Монах с гитарой - Павел Забелин

   - У меня к вам дело!

   Ганс не спеша отставил очередной стакан в сторону, вытер волосатые руки о грязный фартук и вопросительного уставился на меня.

   - Гретхен, хозяйка Постоялого Двора, попросила передать вам это!

   Я протянул ему сверток, который Ганс тут же выхватил у меня из рук, и исчез за барной стойкой вместе с ним. Когда Ганс вынырнул обратно, свертка уже не было, зато была довольная улыбка, поделившая его красное морщинистое лицо на две неравных половины.

   - Вы оказали неоценимую услугу! Поэтому я считаю своим долгом отблагодарить вас за оказанную помощь! Гретхен недавно овдовела. И сейчас безутешная вдова нуждается в помощи. Поэтому, и у меня к вам будет соответствующая просьба передать ей вот этот документ. Это купчая на Постоялый Двор.

   И он передал мне листок бумаги, сплошь исписанный какими-то каракулями и покрытый печатями, а так же деньги в качестве награды за доставленный от Гретхен свёрток. Оказалось, что "неоценимая услуга" стоит целую сотню золотых! Торговаться не имело смысла и я, глядя в его довольные, часто моргающие глазки, сказал:

   - Это еще не все! Вам знаком владелец Музыкального магазина, по имени Гварнери?

   Улыбка медленно сползла с лица Ганса, но врать он не стал, и быстро, без промежутков между словами, проговорил:

   - Да конечно! А в чем дело?

   - Он утверждает, что вы у него якобы одолжили на время одну вещь. И теперь Гварнери хочет получить ее обратно.

   - Кажется, я понимаю, о чем вы говорите. Но дело в том, что я не могу ее вернуть.

   - Правда? А позвольте узнать, почему вы не можете этого сделать?

   - Я не могу это сделать потому, что у меня ее нет!

   - Скажите на милость! И куда же она подевалась?

   Я уже мысленно пару раз доставал из инвентаря гитару Ленина, предполагая пустить ее в ход и зафиналить задание силовыми методами. Единственное, что меня останавливало так это то, что Ганс если и врал, то делал это очень правдоподобно.

   - Мне срочно нужны были деньги, и я заложил её в ломбард, Моне Плешивому.

   - А это еще кто такой?!

   - Моня Плешивый? Он же - Гойцман. Оооо - это лучший ювелир Лангобарда, а может быть и не только! Его Ювелирный магазин находится в Западном районе. Помимо торговли ювелиркой, он занимается еще ломбардом, - он заговорщически мне подмигнул, и перейдя на полушепот, добавил. - И еще кое-чем, но это уже не имеет прямого отношения к нашему делу.

   "Боксерские Ленты" неприятно врезались в кожу руки, ставшей твердой от сильного перенапряжения. Я думал о двух вещах. Сразу свернуть ему шею, или дать ему минуту помучиться. Наверное, Ганс каким-то невероятным образом заметил нешуточную борьбу этих двух мыслей у меня в голове, потому что сразу же заговорил и сказал то единственное и нужное, что могло его спасти:

   - Мы можем ее забрать прямо сейчас!

   - Ну и почему мы тогда всё ещё здесь стоим? Ноги в руки и вперед!

   - Да, конечно! Но здесь есть одно маленькое "но"...

   - Какое ещё "но"???

   Я почувствовал, что ещё не совсем успевшее улечься раздражение вновь начинает нарастать. Ганс тоже это почувствовал, и вновь зачастил:

   - Не стоит так беспокоиться! Все дело в том, что я сдал вещь в ломбард за деньги, а забрать её могу только за шкурки варанов.

   - А теперь давай сначала, внятно, с выражением и со всеми знаками препинания. Это еще, что за мошенническая схема?

   - Необходимо доставить ювелиру десять шкур стоуровневого варана, пять шкур двухсотуровневого и три шкурки трехсотуровневого варана, соответственно. И тогда ювелир вернет вещь. Таковы условия договора!

   Ганс перевел дух, вытер потную лысину фартуком и продолжил:

   - У меня уже завелось немного денег, и я бы уже давно мог обменять их на вещь Гварнери, но этот старый лис Гойцман заупрямился и ничего и слушать не желает, требуя в обмен не деньги, а шкурки! Уж и не знаю, зачем они ему понадобились, но только от денег он отказывается, отдавая предпочтение этим самым шкурам. И я бы их уже давно купил на Рынке, да вот только не завозят их в последнее время на Рынок.

   Он остановился пытаясь отследить мою реакцию, но так и не заметив никаких позитивных сдвигов, поспешил продолжить:

   - Более того, я даже и сам бы мог отправиться и раздобыть эти злосчастные шкурки, но мне не на кого оставить Таверну. Ну, и кроме того, я скорее торговец, чем воин.

   Я по-прежнему сохранял молчание, совершенно не догадываясь, куда он клонит, а Ганса несло дальше:

   - Вот я и подумал. А подумав, решил... В общем, я хочу сделать вам предложение!

   - Предложение?! И какое же, если не секрет?

   - Не могли бы вы вместо меня отправиться на поиски этих самых шкурок?

   Даже, если бы сейчас у меня под ногами взорвалась граната, я бы этого даже не заметил. Я стоял, как громом, пораженный его наглостью. Ганс, внимательно следящий за моими эмоциями, решил закрепить успех:

   - Ну, подумайте сами! Я не воин, а добывание шкурок связано с определенным риском. А если меня убьют? Что тогда? Тогда Гойцман не получит своих шкурок, Гварнери не получит своей драгоценной вещи, а вы... Вы тоже не получите ничего на что бы могли рассчитывать, при более благоприятном исходе дела. У вас же, гораздо больше шансов добиться успеха, чем у меня. Кроме того, я куплю у вас эти шкурки! Я заплачу вам за них тридцать тысяч золотом!

   По мере того, как он раскладывал все по полочкам, я все больше и больше убеждался в резонности его доводов. Когда он закончил, я был совершенно убежден в его правоте, и поэтому, уже почти успокоившись, безаппеляционно сказал:

   - Триста тысяч!

   - Что??? Вы верно либо не в себе, либо, прошу прощения, вчерашний! Отчего же так дорого?!

   - Понимаете, срочно деньги нужны!

   - Помилуйте! Это же грабеж! Я и так предлагаю купить их у вас по рыночной стоимости, и даже немного переплачиваю!

   - Вам, наверное, никогда не бывает стыдно! Я бы с радостью продал бы их вам по рыночной цене, но мне ОЧЕНЬ НУЖНЫ ДЕНЬГИ. К тому же, в мою стоимость заложен риск, о котором вы говорили. Ну и потом, я сохраню вам репутацию надежного партнера, а в деловых отношениях это тоже немало стоит. Кажется, я перечислил вам достаточно причин, почему я настаиваю на такой сумме. И каждая из этих причин тянет на сотню тысяч. Поэтому - триста тысяч золотом, и ни монетой меньше!

   - И вы мне еще что-то говорите о стыде?! Пятьдесят! Так и быть, я согласен заплатить вам пятьдесят тысяч!

   Но я был непреклонен. В конце концов, спустя полчаса, в течении которого мы яростно торговались за каждый золотой, все таки сошлись на круглой сумме в сто тысяч, пожали друг другу руки и разошлись.