Путинская Россия как она есть - Йон Хеллевиг

Неплохое обвинительное заключение для большинства комментариев о России, не так ли? У русофобов на это два ответа. Ответ первый: (как и в случае с «Росстатом») «Левада-Центр» больше не является надёжной организацией (помните: получение результатов, которые можно толковать как «прокремлёвские», лишает вас статуса «надёжности» почти по определению). Это просто смешно. Директор «Левада-Центра» Лев Гудков пишет вот такие вещи:

«…»путинизм» — это система децентрализованного использования институциональных ресурсов насилия, сохранившихся у силовых структур, оставшихся от тоталитарного режима и присвоенных держателями власти для обеспечения своих частных, кланово-групповых интересов. Режим неустойчив, с сомнительными шансами в перспективе на воспроизводство или мирный порядок передачи власти».

Да, Гудков определённо кажется яростным маниакально-скептическим социологом-русофилом, которого не заподозришь в особой любви к Кремлю!

Ответ второй — просто безумный. Он не приходит на ум даже полусерьёзным исследователям России. А именно он состоит в том, что россияне слишком боятся искренне отвечать на вопросы социологических служб и проявлять своё реальное отношение к Путину. Ну как можно спорить с такими людьми?! Они полагают, что если россияне говорят, что в России есть что-то плохое, то они плохие, а если они говорят, что в России есть что-то хорошее, что они либо наймиты, либо дрожащие рабы Кремля. Получается какой-то замкнутый круг, софизм.

В заключение следует сделать три основных вывода. Вывод первый: «умеренные» в дебатах о России могут быть совершенно уверены в том, что они идут верной дорогой. Вывод второй: (крайним) русофилам и советофилам ликовать не стоит. Опросы показывают по-прежнему низкий уровень доверия большинству государственных институтов, неудовлетворительный доступ к системе здравоохранения и образования, а также высокую коррумпированность власти. Более того, несмотря на недавние улучшения, демографическая ситуация в России по-прежнему остаётся весьма неудовлетворительной в том, что касается уровня смертности, особенно среди мужчин среднего возраста, а также смертности по «внешним причинам», таким как алкогольные отравления и несчастные случаи. Вывод третий: (крайним) русофобам было бы неплохо коренным образом пересмотреть большинство своих позиций, потому что они заблуждаются почти по всем вопросам. Если только они ещё не являются специалистами по добыче «компромата» на национальные статистические и социологические службы, то им следует приступить к «разоблачению» «Росстата» и «Левада-Центра»!

Сообщения о смерти России сильно преувеличены

Статья написана специально для этой книги.

В 1992 г., впервые после Великой Отечественной войны, уровень смертности в России превысил уровень рождаемости, тем самым сформировав так называемый «русский крест». С тех пор население страны сократилось со 149 до 142 млн. человек. Подкошенные СПИДом, бесплодием, алкоголизмом, абортами и напастями всех других мастей, русские обречены на вымирание и замещение ордами исламистских фанатиков на Западе и китайскими поселенцами на Востоке.

Именно к такому выводу можно прийти, ознакомившись с многочисленными популярными повествованиями о сегодняшней демографической ситуации в России (статья Николоса Эберстадта «Умирающий медведь», опубликованная в журнале «Внешняя политика», — это лишь один из недавних примеров). Суммарный коэффициент рождаемости (среднее число детей у одной женщины) существенно ниже уровня 2,1, который необходим для простого воспроизводства населения страны. Хотя нынешний общий коэффициент рождаемости в России не слишком низок, ожидается его резкое падение, когда рождённая в 1980-х г. молодёжь покинет пределы репродуктивного возраста после 2015 г. Между тем в России крайне низкая средняя продолжительность жизни по стандартам промышленно развитых стран мира. Поразительно, что сегодня показатели смертности среди мужчин среднего возраста не отличаются от аналогичных показателей во времена позднего царизма — явление, которое Николас Эберстадт назвал «гиперсмертностью». В основном, эта трагическая ситуация объясняется широко распространённым неумеренным потреблением крепких алкогольных напитков.

Неудивительно, что в своём недавнем отчёте о демографической ситуации в России ООН прогнозирует, что численность её населения сократится на 10–20 млн. человек к 2025 г. Этим мрачным тенденциям противопоставляются перспективные оценки правительства России (145 млн.) и «Росстата» (137–150 млн.) на тот же год, которые кажутся до смешного оптимистичными.

Как же согласовать пессимистичные перспективы с восстановлением последовательного прироста населения начиная с 2009 г. и сокращением естественной убыли населения с 750 тыс. человек в период с 1993 по 2005 гг. до 131 тыс. человек к 2011 г.? Как объяснить тот факт, что сегодня численность населения России свыше 143 млн. человек превышает даже самый смелый прогноз «Росстата» (142,7 млн. человек на 2011 год), сделанный десять лет назад? Или тот факт, что основные демографические службы сегодня пересматривают свои оценки в сторону повышения? Всего лишь несколько лет назад Отдел народонаселения ООН прогнозировал, что в 2025 г. население России составит от 121 до 136 млн. человек, хотя согласно его среднему сценарию на 2010 г., население России составит 139 млн. человек, а самый оптимистичный прогноз — 144,5 млн. человек — фактически означает прирост населения.

Ненавижу говорить, что именно так я и говорил, но именно так я и говорил. Истоки восстановления демографической ситуации в России были достаточно очевидны уже в 2008 г., когда в своей статье «Лики будущего» (http://darussophile.com/2008/07/21/faces-of-the-future/), я сделал прогноз о том, что прирост населения возобновится не позднее 2010 г. Мой прогноз противоречил практически всем основным прогнозам. Тогда его жёстко критиковали, а сегодня он получил молчаливое признание. На чём основывался мой тогдашний прогноз?

Во-первых, сегодня намерения в отношении деторождения мало чем отличаются от тех, что наблюдались в позднесоветское время, когда суммарный коэффициент рождаемости по-прежнему был относительно здоровым. Согласно многочисленным исследованиям, с начала 1990-х г. россияне постоянно утверждали, что хотели бы иметь в среднем 2,5 ребёнка. Это сильно напоминает респондентов с Британских островов, из Франции и Скандинавии, где здоровый суммарный коэффициент рождаемости составляет порядка 1,7–2,1. Это говорит о том, что спад рождаемости в постсоветской России был вызван «шоком переходного периода», а не «переоценкой ценностей» в соответствии со среднеевропейскими нормами, согласно которым люди только хотят иметь 1,7–1,8 ребёнка, а фактически имеют 1,2–1,4 ребёнка. Поэтому заметное восстановление демографической ситуации казалось совершенно логичным, как только это позволит социально-экономическая обстановка.

Во-вторых, основная проблема, связанная с суммарным коэффициентом рождаемости, заключается в том, что он игнорирует последствия временного распределения рождений. Более точной мерой рождаемости в долгосрочной перспективе является средняя очерёдность рождений, которая даёт представление о среднем порядке количества всех новорождённых. Если в один прекрасный год все женщины в ранее бездетной стране вдруг решат родить по какой-либо причине, то суммарный коэффициент рождаемости взлетит до абсурдно высокого уровня, а средняя очерёдность рождений будет равняться одному. В России средняя очерёдность рождений сохранялась на уровне 1,6 ребёнка на женщину с 1992 по 2006 гг., мало изменившись с советских времён, хотя суммарный коэффициент рождаемости резко упал существенно ниже этого уровня. Это говорит о том, что многие женщины откладывали рождение детей, пока не решили свои карьерные задачи и не улучшили своё материальное благосостояние — гипотеза, подтверждаемая увеличением возраста матерей на момент родов с 1993 г.

Предположение о том, что многие женщины останутся бездетными, может оказаться ложным, ведь перепись населения 2002 г. показала, что лишь 6–7% женщин не имели детей к концу их репродуктивного возраста. Это говорит о том, что бездетность не в моде, а беспокойство относительно широко распространённого бесплодия является преувеличенным.

В-третьих, в российском обществе укоренился новый самонадеянный консерватизм. В отличие от состояния крайнего упадка в социальном и демографическом отношении в 1999 г. (в тот год суммарный коэффициент рождаемости достиг самого низкого уровня 1,16) в конце 2006 г. постепенно все больше россиян стали считать, что государство движется скорее в положительном, чем отрицательном направлении. Скорее всего, это не совпадение, что суммарный коэффициент рождаемости стал постепенно расти с уровня 1,3 в 2006 г. до уровня 1,5 в 2008 г. Были введены новые щедрые льготы за рождение второго ребёнка, а более высокие зарплаты работников бюджетной сферы полностью компенсировали негативные демографические последствия спада 2008–2009 гг. К 2011 г. суммарный коэффициент рождаемости достиг уровня 1,6, а если основываться на текущих тенденциях, то можно предположить, что в 2012 г. он может превысить уровень 1,7, что всего лишь несколько лет назад и представить себе было невозможно.