядом оказывался Патрик, Джесс тут же преображался. Становился веселым, разговорчивым, как будто освобождался от какой-то тяжелой ноши.

— Джесс необычный мальчик, — сказал психиатр Стюарту и Розмари. — А по натуре скорее пастух, нежели барашек. Он чувствует себя ответственным за судьбу брата. Считает себя как бы его опекуном.

— Опекуны Патрика — я и Розмари, — сумрачно ответил Стюарт. — А опека и покровительство Джссса ему не нужны. У Патрика на то есть родители.

— Не спорю. И отнюдь не утверждаю, что Джесс должен стать опекуном Патрика, но он сам взял на себя эту роль. Поэтому у вас нет никакой причины чего-либо опасаться. Джесс никогда не навредит Патрику. Откровенно говоря, я больше тревожусь за самого Джесса, нежели за его брата.

— За Джесса?! — воскликнула Розмари и оторопело уставилась на врача.

— Если когда-нибудь Патрику станет угрожать опасность, — продолжал психиатр, — то я уверен, что Джесс, бросив все, тут же поспешит ему на помощь. Более того, не дай Бог, чтобы с Патриком что-то случилось: Джесс этого просто не переживет!

Психиатр решительно предупредил Стюарта и Розмари против любой попытки разлучить братьев. А поскольку против Джесса были выдвинуты «обвинения», то рекомендовал провести терапевтический курс для всех членов семьи, начиная с родителей, дабы успокоить их нервы. Но Стюарт и Розмари не проявили к этому предложению никакого интереса. Понятие «терапия» для старших Фалконеров было столь же неприемлемым, как и слово «вор». Они беспокоились только за безопасность Патрика. А на сей счет врачу удалось их успокоить.

Что же касается самого Джесса, то общение с психиатром все же не прошло для него бесследно. Он перестал красть. Но образцового, по понятиям Фалконеров, подростка из него так и не получилось. Наоборот, повзрослев, Джесс стал курить, пить, а еще позже — волочиться за девицами. Причем он выбирал «объекты» значительно старше себя. Ровесницы его не интересовали. Наверное, потому, что сам Джесс никогда не был, по сути дела, мальчиком в полном понимании этого слова. Однако о том, чтобы стать мужем и отцом, он и не помышлял. Ибо превыше всего в жизни ценил свою свободу.

Девицы, с которыми он якшался, тоже это отлично понимали. А потому не строили в отношении Джесса Фалконе-ра никаких далеко идущих планов.

Но кроме собственной свободы, у Джесса была и вторая привязанность: родной брат-близнец Патрик, который платил ему тем же.

Однако так продолжалось недолго. До того памятного и злосчастного июльского дня, когда обоим исполнилось по пятнадцать лет…

Котлован для искусственного озера был выдолблен в гранитной скате по приказанию и за счет прадеда Розмари. Грейдон Уильямсон назвал его «Энтерпрайзом». Но местные жители присвоили новое имя: «Озеро Грейдона» — в честь человека, подарившего им подобное чудо. Кристально-прозрачная и холодная вода уже была сокровищем, но Грейдон выложил берега водоема белоснежными каменными плитами, вывезенными из тропических стран.

Дом Грейдона, а следовательно, и Розмари возвышался на самом берегу озера в окружении небольших летних коттеджей, где отдыхали члены богатых элитных семей. К их услугам было несколько бассейнов с подогретой водой, теннисные корты, бары, пабы и большой роскошный розарий.

Взрослые, как правило, собирались у бассейнов. Одни усаживались за столики, другие нежились в шезлонгах, третьи читали свежие газеты в креслах-качалках. А их отпрыски целыми днями плескались в озере и только к вечеру выходили на берег. Там они растекались по уютным небольшим ресторанчикам и гриль-барам, расположившимся под открытым небом.

В тот день, третьего июля, Джесс Фалконер намеревался ненадолго заглянуть в одно из подобных заведений. Там он надеялся застать девицу по имени Бет, с которой провел предыдущую ночь.

Бет сидела за столиком в окружении друзей и о чем-то оживленно болтала. Джесс посмотрел на нее и поднес к губам кружку пива, уже далеко не первую за этот вечер. В той же руке он ухитрялся держать сигарету. Как это ему удавалось, Джесс и сам не знал…

Потягивая горькое пиво и вдыхая в паузах между глотками горький табачный дым, Джесс погрузился в не менее горькие размышления. Случилось так, что накануне он закончил один из своих литературных опусов и прочел отрывок Розмари. Та нашла его творение странноватым и довольно скучным. Кроме того, она заметила грамматические ошибки.