Две силы - Эб Краулет

а сам он просто лежит на каком-то столе. В горле всё пересохло, губы все потрескались, хотя казалось, куда там ещё. Внутри будто бы какой-то комок застрял. Валера попытался вздохнуть, но тут же по его телу прокатилась волна жуткой боли. Изо рта вырвалось лишь жалкое сипение. Он инстинктивно дёрнул рукой, пытаясь прижать её к больному месту, но ничего не вышло. Кисть надежно примотали к ножкам этого стола. Какая-то грубая верёвка стягивала запястье.

Адреналин сразу ударил в кровь. Парень понял, что его поймали. Поймали эти жуткие инквизиторы и теперь пытают. Вот в чём дело.

Но потом в памяти начали всплывать недавние события. Вилы, торчащие в его животе, кровь на руках и убегающая Ивори. Кажется, ещё были инквизиторы. Один седой такой…. Но это уже казалось каким-то кошмаром.

Превозмогая боль, он попытался подняться на ложе. Но увидел лишь окровавленную простыню. Жуткие багровые пятна там, где был его живот. И не засохшие, а мокрые. Очередной приступ боли скрутил его. Сил терпеть его не было. Валера обречённо рухнул на койку, заскрипел зубами. Казалось, что даже глаза сейчас вылезут из орбит. Парень взвыл и дёрнул руками, натянув эти проклятые верёвки.

– Тихо, тихо! – раздался чей-то голос. Женский, глубокий. В его мутном поле зрения показалась санитарка. Старая, всё лицо в морщинах. На голове белая косынка, передник весь в грязных пятнах. Что-то звякнуло рядом с его головой. Железный поднос или тазик.

– Не дёргайся, а то будет хуже! – заявила женщина. Она намочила грязную тряпку, обмакнула её и утёрла ему лоб. Пахнуло чем-то едким, кажется, уксус.

– Воды…. – едва слышно просипел Валера, приподнимая голову.

– Доктор сказал, что нельзя, – ответила та, – лучше выпей этого…

Женщина поднесла к его губам небольшую чашку. В той плескалось что-то непонятное. Жидкость была горькой и, кажется, тоже пахла уксусом. Хотя запах мог идти и от его лица или от этого тазика в изголовье.

Поставив пустую чашку обратно на поднос, санитарка удалилась. Перед взглядом Валеры теперь снова был лишь кирпичный свод. А потом эти кирпичи вдруг закрутились в бешеном калейдоскопе, всё потемнело, и парень провалился в какое-то забытье. Боль пропала, но вместе с ней ушло и сознание.

Парень снова провалился в туманный мрак, болтаясь, будто бы пустышка, между небом и землей. Крутились вокруг него вырванные из того свода кирпичи. Какие-то крики, непонятные голоса вокруг. Редко всплывали перед глазами фрагменты воспоминаний из далекого прошлого.

Дрянь, которую ему дали явно была сильнодействующей. Раньше он особо ничем таким не увлекался, даже под наркозом не был. Максимум в стоматологии пару раз ставили анестезию, перед тем как сверлить больной зуб. Может быть, именно поэтому, с непривычки, это снадобье так мощно на него сработало. Валера даже не мог понять спит он или просто лежит и бредит.

Мрак вскоре сменился яркими образами. Перед ним пробегал Чизман, раскидываясь гранатами. Что-то кричал Затворник, поливая всё вокруг пулями из своего жуткого пулемёта. Отчаянно кричала Ивори, бухтел Фенрис со своим вечно набитым ртом. Это всё крутилось в каком-то диком калейдоскопе, мигало, звенело. В ушах стоял дикий шум.

Постепенно эти чёткие видения стали всё более расплывчатыми. Это уже были не какие-то люди, а некие фигуры. Наполовину призраки, наполовину духи, сотканные из светящихся линий. Эти создания кружились вокруг него, тыкали щупальцами, насмехались. А потом они вдруг превратились в языки пламени. Пламя, которое охватывало всё вокруг и приближалось к Валере, угрожающе надвигаясь на него. Из тьмы появились пылающие стволы деревьев, потянуло дымом. Воздух стал раскалённым. А потом среди огня появилась она – Лиландель. Королева эльфов встала перед ним и яростно закричала.

– Гори! – разлетелся её голос, а огонь резко вспыхнул, разгораясь ещё сильнее.

А потом Валера очнулся. Коротко вскрикнул, дёрнулся и взвыл от боли. Он вытянулся на этом столе, но внизу всё продолжало крутить и тянуть. Парень заскрипел зубами, пытаясь сдержаться, но не смог. Снова взвыл, сжал кулаки, натянув эти веревки. Всё тело просто горело, по лбу ручьями стекал пот. Явно сильная температура. Он с усилием проморгался и огляделся по сторонам, надеясь позвать ту женщину. Нужно было ещё этой дряни. Ещё! Пусть мерещится всякое, пусть мутит… Лишь бы эта боль ушла.

Но вокруг никого не было. Вообще здесь какой-то легкий полумрак. Свечи горят, но их так мало, что толку от них нет. Кирпичный свод скрылся во мраке. Белеет ширма, где-то там, за его ногами. За ней вроде бы тоже кто-то стонет. Или это у него вырывается?! Тяжело дыша, парень откинулся на лежанку.

– Всё будет хорошо, хорошо, – пробормотал Валера себе под нос. Он ведь в лечебнице. Наверняка, его уже зашили. Сделали операцию. Нужно только потерпеть и всё. Чтобы зажил шов, чтобы ушло воспаление или что там ещё. Верно ведь?!

– Ух, – просипел он, снова сжимая кулаки. В голову вдруг пришло, что он не в современной больнице, а в средневековом госпитале. Там, где медицина больше походит на какое-то шаманство, а не науку.

Место это странное. На больничную палату совсем не походит. Больше на какой-то полуподвальный закуток. Кладка голая кирпичная, сыпался из неё на пол раскрошившийся раствор. Эта ширма стоит. Из-за неё ничего не видно, только трепещущий свет пробивался. Всё это выглядело каким-то кошмаром. Или из ужастика какого. Про заброшенную психбольницу.

Валера сжал кулаки, попытался подцепить край простыни, на которой блестели кровавые пятна. Он хотел проверить, есть ли там швы. Если да, то была шаткая надежда на выздоровление. А если нет…. Об этом ему даже думать не хотелось. Однако простынь никак не удавалось стащить. Прилипла намертво. Лишь слегка удалось её натянуть, отчего его снова пронзил очередной приступ боли.

Постепенно до него дошло, что никакие швы не должны так кровоточить. Там должна быть повязка или бинты какие. Впрочем, о средневековой медицине он ничего не знал. Слышал что-то про припарки какие-то и целебные зелья. Хотя, это было больше из фэнтези.

Жар, который дурманил голову, всё нарастал. Боль то накатывала с новой силой, то пропадала. Иногда удавалось вдохнуть так, чтобы не вызвать очередной её приступ. А иногда воздух сам вылетал из него с очередным диким стоном.

– Проклятье, – просипел Валера, поднимая глаза к потолку. Нет. Ему не выжить. Лучше бы добили, там на этой улице! Он сжал кулаки и отчаянно выкрикнул.

– Эй! – вышло плохо. Больше похоже на какой-то посмертный хрип, едва различимый даже в этой тишине. От отчаянья он зажмурил глаза изо всех сил, чуть ли не выдавливая их своими веками.

До этого