Падение Арконы - Владимир Егоров

Может от того, что луга и леса Ютландии столь милы сердцу каждого дана, вплоть до Третьего Крестового похода ни один знатный скандинавский рыцарь не участвовал в безумных предприятиях франков и позабывших свой язык норманнов. Зачем? Еще не сломлена ересь на берегах Рутении, еще буйствуют сумь да финны.

Язычников хватит на всех! Да здравствует Великий Северный Крестовый поход.

Лютобор тревожно оглядывался на Храм.

Клубы, вздымавшиеся к облакам, стали черными. Да и само небо почернело, нахмурилось тучами. Вдали зазвучали громы Перуновой колесницы. Им вторил усиливающийся рев прибоя да посвист стриб. Все явственнее ощущалось дыхание магии волхвов.

- Только бы успели! Ну, давайте, старики! Кто же, если не вы ?...

* * * - А что, святой отец! - обратился король к Абсалону - Если сейчас появится Аса-Тор на своей повозке?

- Помилосердствуйте, Ваше величество! - воскликнул Абсалон и начал истово креститься.

Многие последовали его примеру.

- Стыдитесь, господа! Пресвятая Дева не оставит своих паладинов без внимания! Клянусь, тому, кто первый ворвется в Храм я пожалую рог Свентовита, усыпанный рубинами и изумрудами. Эйрик?

- Я здесь, Ваше величество!

- Объявите воинам, что я отдам город на сутки в их полное владение.

- Будет исполнено, Ваше величество!

- А теперь, вперед, господа! Если с нами Господь, то кто против нас? Наш кузен Фридрих, говорят, основательно застрял в Альпах. Оно и понятно, горная страна, Италия. Но, эти холмы, господа мои, не горы. Так, неужели, мы не вознесем свой крест, как Христос, на последнюю в мире Голгофу!

Король бросил против ругов германских наемников - то были опытные воины Саксонии, ходившие на лютичей да варинов еще со своим герцогом Генрихом, прозванным Львом. Но Генрихам в Рутении никогда не везло. Еще год назад пруссы призвали Лютобора на помощь против вконец обнаглевших ляхов. Руги заманили отряд тамплиеров Анри Сандомирского в болота и вырезали всех до единого.

Хотя наемников- саксов было вдвое больше - ни опыт, ни численное преимущество им не помогли. Не успев преодолеть завалы, они потеряли половину под стрелами и камнями защитников тропы. Датское войско сгрудилось на перешейке, прижатое к земле низкими свинцовыми быстро несущимися облаками.

* * * Лютобор знал, стихии повинуются волошбе смертных, но не ведал он того, что тихи слова заклятий в устах мертвецов. Не стало Любомудра. Наверное, мертв Святобор. Гонцом ушел к прародителям Радивед, упав на жертвенный нож. Напрасно ждешь, князь. Не будет чуда, Лютобор. И вообще, больше не будет чудес!

C поразительной быстротой пред князем пролетела вся его жизнь, полная испытаний и приключений, полная ненавистью и любовью. Лютобор помнил себя ребенком на берегу веселого звонкого ручья, пускающим кораблики. Какую-то девочку с косичками.

Потом он был безусым пленником со связанными за спиной руками, и уплывал от родного острова на разбойничьем корабле. Князь заново переживал восторг внезапного и чудесного освобождения ватагой братьев-ругов, среди которых мелькало знакомое лицо молодого Святобора, годы ученичества, момент своего избрания вождем... Он вдруг увидел жену свою Злату, умершую год назад внезапно и мучительно, после поездки ее к ляхским родичам. Волхвы ничем не сумели тогда помочь. Злата протягивала к нему руки, будто бы звала за собой. Затем перед его взором белесой дымкой проследовала мать.

- Сынок, мы, наконец-то, снова будем вместе! - услышал он.

Тяжелой поступью по холмам ступала гигантская тень его давно почившего отца, на руках конунга Лютобор разглядел мальчика и узнал в нем себя. Малыш улыбнулся ему, а затем, размахнувшись, запустил по волнам набежавших облаков синюю лодью с красным парусом заката...

- Княже! Берегись! - раздалось совсем рядом.

Он едва отразил меч налетевшего дана, но поравнявшись с викингом, сумел полоснуть его клинком снизу- вверх.

Железо послушно рассекло человечье мясо и углубилось в дыру живота...

Но вдруг, тяжелый болт прошил княжью броню и, сломав ребра, бросил Лютобора на трупы друзей и врагов.

Мертвый дан упал сверху, придавив своей тяжестью...

Запас стрел не бесконечен. Когда лучники опустошили колчаны, когда окончились камни, а внизу, среди громоздившихся тел догорели возы - руги исчерпали столь неприятные для данов неожиданности. Гридени Лютобора стояли насмерть, и все до одного погибли, защищая восточную тропу, задавленные вражьим войском.

Если бы Вальдемар и подозревал, что среди трупов лежит тело его самого непримиримого противника, даже и тогда, при всем желании он не сумел бы отыскать Лютобора, изрубленного до неузнаваемости, чтобы по закону рыцарства отдать тому воинские почести.

* * * Заметно просветлело. Не слыша трубного гласа волхвов, успокоились альвы ветров, спустились на дно и скрылись в глубинах Холодного моря водяные.

Путь к Храму был открыт. Отряды данов потекли вверх, но схлынули, испуганными струями. На дороге стоял златовласый старик. Он был, конечно, сед, просто Солнце, разодравшее пелену и клонившееся к Западу, нарисовало над головой волхва сказочный нимб. Старец, одетый в длинную грязную серую рубаху, щедро окровавленную и изорванную, этот старец что-то пел. Вначале негромко, скрипуче, срываясь на хрип, более похожий на потрескивание занимающихся огнем сучьев. Затем громче, надсаднее, злее.

Повинуясь древнему скальду, за его спиной разгоралось пламя. Златогор звал Огнебога за собой на ненавистного ему врага, обещая богатые жертвы. Всюду, где он ступал, примятая трава сохраняла кровавые отпечатки его израненных ступней, но не надолго. Багряные капельки шипели, испаряясь в волшебном Огне, который шагал следом, как слепец за поводырем. Неудержимой лавиной огненная стихия ринулась вниз, слизывая гигантским алым языком человечье мясо. И даже когда умирающий скальд упал, даже тогда, верные магии слов и ритма, Огневухи еще некоторое время резвились на склоне, гоняясь за двуногой добычей.

- Сумасшедший волхв! - подумал король, - Неужели не ясно, что остров мой!

"Не пристало государю ездить за тридевять земель. Куда важней охранить границы своей страны, - продолжал размышлять он, - Этого не понял Рыжебородый. Не понял и Людовик, прозванный Младшим. Плантагенту, и тому на его острове не сидится! И только он, Вальдемар Великий Эстридсен, радеет о судьбе своего королевства. Святая Земля далеко, а своя кольчуга ближе к телу.

Вот и разорили пиратское гнездо. То-то заполыхает Аркона. И падет на землю ненавистный Идол, подрубленный Датской Секирой. Очередь за готами. Пора бы поприжать и тамплиеров, Орден высоко голову поднимает...- здесь король снова вспомнил английского царственного собрата, - Поиграли с попами, и хватит!"