Секреты (ЛП) - Ромиг Алеата

Стерлинг взял меня за руку, останавливая отступление.

— Очень много вопросов.

— Стерлинг Спарроу, посмотри мне в глаза, мать твою.

Я сорвала солнечные очки, влага залила мои веки, и я ждала, что он сделает то же самое. Как только он это сделал, я продолжила:

— Я твоя мишень? Собираешься ли ты… вернусь ли я когда-нибудь домой?

Его темные глаза затрепетали, когда он сделал глубокий вдох, ноздри раздулись, а сухожилия на шее натянулись.

— Я нацелился на тебя? Уже долгое время. — Он потянулся к моему колену. — Не для того, чтобы убить тебя. Нет. А что касается второго вопроса, то я полагаю, что ответ зависит от твоего определения дома.

— Боулдер.

— Тогда, нет.

— Соединенные Штаты? — спросила я уже не таким спокойным голосом.

Он кивнул.

— Когда я впервые увидел тебя, мне было лет тринадцать. Ты сказала, что это хреново, что Рита назвала тебя МакКри. Представь себе, каково это быть вызванным в кабинет отца. Я не имею в виду тот, что в фирме, с гребаными окнами с видом на озеро Шор-драйв и озеро Мичиган. Я имею в виду тот, что был в нашем доме, где он встречался с настоящими людьми, благодаря которым имя Спарроу означало не только богатство, но и власть.

Глава 26

Стерлинг

19 лет назад…

— Иди сюда, парень. Можешь выбрать только одного.

В кабинете пахло дымом и безвкусным виски, как будто каждая старая книга на каждой королевской полке впитала эти запахи и поместила их на своих страницах. Окна были закрыты тяжелыми шторами, так как основной источник света шел от экрана компьютера отца. Он устроил представление в комнате, полной людей, которые работали в компании «Спарроу».

Мне не нравилось находиться рядом с отцом, не говоря уже о людях, которые на него работали. Было в них что-то такое, от чего у меня мурашки побежали по коже. То, как они смотрели на меня, я знал, что они не должны были этого делать. Эта мысль даже не приходила мне в голову. Моя мать тоже не любила, когда я был рядом с ними, но даже она не могла остановить прямой призыв от Аллистера Спарроу.

В тринадцать лет я начал развиваться, взрослеть. Мои плечи стали шире. Я был на шесть дюймов выше, чем в начале прошлого учебного года. Поднятие тяжестей в футболе помогало не только моей силе, но и мышцам. Я мог жать лежа в два раза больше, что было одним из немногих достижений, которые когда-либо хвалил мой отец.

Я был почти уверен, что скоро мне придется начать бриться, но мама только рассмеялась, когда я упомянул об этом. Мое лицо было не единственным местом, где росли волосы.

Ничто из этого не заставляло меня чувствовать себя взрослым в этом волчьем логове. Нет, я остро осознавал, что был щенком по сравнению с каждым из них, когда их глаза-бусинки смотрели на меня, и они забавлялись моим положением.

Мой мозг лихорадочно соображал, что это за вызов. Большой монитор на его столе загудел. Проглотив страх и не показав виду — потому что даже в тринадцать лет я знал, что животные, подобные тем, что были в его кабинете, могли чувствовать страх так же легко, как кровь, — я гордо обошел стол отца и посмотрел на экран компьютера. Моя спина, возможно, и была прямой, а выражение лица холодным, но с каждым шагом мой желудок переворачивался.

— Самое время, Аллистер, — сказал человек, которого я знал как Руди. — Малыш уже подрос. Пора притиснуть его член.

— Вопрос в том… чего он хочет? — спросил другой мужчина, комната взорвалась хохотом.

— Неважно, когда деньги не имеют значения.

— Эй, Аллистер, ты мог бы дать ему попробовать обоих.

Я потерял счет тому, кто говорил, пытаясь игнорировать комментарии, когда я сглотнул желчь и поймал пристальный взгляд моего отца, направленный на меня.

Его большая рука опустилась прямо на мое плечо.

— Наследник Спарроу, — сказал он присутствующим. — Он сделает мудрый выбор.

Затем отец передвинул компьютерную мышь в мою сторону, его кольцо с гербом отразило свет от маленькой настольной лампы, которая создавала круг света на его чернильном блокноте и лежащей там папке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хотя я никогда не делал ничего из того, о чем они говорили, я не был наивным. Я был достаточно умен, чтобы понять, что означают их ехидные комментарии и смех в прокуренной комнате. Я смотрел видео или больше на сайтах, которые мог найти. Я видел журналы отца моего друга. Я дрочил в душе.

Однажды я уже делал это в постели, но горничная сказала моей матери, и я твердо решил не повторять этот разговор.

Когда я щелкнул мышкой, заставка исчезла, и экран ожил.

На первой фотографии была обнаженная женщина. Это не редкость, как я вскоре узнал, они все были голые. Но это была женщина, вероятно, лет двадцати, намного старше меня, с огромной грудью, широко расставленными ногами и рукой, дразнящей голое место между ног. У дамы были длинные, кудрявые рыжие волосы, и она выглядела она так, словно ей было больно — позже я узнал, что это выражение удовольствия. Фотография была похожа на те, что были в журналах отца моего друга, но отличалась от них тем, что я смотрел ее в присутствии отца и его друзей.

Но это не значит, что она не привлекательна. Даже в тринадцать лет мой член двигался. Не думая, я наклонился, чтобы скрыть свою реакцию, но был встречен еще большим смехом.

— Парень, ты еще не готов к таким, как она, — рассмеялся отец. — Кроме того, она вся моя, и притом не подарок.

— Дважды не подарок, — вмешался кто-то.

Блеск в глазах отца сказал мне, что он не шутил. Эта женщина, которая не была моей матерью, принадлежала ему, и с этого момента это будет тайной, которую я должен буду хранить.

Желая, чтобы эта женщина исчезла с экрана, я щелкнул мышкой.

Следующая фотография не была эротичной. От этого у меня скрутило живот. На экране была изображена гораздо более молодая девушка. У нее было совсем другое выражение лица, чем у взрослой женщины. Эта девушка была голой, ее грудь едва выступала над ребрами, а киска была без волос. Я не заметил ничего из этого, кроме ужаса в ее глазах. Я быстро нажал кнопку. Я щелкал снова и снова, но все картинки были похожи. Молодые девушки, позирующие, чтобы быть привлекательными, возможно, даже соблазнительными. В некоторых их взглядах был страх, в других — ничего, как в черных глазах старых кукол, которых я видел в музее. Они были безжизненны, мертвы. Каждая фотография вызывала у меня все большее отвращение.

А потом молодые девушки исчезли. На следующем фото появился мальчик. Я повернулся к отцу.

— Только не говори мне, мальчик, что тебе нужен один из них.

— Я же говорил тебе, Аллистер, пусть попробует всех, — похвастался низкий голос. — Мой старик поступил так же. Заставил меня трахнуть обоих в одну и ту же ночь. Отличный урок…

Я попыталась заглушить голос, когда комната наполнилась смехом, а еда, которую я съел, застряла у меня в животе.

— Нет, сэр, — честно ответил я.

Мой ответ никак не повлиял на последовательность фотографий. Следующие десять или около того были с маленькими мальчиками. Судя по ребятам, которым я помогал тренироваться в футбольном лагере, этим мальчикам было семь или восемь лет. Они не отрастили там никаких волос, а у тех, кто заставлял себя улыбаться, были огромные передние зубы и маленькие сзади. Каждый из них был в той же позе, что и девушки, их интимные места были видны, а глаза одинаково полны ужаса или темны и мертвы.

Даже в тринадцать лет я знал, что мой ответ не может быть таким: «Нет, спасибо, я не хочу никого из них». Я не мог отказаться от подарка отца в присутствии этих людей и уйти без последствий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В этой комнате, если я когда-нибудь буду частью, живой частью мира отца, а не испуганным ребенком на экране компьютера, я должен принять решение. И тут я заметил папку из плотной бумаги, лежащую на чернильном блокноте на столе. Оттуда торчал уголок глянцевой фотографии.

Затем я совершил немыслимо-невообразимое. Я дотронулся до чего-то на столе отца без его разрешения. Это действие раньше приводило к ударам по моей щеке или голове. Даже мою мать не пускали в его кабинет одну. Я не могу сказать, почему я это сделал, но сделал. Я протянул руку и распахнул папку.