Акция "Ближний Восток" - Олег Шелонин

— Не потонет? — заволновался кто-то на корабле.

— Да вроде на поверхности плавает, — пожал плечами Синдбад. — Кстати, аборигены, кто знает, где тут пещера Сим-Сим?

— Я! — встрепенулся Багдадский вор. — Я знаю, я! Только отсюда не видно, мне бы повыше залезть.

— Давай сюда! — решительно махнул рукой Синдбад.

Шухерман ласточкой взлетел на корабль, взметнулся на мачту, с умным видом обозрел горизонт, спустился вниз и заметался по палубе, волоча за собой Синдбада.

— Значит, так, сначала плывете на зюйд… — простер он руку вперед.

— А я думал, это ост, — удивился Синдбад.

— …потом на вест… — продолжил инструкцию авантюрист, разворачивая капитана в другую сторону.

— Вот он какой, вест… — почесал затылок Синдбад.

— …не доходя, упретесь. Ну мне пора. Семь футов вам под киль. Привет заказчику.

— Ой, что-то здесь нечисто, — покачал головой Илья, наблюдая, как воришка скрывается за противоположным бортом.

— Весла на воду, — рявкнул Синдбад. — Право руля! Запе-э-эвай! «Из-за о-о-острова на стре-ээжень…»

Грянула песня, ударили весла, взметнув тучи пыли и песка, и корабль рванулся в указанном жуликом направлении, волоча за собой охлаждавшегося «джинна».

— А Шухер… — заволновался Олежка.

— Здесь я, здесь, — успокоил его авантюрист, выныривая из-за корпуса судна. За собой воришка тащил огромный тюк, наспех сооруженный из плотной белой материи.

Илья поднял голову. Паруса на удаляющемся строго по синусоиде корабле уже не было.

— Я тут харчишек на дорогу собрал. Не желаете откушать?

37

Караван брел по пустыне. Багдад-101 был уже где-то недалеко.

— Завтра будем на месте, — заверил Илью Шухерман.

— Какие то жалкие сто километров, — разозлился подполковник, — мы тащимся второй день, а теперь еще и завтра!

— Здесь километры немереные, — виновато вздохнула Жасмин. — Сказка…

Ей было очень неудобно перед Ильей. В голове не укладывалось, что родной отец мог пойти на такое. Красть детей! Она стиснула зубы. Ну доберусь я до него!

— Глядите, опять следы! — Шухерман радостно засмеялся.

Они натыкались на них уже не в первый раз. Корабль Синдбада, видать, не первый месяц бороздил пустыню в поисках пещеры Сим-Сим.

— А вот и утопленники, — сообразил Молотков.

Караван поднялся на очередной бархан. Зрелище, открывшееся перед ними, впечатляло.

— О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями? — мрачно вопросил Илья.

По обеим сторонам синусоидальной борозды, проделанной кораблем, грудами лежали мертвецки пьяные голубые тела. Рядом валялись измочаленные обломки весел.

— Это была эпическая битва, — хмыкнул Молотков. — Давай посмотрим?

— Некогда, — отмахнулся подполковник. — Вперед!

Не успел караван скрыться за горизонтом, как одно из голубых тел зашевелилось, со стоном выдрало свои члены из раскаленного песка и, опираясь на обломок весла, приподнялось. Похоже, тело пришло в себя так быстро потому, что было единственное трезвое среди всей этой поверженной массы. Махмуд тупо освидетельствовал размочаленное об его голубую голову весло, посмотрел в сторону удаляющегося каравана и утробно зарычал:

— Прошли… опять прошли!

Взгляд его упал на одну неподорвавшуюся «мину». Внутри склянки с экстра-эликсиром плескался упившийся в зюзю ифрит. Махмуд выдернул пробку, вытряхнул его оттуда и одним махом осушил бутыль.

— Ну, Папа, держись!

Главнокомандующий войсками Иблиса щелкнул пальцами и одним махом догнал караван. Он материализовался прямо перед мордой верблюда, который от неожиданности сначала его оплевал, а потом, забыв притормозить, немножко потоптал. Ну это уж было слишком. Второй раз за день оказаться мордой в песке! Махмуд рывком поднялся.

— Папа!!! Выходи на смертный бой! — тряхнул он обломком весла.

Илья усмехнулся, спрыгнул с верблюда.

— Ой, — испугалась Жасмин, — да это же ифрит. Сейчас магичить будет.

Алкогольные пары заставили Махмуда забыть про маскировку. Тело его краснело буквально на глазах.

В отличие от остальных членов синдиката Тридевятого, Молотков прекрасно знал возможности подполковника, а потому соскочил со своего верблюда и выдвинулся вперед.

— Да куда уж тебе с самим Папой биться! Ты сначала с его младшим братом справься.

— Это с тобой, что ль? — презрительно фыркнул Мурзик, плюхаясь со своего верблюда прямо под ноги лейтенанту.

— Нет, с тобой, — обрадовал его Олежка, отвешивая любимчику Яги смачный пинок.

Кот с диким мявом взвился в воздух, испытывая огромное желание порвать первого, кто попадется на его пути. Этим первым оказался Махмуд. Бедолага даже помагичить не успел, как вновь оказался втоптанным в песок.

— А теперь разберемся с тобой, — повернулся Баюн к лейтенанту.

— Мурзик, фу! — Олежка торопливо ретировался за своего верблюда.

— Сейчас я тебе дам «фу»!

— Мурзик, когти убери, — заволновался за своего подчиненного подполковник.

— Сейчас кое-кому глазки выцарапаю и уберу, — фыркнул разгневанный Баюн.

Утихомирить разбушевавшегося кота было не так-то просто. Возможно, именно поэтому команда Ильи не заметила, как недобитый враг зашевелился. Махмуд в очередной раз выдернул свою физиономию из песка.

— Всех закопаю… — прохрипел он и начал магичить.

И никто не заметил, как из-за соседнего бархана выглянул испуганный Омар. О чем Папа думает? Его же сейчас…

Гибель Папы на этом этапе его не устраивала. Визирь голубым ужом скользнул к главкому Иблиса, подобрал выпавший из его рук обломок весла, со всей дури огрел им Махмуда и испарился, радуясь, что сумел сделать все так элегантно, красиво и незаметно. Задержись он еще на мгновение, то увидел бы, что помощь его слегка запоздала. Удар весла оборвал заклинание на половине, и сработало оно, соответственно, тоже наполовину. Но тем не менее и этого по горло хватило команде Ильи. Они оказались закопанными в песок именно по самое горло. Все, кроме Мурзика, сделавшего в этот момент гигантский прыжок, намереваясь вцепиться в своего обидчика. Это его и спасло.

38

О такой удаче Мурзик мог только мечтать. Из песка торчала вереница верблюжьих и человеческих голов. Но, что самое главное, одна из этих голов принадлежала Олежке Молоткову — нерадивому наймиту, только что смертельно оскорбившему своего нанимателя. Было и еще одно обстоятельство, несказанно радующее злопамятного Баюна. Голова эта оказалась закопанной среди зарослей верблюжьей колючки и была надежно скрыта от посторонних глаз. Вот он, его час! Час расплаты! Мурзик довольно потер лапы. Ну держись, лейтенант. Месть так сладка!

Первым делом он откопал свою безразмерную котомку, выудил оттуда бурдюк из личных запасов Веселого Али, саперную лопатку, зловеще улыбнулся и пошел мстить. Усевшись на хвост у головы своего мучителя, Баюн воткнул лопатку в песок, душевно отхлебнул из бурдюка, облизал усы и только после этого лениво спросил:

— Давно здесь сидим?

Молотков неопределенно хмыкнул.

— Чего-чего? — выставил ухо Баюн.

Лейтенант демонстративно отвернулся. Подыгрывать пушистому наглецу он не собирался.

— Ну вот, — загрустил Мурзик, — нами брезгуют… — Он отхлебнул еще раз. — Мы спешим и падаем… страдаем, можно сказать… как там Олежка, дружок наш закадычный? Может, в беду попал? Может, помощь нужна? А нами брезгуют… — Баюн чуть не прослезился от такой несправедливости. — Вот они, друзья… — Мурзик отложил в сторону бурдюк и взялся за лопатку. — Бритва, — восхитился он, затачивая острием коготки. — Жасмин передать ничего не хочешь?

— Это еще зачем? — не выдержал Молотков.

— Дело шахтерское, оно такое… опасное… ошибся на миллиметр — и все! Заказывай белые тапочки. Ну-с, начнем тебя спасать.

Баюн сделал зверскую морду, поплевал на лапы, взялся ими за черенок, душевно размахнулся… Разумеется, он не собирался опускать лопату на голову своего мучителя, но голова-то этого не знала… Баюн замер. Перед ним был девственно чистый песок. Мурзик похлопал глазами, повернулся… Голова Молоткова была уже за его спиной. Она по-прежнему торчала из песка и, похоже, сама не понимала, как туда переместилась.

— Ух ты… — удивился кот, сразу забыв про свои обиды, и ради эксперимента замахнулся еще раз… — Мя-а-ау!!!

Мурзик завис в воздухе, схваченный за шкирку лейтенантом. Лопатка была уже у него в руках. Не отпуская кота, Олежка вытер рукавом пот со лба и искренне удивился:

— А говорили, искусству ниндзя нужно учиться всю жизнь. Пять секунд — и все дела!

— Я очень хороший учитель, — проникновенно сообщил ему Мурзик, извиваясь в воздухе.