Великие и неизвестные женщины Древней Руси - Людмила Морозова

Исследование миниатюры показывает, что художник постарался передать индивидуальные черты каждого члена семьи Святослава и реалистично изобразить их одежду. Благодаря этому мы имеем представление о том, как выглядела Ода. На вид ей лет 30, чуть полновата, лицо спокойное и красивое: большие глаза, прямой нос, маленький рот, полные щеки. Одета она довольно скромно, по сравнению с Гертрудой и Кунигундой на миниатюрах Трирской псалтыри. Нет никаких украшений из жемчуга и драгоценных камней, отсутствует даже традиционная отделка по вороту и рукавам. Верхнее платье довольно просторное, видимо, из розового шелка, стянуто на талии широким коричневым поясом под цвет отделки подола. Нижнее платье, видимо, узкое и также коричневое. Голову княгини покрывает простое небольшое покрывало, завязанное на европейский манер. Ни венца, ни очелья, ни кокошника у нее нет. Вероятно, и на Руси Ода предпочитала носить европейскую одежду. Скромность ее наряда – результат влияния монастырского прошлого.

Большая часть Изборника 1073 г. состояла из выписок из «Ответов Анастасия Синаита», посвященных различным вопросам догматического богословия, христианской нравственности и мировидения. Для простого читателя его текст был достаточно сложным для понимания. Но для Оды, воспитанной в одном из европейских центров средневековой словесности, его содержание было близко. Можно даже предположить, что данная книга стала для нее пособием для овладения русской письменностью.

Позднее Ода могла принять участие в составлении нового сборника – Изборника 1076 г. Некоторые исследователи решили, что эта рукопись составлялась писцом Иоанном для себя. Материалом для нее послужили книги из княжеской библиотеки.[417] Однако последнее предположение кажется маловероятным, поскольку княжеские библиотеки в то время вряд ли были богаты церковной литературой. Книжные богатства, скорее всего, были в монастырях, например в Киево-Печерском.

Характерной особенностью второго Изборника являются выписки из сочинений известных византийских авторов: Иоанна Златоуста, Афанасия Александрийского, Нила Синайского и др. Большинство из них носило нравоучительный характер и было полезно для молодых людей, начинающих жизнь. Их адресатами, вероятнее всего, были сыновья Святослава.[418]

Еще одной интересной особенностью этого сборника являются выписки из житий святых женщин: греческой царицы Феодоры, преподобной Синклитики Александрийской, супруги преподобного Ксенофонта Марии и др. Напрашивается предположение, что эти тексты были вставлены по просьбе Оды, интересовавшейся жизнью святых жен.

Таким образом, некоторые косвенные данные позволяют предположить, что второй Изборник Святослава создавался при участии немецкой принцессы, желавшей ознакомиться с православной церковной литературой и создать рукопись, полезную для чтения молодым людям, своим пасынкам.

В целом Ода провела на Руси не более 6 лет. После смерти мужа в декабре 1076 г. она была вынуждена бежать на родину с маленьким сыном, поскольку прекрасно понимала, что вернувшийся из изгнания Изяслав Ярославич вряд ли ее пощадит.

По легенде Ода унаследовала от мужа большие сокровища, но вывезти все не смогла и была вынуждена большую часть закопать в укромном месте.[419] Хотя исследователи сомневаются в реальности этих данных, вряд ли для этого есть основания. Ведь Святослав Ярославич был богатым князем, имевшим большую казну. Вся она досталась Оде, поскольку старшие княжичи, видимо, не жили в Киеве. Вывезти все имущество в Европу для женщины-иностранки, конечно, было трудно. Поэтому наиболее громоздкие и тяжелые вещи могли быть где-то спрятаны. Позднее, как гласит легенда, возмужавший Ярослав вернулся на родину и нашел все сокровища (они могли быть оставлены в каком-нибудь монастыре).

По сообщениям европейских хроник, на родине Ода вновь вышла замуж. Дальнейшая ее судьба неизвестна.[420]

В источниках не сообщается, когда Ярослав вернулся на родину. В древнейших летописях его имя впервые упоминается под 1096 г. как участника междоусобицы между Мстиславом Великим и Олегом Гориславичем на стороне последнего. Исследователи предположили, что от братьев он получил муромские и рязанские земли и в итоге стал родоначальником муромско-рязанской княжеской династии, существенно возвысившейся в ХIII-ХIV вв. Его попытки получить Чернигов после смерти всех братьев закончились неудачей. Умер он в своем княжестве в 1129 г.,[421] с матерью, видимо, не поддерживал отношений, к тому же до 1096 г. она могла умереть.

Таким образом, несмотря на краткость пребывания, немецкая принцесса Ода оставила заметный след на Руси. Благодаря браку с ней Святослав Ярославич смог изгнать старшего брата Изяслава из Киева и без всяких прав провозгласить себя великим князем. Затеянная им смута резко нарушила существовавший порядок престолонаследия и привела к многочисленным междоусобным войнам среди князей. Вернувшийся из изгнания Изяслав даже пытался превратить сыновей Святослава в изгоев, лишив земельных владений. С оружием в руках им пришлось потом бороться и за черниговские земли, и за право занимать киевский престол.

Брак Святослава с Одой показал русским князьям, какую важную роль имеет женитьба на иностранке. Примеру отца последовал его четвертый сын Олег, имевший мало шансов занять даже черниговский престол. Будучи изгнанным из Русского государства он оказался в Византии, где женился на знатной девушке по имени Феофано Музалон. С помощью ее денег он захватил Тмутаракань и там начал копить силы для борьбы за Чернигов. В 1093 г. после смерти Всеволода Ярославича, пытавшегося закрепить Черниговское княжество за своим сыном Владимиром Мономахом, Олег вступил в борьбу за отцовы наследственные владения и победил. После этого он решил завладеть наследственными землями уже Владимира Мономаха, но был выбит оттуда Мстиславом Великим. Можно предположить, что отчаянную смелость князю-изгою придавала его супруга-гречанка, имевшая собственную печать с надписью: «Феофано Музалон, архонтисса Росии».[422] «Архонтисса Росии» означала, что Феофано претендовала на верховную власть в страже, но при этом была готова подчиняться византийскому императору.

Таким образом, со второй половины XI в. браки русских князей с иностранками стали повсеместным явлением, и это оказывало существенное влияние на междоусобную борьбу, охватывающую страну.

Византийская принцесса Мария Константиновна

Ярослав Мудрый, желавший породниться со всем миром и таким образом существенно поднять престиж своего государства, женил всех своих сыновей на иностранках. В этом отношении его пятый сын Всеволод не стал исключением. Хотя исследователи знали, что первой женой этого князя была византийская принцесса, имя ее долгое время оставалось загадкой. В синодике Выдубицкого монастыря позднего происхождения ее имя значилось как Анастасия. Но эти сведения исследователи сочли недостоверными, поскольку на момент смерти жена Всеволода жила с семьей в Переяславле Южном и очевидно в этом городе и была похоронена.[423]

Настоящее имя принцессы удалось определить только тогда, когда была найдена ее печать. На ней она значилась как Мария Момахис, поскольку ее отец, византийский император Константин IX (правил с 1042 по 1055), носил прозвище Мономах.[424] Он не принадлежал к царскому роду и свой титул получил, благодаря женитьбе на принцессе Зое дочери Константина Романовича и брата Анны. Мария родилась от первого брака Константина, когда тот еще не был императором. (Мать ее умерла в 30-е гг.), поэтому принцессой она была не по рождению.

По мнению большинства исследователей, брак между Всеволодом и Марией был заключен в 1046 г., когда был подписан мирный договор между Русью и Византией после неудачного похода на Константинополь Владимира Ярославича.[425] В это время жениху было всего 16 лет, Марии, возможно, даже меньше, поскольку их первенец сын Владимир родился только в 1053 г. Она, вероятно, была очень красива: белокожая, с густыми рыжими волосами, яркими голубыми глазами, изящным телосложением, как и ее отец Константин.[426]

Из летописных данных выясняется, что после женитьбы Всеволод не был выделен на самостоятельное княжение, а остался жить в Киеве. Здесь на Выдубицком холме у него был двор, называемый Красным. Летописец объяснял отступление от обычных правил тем, что Всеволод был любимым сыном у отца и тот не хотел отпускать его от себя.[427] Если учесть, что в последние годы жизни Ярослав Мудрый едва передвигался и был немощным, то, естественно, он нуждался в близком помощнике. Кроме того, ему нужна была и Мария, имевшая возможность через родственников приглашать лучших византийских мастеров для украшения Софийского собора. Можно предположить, что Мария сыграла такую же большую роль для изготовления внутреннего убранства Софийского собора (его строительство было завершено к моменту приезда Марии в Киев), как ее предшественница Анна – для Десятинной церкви. Отличие, видимо, заключалось в том, что Анна строила на свои средства, а Мария лишь помогала свекру. Поэтому она и не была удостоена чести быть погребенной внутри Софийского собора, но ее мужа похоронили именно в нем, хотя собственных заслуг для этого у него не было.