Мичман Империи. Часть первая (СИ) - Четвертнов Александр

— Командир, ещё один вопрос, — у самого крыльца, доев пирожок, остановил меня Хирш. — Что она имела в виду, когда сказала «на сегодня»?

Кажется, до него начало доходить.

— Прости, друг, — он поёжился, когда я сжал его плечи руками и посмотрел ему в глаза. — Большего сделать не мог, слишком многое поставлено на карту.

Во время пробежки мысли о том, что завтра будет с Феймахером, плавно перетекли в раздумья о том, что всех нас ждёт сегодня.

Тем более, что с Хиршем всё понятно. Может так статься, что ничего с ним не будет. Уж очень Белка коварна, а пытка неопределённостью одна из её любимых. Поговорку «Ожидание пакости, хуже самой пакости» она знала и успешно практиковала уже не один год. А вот, как будем действовать мы, это вопрос.

Вчера мы оказались дома поздно, было не до разговоров. Мама быстро осмотрела бойцов, признала всех здоровыми, и отправила спать. Дед же, приняв отчет Александра Ярославовича, ничего не сказал, только задумался, так и не поделившись ни с кем своими планами.

По логике сегодня надо лететь в убежище Юдиных, там техника и люди, но смущает меня отсутствие реакции генерал-губернатора и Раксы.

Мы знатно дёрнули их за усы. Если точнее, то нанесли мощный удар по их силам и самолюбию, и остались безнаказанными. Теперь их очередь делать ход.

Кстати, интересно, достаточно ли вчерашних событий, чтобы наши Аристократы зашевелились и поддержали Лиру? Или они и дальше будут зрителями?

Вопросов много, а ответов нет. Информации слишком мало. Надо хотя бы новости посмотреть.

Пока я бегал и думал, приехал и тут же скрылся в доме Зубенко. Сразу расхотелось продолжать тренировку, но я всё же довёл её до конца, и только через полчаса направил бойцов к крыльцу. На нём как раз стояли отец с Ерастовым, и на него же вышел Дед, а значит, ничего важного мы не пропустили.

— Глаза радуются, — донеслись до меня слова Ерастова, когда мы с Гаделом впереди всех подходили к дому. — Посмотри на них, Драгомир, не разлей вода, прямо как мы с тобой в молодости. Куда один, туда и второй.

— Не, Санька, парнишка поумнее тебя будет, — ответил вместо отца Дед, — Вон жену себе уже нашел, валькирию.

— Я Вас тоже люблю, Воислав Драгомирович, безмерно уважаю и почитаю, как отца, — не смутился Александр Ярославович, только выпрямился, и одёрнул форму.

— Снова подлизываешься? — хмыкнул Дед.

— Да нет, накипело, — Ерастов повернулся к Деду и посмотрел ему в глаза. — Сколько можно, Воислав Драгомирович? Сколько Вы ещё будете припоминать мне тех бычков? Больше двадцати лет уже прошло.

— Накипело? — ухмыльнулся Дед, — так не держи в себе, пойдём поспарингуем.

Александр Ярославович замер, выпрямился так, словно кол проглотил. Стоял и смотрел на Деда, а тот продолжал ухмыляться.

— Бать, правда, хватит уже, — попытался вмешаться отец.

— Цыц, не мешай воспитывать молодежь, — одёрнул его Дед и посмотрел на Ерастова: — Санька, если бы не видел вчерашний бой, подумал бы, что ты трухаешь, но сдаётся мне, за меня переживаешь. Не стоит. Я не сахарный, не растаю. Соглашайся.

— А давайте, — вдруг махнул рукой дядя Саша, вид его стал лихим и бесшабашным, он сбежал по ступенькам крыльца вниз и тут же развернулся к Деду. — Где будет удобно?

— Да вон, на площадке, — Дед махнул рукой туда, откуда пришли мы с бойцами.

Посмотреть на спарринг собрались все обитатели усадьбы. Правда, узнав, чего мы ждём, девушки под предводительством мамы вернулись в дом. Только Лена осталась. Прижалась к Гаделу и с предвкушением наблюдала за подготовкой к бою.

Я стоял рядом с отцом и капитаном Жичкиным, и смотрел, как Александр Ярославович разминается. Он ходил по площадке, словно сам не свой. Размахивал руками, постоянно улыбался, и ждал, когда Дед будет готов. Деду же кто-то позвонил, и он отошёл в сторону для разговора.

— Нервничает Сашка, — обронил Серафим, подходя к нам. — На белого кита замахнулся, давно пора.

Никто Апостолову не ответил, только отец покачал головой. Я же понял, о чем говорил Серафим. Дядя Саша давно сравнялся с Дедом по заслугам и статусу, только слишком благоговел перед нашим патриархом. Потому вёл себя при нём, как нашкодивший мальчишка. Дед его постоянно третировал, чтобы вывести из себя, чтобы он заявил о своей значимости, но проблема была в том, что Ерастов сам не считал себя ровней. Только вот Дед всегда доводил дела до конца. Даже если выбирал сомнительные способы. Хотя, какие умел.

Однако же, сегодня знаменательный день.

Дед закончил разговор и встал напротив Александра Ярославовича.

— Готов, Санька?

— Да.

— Только не сдерживайся, Драгомир, командуй.

Отец помедлил несколько секунд, и дал отсчёт:

— Начали!

Ерастов тут же поднял пыльную завесу и толкнул её в Деда. Дотянулся силой до ближайшей поилки, и в его руке образовалась длинная водяная плеть. По взмаху руки она описала полукруг, роняя капли, которые тут же превращались в ледяные иглы.

Удар плети и сотни игл по Деду был одновременным, но бесполезным. Мигнула синим защитная сфера, и атакующие техники исчезли.

Александр Ярославович не остановился. Сформировал из оставшейся воды ледяной ком, и начал расширять его до самого настоящего снежного смерча.

Воздух вокруг площадки сразу же стал холодным. Лицо защипало от мороза, и я, как и все остальные зрители, уплотняя ауру, и поднимая локальный щит, отошёл назад.

Снежный смерч, хищно изогнувшись, накрыл Деда с головой, и тут же исчез, когда сверкнувшая синим аура просто расширилась в диаметре.

Не знаю, было ли Деду трудно, но лицо его оставалось невозмутимым, даже скучающим.

Ерастов не сдавался. Запахло озоном, его тело покрылось множеством мельчайших молний, и он кинулся в рукопашную.

Защитная сфера Деда разрушилась после второго удара, и он стал быстро-быстро формировать локальные щиты, удерживая Александра Ярославовича на расстоянии. Но давалось это ему всё труднее, Ерастов пробивался всё ближе и ближе, казалось, ещё пара шагов, и они сойдутся вплотную.

Вдруг всё изменилось. Ерастов ударил в очередной щит, и провалился вперёд, не встретив сопротивления. Дед же сделал шаг ему на встречу и атаковал сам.

Отбил руку в сторону, толкнул новым щитом в грудь, подставил за спиной ещё один щит, о который дядя Саша ударился. Ещё один справа, слева другой. Он просто избивал Ерастова локальными щитами.

Александр Ярославович попытался вырваться, выпрыгнуть, уйти в сторону, выставить свою защиту, но Дед просто притянул его обратно телекинезом, и стал давить силой.

Мне стало не по себе от ощущения дедовой мощи. Засосало под ложечкой, накатила тошнота. Пришлось отойти еще дальше. Теперь я был в десяти метрах от сражающихся, но дурнота продолжала накатывать. Не представляю, каково сейчас дяде Саше.

Всё кончилось неожиданно. Ерастов прекратил сопротивляться и просто разлёгся на земле. Тут же исчезло ощущение силы, и мы все рванули ближе, вдруг понадобится помощь.

— Как? — прохрипел Ерастов, откашлявшись. — Не понимаю, Воислав Драгомирович, как?

Ещё бы он понимал, тут все в шоке. У него индекс на пару единиц выше, чем у Деда. А на их уровне это разница существенная. Это, как сравнивать тридцать пунктов и двадцать пять. Практически пропасть.

— А я, Саша, только щиты ставить, да телекинезом рулить умею, — пожал плечами Дед и протянул руку Ерастову, помогая тому встать. — Потому они такие мощные у меня. Я ж академию не кончал, как ты.

— Так давайте я Вас другим техникам научу?

— А давай, — улыбнулся Дед и приобнял дядю Сашу за плечи, — будет от тебя польза, наконец.

— Воислав Драгомирович…

— Я шучу, Саша, шучу, пойдём завтракать, нам ещё в убежище лететь.

За столом сегодня стоял шум и гам. Кроме девчонок абсолютно все обсуждали прошедший спарринг. Казалось, утренняя схватка затмила собой вчерашние события. Не каждый день лично можно наблюдать бой двух морпехов с индексом за пятьдесят единиц.