Будет по-моему - Кристина Майер

я ведь его такого и полюбила и не хочу, чтобы он менялся. Я знакома с другой стороной Макара, раньше думала, что можно его любить за то, какой он со мной, но сейчас точно могу сказать: я приняла его со всеми недостатками. Он мой. Такой, какой есть. А свои чувства он доказывал так, как другие не могут.

Кайсынов свою любовь доказывал действиями: заботой, вниманием, защитой… А теперь вот признание. Никогда бы не подумала, что Макар так легко скажет «я люблю тебя». Я хотела услышать эти слова, но не представляла, что это произойдет так скоро, если вообще когда-нибудь случится. «От радости в зобу дыхание сперло» – это про меня. Каркать не буду, но вздохнуть поглубже не помешает, а то я забыла, как это делается. А еще я смутилась ужасно, не придумала ничего лучше, чем спрятать лицо у него на груди.

— Ты чего? — обхватив затылок, придерживает голову, чтобы я синяками не прикасалась к кожаной куртке. Я уже ощутила, что это неприятно.

— Я тоже тебя люблю, — получается неприлично тихо, будто я сомневаюсь в своих чувствах, но это не так. Это просто мое первое признание. Все получилось настолько неожиданно, что я как-то растерялась, смутилась.

— Золотинка, у тебя что-то болит?

— Нет, — удивляет вопрос, а еще больше тон Макара, странный какой-то.

— Мне показалось, ты застонала, — при этом он не пытается оторвать лицо от своей груди и заглянуть в глаза. Если бы он действительно волновался, уже бы скорую вызывал. Все понятно, подкалывает.

— Тебе показалось, — громче и увереннее. Уперев руки ему в грудь, отстраняюсь и, глядя в глаза, повторяю: — Я тебя люблю.

Я это сказала. Будто с высотки в воду прыгнула. Сердце зашкаливает от адреналина, сейчас разорвется, но ощущения от погружения в это чувство не передать. Макар ничего не говорит, тянется к губам, целует. Долго, нежно… до мурашек и тяжести внизу живота.

— Золотинка, ты ведь понимаешь, что это на всю жизнь? — строго так спрашивает, будто не до конца верит в мою серьезность. Обычно девушки сомневаются в парнях, а у нас наоборот. Хотя у меня вот тоже есть вопросы…

— Ты не допускаешь, что можешь меня разлюбить? — наверное, девушки, задавая провокационные вопросы, ждут клятв и заверений в любви, что часто это оказывается ложью. Я уже пожалела, что спросила, ведь Макара не нужно проверять… он другой.

— Злата, чтобы я подобных глупостей больше никогда не слышал, — жестко, в Кайсыновской манере. — Я тебя не разлюблю, и ты меня не разлюбишь, — уверенно и твердо. — Мы преодолеем любые трудности, что нам посылает судьба, но никогда не расстанемся.

Ветер дул холодный и сырой, проникал под теплую одежду, нужно было возвращаться, чтобы не засопливить ночью, но не хотелось расставаться с Макаром. Дома ждет папа. Он наверняка будет настаивать, чтобы мы поженились, прежде чем съехаться, но я не хочу спешить. Пусть наши отношения развиваются поэтапно. Я хочу побыть девушкой Макара, потом невестой и только потом женой.

— Я и не собиралась с тобой расставаться, — кутая пальцы в рукава, потому что они стали замерзать. Макар заметил, спрятал мои ладони в своих сильных и горячих руках.

— Идем, я провожу тебя до квартиры, пока ты не заболела.

— Макар, я хочу сама поговорить с родителями, — сейчас во мне было столько сил и энергии, что мне казалось, я кого угодно склоню на свою сторону. Даже папу. Должен же он единственной любимой дочке пойти навстречу. Без Макара я не буду счастлива…

Возле подъезда на лавочке сидят незнакомые парни, громко смеются, матерятся. Обычно у нас во дворе спокойно, но иногда заглядывают вот такие экземпляры. Чем ближе мы подходим, тем сильнее я начинаю паниковать. Желание увести Макара отсюда как можно дальше становится непреодолимым. Я понимаю, что любое кривое слово или оскорбление спровоцирует конфликт.

Я пытаюсь понять реакцию Макара, но он вроде спокоен. Хотя, уверена, уже готов к любому повороту. Мысленно прошу этих дураков молчать и не задевать нас. Только бы подняться в квартиру, не отпущу его, придумаю что-нибудь, пока эти гопники не уберутся отсюда.

Их пятеро. Сидят на лавочках напротив друг друга, нам нужно пройти между ними. Я спешу пройти быстро, на парней не смотрю, глаза в землю.

— Курить есть? — резко поднимается один из них и преграждает дорогу.

— Не курю, — холодно и спокойно отвечает Макар, а у меня мороз по коже от его тона. Ну все, перешел в режим берсерка…

Глава 16

Макар

Золотинка напряглась, я чувствую, как ее начинает потряхивать, и это не из-за холода. Резкие голоса и мат пьяного быдла местного разлива. Такого дерьма в любом городе навалом, но мне не нравится, что эти отморозки ошиваются возле дома Златы. Александр Юрьевич боится ее отпускать в охраняемый студенческий поселок, а здесь оставлять ее не страшно?

Везде хватает отморозков. В ВУЗе их полно. Если вспомнить, как иногда проводят посвящения, то эти утырки покажутся пчелками, собирающими нектар с навоза. Но разница в том, что там меня знает каждая собака и приблизительно представляет, что с ним будет, если тронут Золотинку. Слух о том, что я сделал с Турчиновым только за то, что посмел открыть рот, давно разнесся даже за пределы ВУЗа. Произошедшее с Меленчуком тоже не осталось в секрете, ясно ведь, кто за этим стоит. Я почти на сто процентов уверен, Злату никто не тронет. А вот с местными упырями Алексей Юрьевич один не справится.

Подходим к подъезду. Стараюсь не думать о том, что кто-то из парней может ее обидеть. Меня не трогает их присутствие, пока они держатся от Златы на расстоянии. Сигаретами не собираюсь угощать, хотя початая пачка лежит во внутреннем кармане куртки. Уверен, что это повод докопаться.

— А что ты борзый такой? — нарывается урод. Мне его уложить ничего не стоит. Оцениваю обстановку, все плачевно. Любой, даже слабый удар может повлечь тяжелые последствия. Упасть и разбить голову тут можно не только о ступени лестницы. Ограждение палисадника – сплошные металлические штыри, у скамеек края отломаны…

Мне бы Златку домой проводить. Одну отпускать не хочется, в подъезде могут оказаться подобные экземпляры.

Раньше я не задумывался о последствиях, но после разговора с Демьяном и отцом многое переосмыслил. Златке я нужен здесь, а не за