Инквизиторы космоса - Йен Уотсон

Саграмосо никак не хотел прощаться с жизнью и в агонии перекатывался с боку на бок, словно кто-то невидимый дергал его за веревочки. Один из ртов на его груди захлопнулся, прекратив существование, второй хватал губами воздух, открываясь все шире и шире. Губы его растягивались и толстели. Расстояние между ними росло, словно они хотели проглотить Саграмосо, вобрав в свою нематериальную сущность его материальное тело.

Вытаращив глаза, Лекс уставился на невероятное зрелище. То, что происходило перед глазами, пугало его куда больше, чем собственная судьба. Прикованный к камню, голый, он был бессилен что-либо предпринять, когда вокруг бушевала битва не на жизнь, а на смерть.

Ери наконец сумел освободиться.

Он, как Лександро и предвидел, бросился на него, закрыв телом от шальных молниевых разрядов и шурикеновых звездочек. Теперь Лекс больше не мог видеть корчащихся фантастических существ… которые уже слабели, теряли очертания, истончались, рассеивались и сгущались вокруг Саграмосо, источника своего происхождения.

У человека, обратившегося в рот, исчезали поглощаемые этим ртом те или иные куски тела, и из дыр вываливались органы и болтались в воздухе, связанные с организмом трубками сосудов, нервов и сухожилий.

— Мерзость, — прошипела в ухо Лекса гора навалившихся на него мускулов.

— Безумие…

Пожиравшие Саграмосо розовые губы обсасывали его, раздаваясь в размерах. Одна перемещалась по нижней части останков туловища, вторая путешествовала по тому, что когда-то было спиной. Зияющий просвет рта втягивал в себя все это бушующее безумие туманных призраков, где те смешивались с открытыми для всеобщего,обозрения органами, которые сами становились ртами.

Тогда кипящую страстями пещеру потряс взрыв, за которым последовало эхо грома.

Карлики в латах разлетелись в стороны, словно они и сами были мыльными пузырями, кровавыми призраками.

Вскоре из карликов в живых никого не осталось.

Так же быстро отправились к праотцам и последние из карликов.

У разнесенного взрывом входа в пещеру в сверкающих доспехах появились два Библиара из Братства Кулаков. Из мощных молниеметов били они по врагу.

Чуткие библиары Братства в своей несравненной инкрустированной броне Терминаторов!

Сюда их привел демонический вихрь, устроенный Саграмосо. Почувствовав возмущения в атмосфере, они слетелись в пещеру, как пчелы на пыльцу, или как крысы сбегаются к брошенному ребенку.

Град молний вонзился в губы, пожиравшие остатки тела Фульгора Саграмосо.

Все ли из них взорвались в пределах известной разуму Вселенной? Как будто нет…

В последний раз воскликнули эти губы: «Тзззиииинч»..

Но напрасно.

Плотоядно чавкая, развороченный рот проглотил сам себя.

Предательская тошнота каждый раз подступала к горлу Лекса, когда в памяти пробуждались воспоминания о тяжести тела Ери, прикрывшего его собой… хотя как мог он защитить его от безумия, от которого нормальный мир отделяла лишь тонкая мембрана?

ГЛАВА 15

Глубоко под Апотекарием крепости-монастыря лежал Изолятор.

Как и расположенные по соседству с ними темницы, где хирурги-следователи творили свое дело, комплекс Изолятора был сделан из адамантия. Более того, он имел физический заслон, сродни щитам, применяемым для корпусов межзвездных кораблей, состоящий из слоя сплава сайкория. Он предназначался для защиты от соблазнительных снов и безумных ночнцх кошмаров Ворпа, от тварей, населявших зону, где скороспелая мысль могла вылиться в безобразную сущность.

В случае острой необходимости весь Изолятор, включая отдельные камеры в нем, мог быть отделен от крепости-монастыря, выведен в космическое пространство и взорван.

Кельи самых разнообразных размеров изнутри были покрыты черной резиной наподобие защитного слоя. В потолке каждой из них, напоминая злокачественные новообразования, торчали диагностические сенсоры.

Сначала сюда, в три, объединенные между собой кельи, облаченные в доспехи Библиары доставили трех братьев, помещенных в герметичные емкости для поддержания жизнедеятельности, для наблюдения и лечения.

Выпущенные из контейнеров, они, тем не менее, оставались в своих непроницаемых кельях. Троицу подвергли процедуре изгнания злых духов и гипнозу, нашпиговали наркотиками.

Из нескольких динамиков, вмонтированных в покрытый резиной потолок, постоянно раздавались песни из Кодекса Астартов, сплетая полифоническую паутину дополнительной защиты и напоминая о священном долге.

Усыпленных братьев допрашивал капеллан, прикрепленный к Библиарию. Даже их сновидения подверглись просвечиванию.

В конце концов, Лекс, Бифф и Ери были объявлены очищенными. Чтобы отметить это, каждому из них повесили круглые печати на шею, запястья и щиколотки.

Дело оставалось за последним. Нужно было определить, сколько и чего десантникам было разрешено сохранить в памяти об исходе их Каркасонского крестового похода…

Ибо они стали свидетелями мерзости.

Мерзость!..

С этими ужасами отлично умели справляться Библиары Кулаков. Библиар был отмечен — или проклят — особой чувствительностью психики. Он обладал определенной суммой знаний в том, что касалось демонов Ворпа. Над оккультными текстами Библиары корпели в секретной комнате Библиария, куда посторонним вход был строго запрещен. Книги эти выносу не подлежали и хранились прикованные к полкам, даже на застежках этих фолиантов были нанесены запретительные руны.

Такие исследования ни в коем случае не входили в сферу деятельности обычных боевых десантников. Любой из них смог бы дойти до помешательства, если бы оказался свидетелем проявлений злых сил Ворп-пространства.

Поэтому ничего необычного не было в процедуре стирания из памяти десантника последних событий, связанных с тяжелыми для нормальной психики переживаниями. Подобные душевные травмы могли даже повлечь за собой радикальное уничтожение памяти до состояния невинного младенчества.

Все же Ереми Белене сыграл существенную роль в подписании смертного приговора Фуль-гору Саграмосо, воспользовавшись древним скватским топором.

В решающий час был положен конец демоническому заклятию одной из невероятных Сил Хаоса, включая целый каскад возникших на этой основе других, менее глобальных проявлений искаженного мира.

Библиаров в пещеру, где разворачивалось непотребное действо, как выяснилось, привели соответствующие психические всплески. Биб-лиары чувствовали запах Хаоса и, испытывая потребность уничтожить его, шли как собаки по следу.

Все же, если бы топор не был брошен, может статься, что Библиары опоздали бы. Хохочущие чудовища могли вырваться наружу и разлететься по лабиринту тоннелей, распространяя среди высадившихся на планету десантников безумие и смерть.

Естественно, оставшиеся в живых члены разведывательного отряда заслужили право помнить о своей победе. Вопрос: в какой степени?

Но с другой стороны, разведчики позволили одурачить себя и заманить в ловушку, где с них сняли доспехи и собирались принести в жертву…

Братьев испытующим взглядом осматривал мрачного вида Библиар по имени Франц Гренцштайн с белесыми следами дуэльных шрамов на лице. Им недавно разрешили подкладывать под колени расшитые золотом подушечки.

Рядом с ним стоял капеллан Гайстлер, облаченный в ризу и стихарь культа Дорна, с вложенным в ножны мечом. Гладко выбритые щеки этого человека с печальными глазами украшала пунцовая татуировка в виде стилизованного солнечного диска, напоминавшая пылающий знак зодиака. В правый глаз его был вставлен монокль.

— Как мы понимаем, — бесстрастным тоном говорил Гренцштайн, — Сила Хаоса, известная под именем Тзинч, вынашивает план, направленный на изменение истории. План этот настолько запутанный и обширный, что ни одному человеческому разуму этого не постигнуть…

«Образы, — подумал Бифф. — Замысловатые образы».

Прикованный к гранитной плите, он был близок к постижению какого-то образа… Все же одолеваемый приступами тошноты и круговертью превращений, он никак не мог удержать его…

Библиарий продолжал:

— Мы сомневаемся в том, что проклятый Фульгор Саграмосо понимал опасность обладания, даже в преддверии конца.

— Обладания, сэр? — кротко переспросил Ереми.

— Да… обладания. Выход демона внутри живого человека, чтобы тот действовал в качестве проводника его силы и, следовательно, являлся носителем отметок Хаоса. Более того, мы сомневаемся и в том, что лорд Саграмосо осознавал, в какой степени его богохульство сделало его уязвимым для этого обладания…

— Его нечестивая жажда поклонения… — добавил капеллан. — На развалинах дворца Саграмосо мы не обнаружили следов Хаоса. Никаких идолов, за исключением его собственных изображений. Он подставил себя, сам того не заметив. Он поверил в то, что является чудесным божеством, и стал марионеткой в руках Тзинча.