Подводная одиссея. «Северянка» штурмует океан - Владимир Ажажа

Решили работу с тралом начать после полудня, а сейчас помочь рыбакам. Идем в воду двумя парами, или, как говорили на «Кристалле», двумя «бросками». Почему-то всем понравилось именно это название из лексикона десантных штурмовых групп. Первый бросок, как всегда, – Виктор и я, второй – Дмитрий Викторович и Борис. Мы с Виктором еще не успели привязать к аппаратам облегчающий пенопласт и надеялись на то, что ласты «вывезут». Вторая пара оказалась предусмотрительней, и каждый из них укрепил на аппарате поплавок нужного для себя размера в зависимости от удельного веса «в природе и обществе».

По направлению, указанному бригадиром, под водой плывем с Виктором в сторону берега. Нам должны встретиться растяжки из толстой металлической проволоки – основа для установки невода. Тепло. Видимость хорошая. Аквалангист, спокойно работающий ластами, на фоне зеленого пространства так и просится на обложку журнала. Руки прижаты к телу, светлые волосы чуть развеваются, вверх и назад уходит цепочка пузырьков выдыхаемого воздуха. Ноги, отороченные ластами, превратились в плавники.

Глубина, по-видимому, около двадцати метров. В этот момент я не смотрел на глубиномер, вспомнив о нем позже. Где же эти растяжки? Внезапно мой ритмично щелкающий легочный автомат при вдохе издал резкий трубный звук. Второй вдох – еще звук. Что бы это могло значить? Стало немного не по себе. Плыву дальше, но теперь, как пароход во время тумана, все время подавая гудки. Виктор разводит руками, то ли по поводу моего поющего автомата, то ли из-за того, что до сих пор не встречаются растяжки. А меня начинает беспокоить мысль, доплыву ли с перешедшим в новое качество автоматом и вообще где мы? Вокруг – зеленое пространство, как говорится, «ни дна ни покрышки». Ориентировка потеряна, кроме направления наверх, которое обозначается всплывающими пузырьками. Мы попали в «голубой занавес». Так образно в литературе называют случай, когда подводник оказывается в сплошной синеве (в нашем случае – в зеленом объеме воды), теряя из виду поверхность и дно, и его глаза не различают никаких ориентиров. Не видя вокруг ничего, кроме моря в чрезмерных дозах, аквалангист быстро утрачивает чувство ориентации, а иногда даже и самоконтроль. Ощущения и рефлексы изменяются, и человек может оказаться на грани отчаяния. В этом случае рекомендуется снять свинцовый пояс и взять его за один конец, чтобы почувствовать вертикальное направление. Ну а когда плаваешь без пояса?

Внезапно холод тысячами иголок пронизал тело, и стало значительно темнее. От неожиданности Виктор рванулся вверх, а я лихорадочно поднес к глазам глубиномер. 39 метров... Без пенопласта мы незаметно провалились на эту глубину, что совсем не входило в нашу программу. А мне-то казалось, что мы идем не глубже 15-20 метров. Легочный автомат по-прежнему пел свою заунывную песню. Скорее наверх из этой холодной преисподней! Энергично всплываем, стараясь не обгонять выдыхаемые пузырьки. Быстрее подниматься нельзя.

Становится светлее. Солнце ударяет в глаза и исчезает снова – акваланг тянет вниз. Заученным движением переключаюсь на дыхательную трубку и плыву к берегу. До него не больше тридцати метров. Сзади черной тенью движется шлюпка с неусыпным Славой, которая все это время шла по нашим следам-пузырям.

Напрасно пытаясь достать ногами дно, на практике узнаем с Виктором, что пицундский берег уходит в воду крутым откосом. Прямо из воды выползаем и ложимся на горячую гальку. Подходят любопытные курортники и охотно помогают освободиться от аппаратов. В качестве аквалангиста мне впервые пришлось побывать на такой глубине. И что, на первый взгляд, странно – погружение проходило совершенно незаметно. Никаких дополнительных ощущений, связанных с возрастанием давления. Плавалось легко и хорошо, если не считать слоя непрогретой воды да необычного звучания легочного автомата. Причину последнего так и не пришлось выяснить, видимо, требовалось воссоздать то же давление и температуру, а для этого не было условий. Удалось убедиться лишь в том, что автомат исправен и прослужит еще долго.

Второй «бросок» оказался удачнее. Пока мы после «похода» отогревались, Дмитрия Викторовича и Бориса на шлюпке доставили прямо к участку осмотра. Через пять минут всплывший Радаков ухватил приготовленный канат, чтобы остропить обнаруженную торчащую из дна гундеру с острым обломанным концом. Гундера – это свая, за которую крепят оттяжки ставного невода. После полудня двигатели «Кристалла» зарокотали вновь. Мы отходили от берега в открытое штилевое море для наблюдения за разноглубинным тралом. Эхолот, ультразвуковой щуп корабля, показывал возрастание глубины под килем: двести, триста, четыреста метров... Но не глубина, а прозрачность была сейчас исходным показателем. Капитан скомандовал «стоп машины», когда зелено-синяя прибрежная вода превратилась в сине-зеленую гладь открытого моря.

Пока матросы под руководством тралмейстера готовили трал, мы еще раз уточнили схему наблюдения. Вариант №1: погружаемся с ожидающей в дрейфе шлюпки, под водой идем навстречу тралу, пытаемся за него ухватиться и, перемещаясь по тралу, пронаблюдать и заснять работу его отдельных частей. Вариант №2: наблюдатели со шлюпки, идущей на буксире за «Кристаллом», опускаются на трал по заранее привязанному к верхней подборе пеньковому тросу с ярко раскрашенным буйком на конце. А в дальнейшем – аналогично первому варианту.

И вот мы с Виктором Фоминым спускаемся в шлюпку. Самое главное – не попасть в устье трала, тогда, пожалуй, никто не сможет узнать, что мы видели перед этим. Прикрепляем ножи, на случай, если придется освобождаться от объятий трала. В шлюпке – Борис и Слава, наготове спасательные круги, а на корме «Кристалла» выставлены наблюдатели с биноклями.

Остаемся в шлюпке, а «Кристалл» отворачивает в сторону и идет на исходную для траления позицию. Его курс должен быть направлен прямо на нас и в то же время перпендикулярно солнцу, с тем чтобы трал равномерно освещался боковым светом.

Словно парашютисты-десантники, готовые к решающему прыжку, сидим друг напротив друга, опираясь баллонами о борта шлюпки. «Интересно, кому труднее – подводнику или парашютисту?» – вдруг спрашивает Виктор.

Мне думается, что подводнику. Любое погружение наталкивается на неумолимый факт, на каждые десять метров глубины давление окружающей воды возрастает на одну атмосферу. И если в воздухе изменение давления начинает ощущаться лишь на высоте в несколько тысяч метров, то погружающийся человек уже на глубине нескольких метров начинает чувствовать неудобства подводного существования. И даже на метровой глубине давление на грудную клетку не позволяет вдыхать воздух с поверхности через дыхательную трубку. При этом сравнении исключаются довольно редкие случаи неисправности парашюта или акваланга.