Там, за синими морями… (дилогия) - Елена Кондаурова

Он попытался отбрехаться:

– Ничего, все в порядке.

Она подошла ближе и встревоженно заглянула в глаза.

– Ты бледный. Тебя ранили? – проявила она редкую догадливость и провела ладонью по его щеке.

Тут Таш, ставший внезапно мягким, как воск, не смог ей соврать.

– Ерунда, царапина, – сказал он, поймав ее руку и сжав в кулаке. – Покормишь?

Рил охнула.

– Силы небесные! Куда тебя ранили, покажи! – потребовала она.

– Рил, я есть хочу!

– Сначала покажи!

– Ну ладно! – Таш поднял рубашку и показал перевязанную рану. – Видишь, ерунда, царапина. Довольна теперь? – Она с ужасом смотрела на красное пятно на повязке. Он решил успокоить ее: – И вообще, Самконгу больше досталось.

Она словно очнулась.

– А с ним что?

Ташу надоело стоять и он сел за стол. Рил тут же забегала, накрывая ужин.

– Он ранен в ногу. Глубоко, до кости. Лекарь дал ему снотворное. Когда я уезжал, он уже спал.

Рил закрыла рот ладошкой.

– Ему, наверное, больно!

– Да уж, наверное. Всю обратную дорогу матерился и так орал, что вороны пугались.

Она посмотрела на него расширенными от ужаса глазами, а потом прыснула. Наверное, представила орущего Самконга. Таш немного посидел за столом, но так ничего и не съел. Аппетита он сегодня не нагулял. Наконец он поднялся, чтобы идти спать. День выдался нелегким, а мысли после всех событий одолели и вовсе тяжелые. Рил, его нечаянное счастье, молча направилась за ним следом, помогла снять рубашку, стащила сапоги и укрыла одеялом. Пару минут посидела рядом, все так же молча, и ушла.

Вернулась, когда он уже засыпал. Присела на корточки у кровати, осторожно прижалась щекой к раненому плечу и что-то зашептала.

Таш с удивлением понял, что она читает над ним наговор. Такое проявление заботы растрогало и рассмешило его. Он протянул здоровую руку, погладил ее по голове, как гладят неразумного ребенка, и пробормотал:

– Ты ж моя ведьма!

После чего отключился.

На следующее утро, рано, еще затемно, как будто что-то почувствовав, пришла Пила. Лика не хотела ничего рассказывать, но с враньем у нее всегда были проблемы, и Пиле не составило труда выведать у нее всю информацию, касающуюся Самконга. Правда, узнав все, что хотела, Пила с трудом сдержала рвущийся из горла крик. Рассказ Лики причинил ей такую боль, выдержать которую она никогда не считала себя способной. Она буквально задыхалась, ей казалось, что ей в сердце воткнули нож и провернули его несколько раз.

– Лика, – глухо сказала она, – я должна его увидеть.

– Ты с ума сошла? – Лика замерла от ее слов. – Ты вообще понимаешь, что говоришь?

– Понимаю. Отведи меня к нему, я боюсь, что одну меня не пустят!

– А меня пустят? Я даже не знаю, где он живет!

– Я знаю. У него там охрана, а ты можешь сказать, что ты рабыня Таша и что он тебя послал. Ну же, Лика, ты же не хочешь, чтобы я сошла с ума от неизвестности!

– Я не хочу, чтобы ты сошла с ума на рыночной площади, когда палач будет ставить тебе клеймо! – резко сказала Лика, надеясь привести ее в чувство.

Но в данный момент на Пилу не действовали никакие призывы к благоразумию.

– Да плевать мне на клеймо! – с отчаянием крикнула она. – Говори, поможешь? Или я одна пойду!

И Лика вдруг успокоилась. Она внимательно посмотрела на подругу и спросила:

– Ты уверена в том, что делаешь?

– Да, тысячу раз да! Мне все равно, как, лишь бы с ним!

– Тогда идем! Одевайся!

Они закутались в плащи до самых глаз – мороз стоял такой, что зубы мерзли, – и вышли из дома.

До поместья Самконга они добрались довольно быстро. Лика все время оглядывалась, оценивала ситуацию, все еще надеясь, что на них никто не обратит внимания, и Пиле, если что, можно будет вернуться.

У ворот девушки остановились, переглянулись, и Пила, опасаясь, что Лика повернет назад в шаге от цели, сама взялась за массивное железное кольцо и решительно постучала в ворота. Им открыл молодой здоровый парень довольно нахального вида.

– Чего надо, барышни? – спросил он, окидывая их оценивающим взглядом с головы до ног.

– Нам нужно видеть господина Самконга, – ответила Лика.

– Вряд ли он сейчас захочет кого-нибудь видеть. Приходи в другой раз. – Парень потянул на себя тяжелую дверь, собираясь закрыть ее, но Лика сделала шаг ему навстречу.

– Я рабыня господина Таша, и мне нужно видеть господина Самконга именно сейчас. Я обещаю, что он не будет тебя ругать за то, что ты нас пропустишь.

Парень внимательно посмотрел на нее.

– А ты уверена, что ты Ташева рабыня? Тогда скажи, как он выглядит?

– Ну, – Лика на мгновение задумалась, как описать того, кто казался ей совершенством, – ростом он примерно с тебя, стройный, хотя, скорее, худощавый, возраст где-то за тридцать пять, точнее не знаю, он не говорил. Волосы каштановые, с сединой, длинные, до лопаток, но у вас тут все так носят. Глаза карие, немножко с зеленцой. Нос... ну, обычный нос...чуть горбатый, сломали, наверное... или это потому, что он грандарец?..

– Ладно, с этим ясно. А где он живет?

– Там же, где и я. В Закорючке.

– А в каком ухе у него серьга?

– В левом, маленькая серебряная, с зеленым камнем.

– А в честь чего он ее носит?

Лика задумалась.

– Не знаю. А в честь чего?

Парень засмеялся.

– Никто не знает. Я думал, может, он тебе сказал. Ладно, проходите. Только сразу предупреждаю, Самконг злой как собака, с самого утра на всех орет. – Он распахнул ворота, давая им пройти. Лику он, впрочем, задержал, чуть потянув за рукав.

– Детка, а Таш очень ревнивый? – спросил он ее шепотом.

– Как зверь! – в тон ему ответила Лика и сделала страшные глаза.

– Жаль!

Они пошли по дорожке, ведущей к особняку, стараясь не слишком озираться по сторонам. Это было непросто, потому что жизнь вокруг била ключом, народ шустро сновал туда-сюда, занимаясь самыми разнообразными делами, и наблюдать за всей этой суетой было попросту интересно.

Ни Лика, ни, тем более, Пила, не знали точно, в какой именно части дома находится предмет их поисков, а спрашивать побаивались, как вдруг Лика увидела старого знакомого.

– Эй, Вьюн! – крикнула она и замахала ему рукой.

– А, небесная дева! – весело отозвался он, подбегая к ней. – Ты чего здесь?

Лика коротко объяснила ситуацию и попросила проводить. Тот, конечно, согласился и, вертясь, как флюгер, и треща без умолку, повел в дом, но вскоре стало ясно, что можно было вполне обойтись без провожатого. Громкий рев Самконга разносился по всему особняку, перемежаемый время от времени забористой бранью. Пила рванулась на знакомый голос, как гончая на дичь, а Лика немного задержалась около двери, прощаясь с Вьюном.