Волновая функция (СИ) - Катлас Эдуард

— Так сколько? — повторил я вопрос.

— Я не знаю, — старик пожал плечами. — Как мерять. Было как-то, я на шестом уровне прошел почти от края до края, так полдня заняло.

Полдня. Даже если очень неспешно — это десяток-другой километров. Огромный город.

Старик снова угадал мои мысли:

— Но шестой и более узкий, чем здесь. Раза в полтора от четвертого уже. Чем выше, тем уже уровень, тем дороже жизнь, тем богаче дома.

Я кивнул, и огляделся:

— Куда дальше?

Нас встретили еще четверо юношей, только-только переставших быть совсем уж мальчиками. Именно они сбросили веревки и помогли всем подняться.

— Ну сегодня уже никуда, — ответил хозяин. — Займем какое-нибудь жилье поприличней, ребята уже подыскали небось. Переночуем. Тут еще долго уровень будет пустовать теперь. Может, лет за десять обживут, и то, если повезет с погодой. Места полно, только поломано все. Монстры, когда лезут, рушат все подряд, утаскивают. Хотя, что здесь утаскивать то. Голытьба тут жила. Тут и померло большинство, когда накрыло.

Проблема заключалась в том, что на такую ораву здесь просто не было достаточно большого дома. Все хибары, грудящиеся одна к другой, в какой-то безумной мешанине без малейшего планирования набитые на этом уровне, все они рассчитывались на небольшую семью, и то — не для того, чтобы в них жить, а только лишь чтобы было где упасть, поспать, спрятать немного вещей. Чаще всего сразу за входом обнаруживалось одна-две лежанки прямо на земляном полу и все, жилье на этом заканчивалось. При такой плотности застройки уже вставала проблема канализации, но и ее здесь решали максимально просто — мелкие канавы шли, как несложно догадаться, вниз. Позволяя нечистотам стекать на уровень ниже.

Весь этот город состоял из таких вот решений — те, кто находился сверху, горделиво гадили на тех, кто находился ниже уровнями.

Как голуби.

Юные бойцы старика присмотрели нам какой-то барак, в котором не хватало половины крыши и части стены, но, в остальном, это было хотя бы похоже на большое здание, в котором у нас получилось разместиться, разжечь пару костров, поесть. Еда была, ее заготовили и притащили заранее, немного, если поделить на всех, но лучше немного, чем совсем ничего.

— Хуже всего с водой, — сказал старик. На этих уровнях вообще беда. Чистой воды не найти, воду собирают на крышах после дождей, но ее вечно не хватает. Повыше уже получше, поймешь, как доберемся. Там и глубокие колодцы, которые охраняют, и даже пруды кое-где сделаны. Как только канализацию прячут в трубы хотя бы, становится получше. А здесь, эти нижние уровни, совсем плохо. Бедные этажи. Совсем.

— Почему их не поднимают во время тумана? Могли бы потесниться наверху, нет?

— Ну что ты, — старик усмехнулся. — Потесниться, как же. На целый сезон, да еще и не на один? Задаром? Такого здесь не найдешь. Сам же видишь, тут даже детей бросают монстрам на съедение. Сначала воруют их, тащат сюда как рабочий скот, а как только пропадает нужда, бросают на самых нижних уровнях. Почти никто не выживает.

— Ты говоришь, словно сам не живешь здесь.

— Живу здесь, — согласился старик. — Но я не отсюда. Когда-то давно меня привели сюда также, как и всех этих детей. Они всегда отправляют отряды во все стороны, чтобы грабить. У этого города, при его размерах, всегда есть возможность собрать армию, с которой ни один другой холм не в состоянии справиться. Не здесь, в этих окрестностях я даже не слышал о городе, сравнимом по размерам. Всегда, только туман вниз, отряды уже выходят. Вам просто повезло, вас раньше защищали низины. Десятки лет дорога в ту сторону была перекрыта. Зато и добычу они притащили богатую, и детей отняли от своих городов очень много. Я тогда выжил, но просто повезло. Выжил, даже поднялся, один из немногих кто поднялся, с самого-самого низа. Потом видишь, решил, что у меня тоже может быть простое счастье. Жена, дети. Но этот город не понимает счастья, этот город пожирает счастье внутри себя, а заодно и во всей округе. И теперь все, что мне остается, это помочь выжить следующему поколению. Может быть, десятку, другому детей. Намного меня не хватит, но что есть то есть. Хорошо, старшие начали помогать. Теперь попроще.

Старик рассеянно улыбался, глядя на детей.

Чтобы отвлечь его от грустных мыслей, даже, скорее, чтобы отвлечься от них самому, я вытащил из кармана монетку с колоколом, украшение, которое нашел на дороге еще в начале пути.

— Чья? — спросил я. Ребят, которых я отправил обратно в город, я уже спрашивал, там хозяина не нашлось.

Юная фрейлина принцессы схватилась за запястье, похоже, только сейчас обнаружив пропажу:

— Моя, мама подарила. А ей бабушка. Она волшебная. Вернешь?

— Конечно, — я отдал девочке кулон. — В чем заключается ее волшебство, раскроешь секрет?

— Это и не секрет никакой, — сказала девочка. — Дай ножик, покажу.

Вместо меня ножик, ту самую, сломанную пластинку металла, передал ей старший из нашей группы мальчик. Слегка снисходительно улыбаясь. Волшебство явно не было секретом, какая-то детская игра, наверное.

Девочка перехватила монетку, поправила огрызок порванного шнурка и зажала веревочку в ладони и слегка качнула жетон с колоколом. Монетка начала покачиваться. Очень умело девочка дождалась нужного момента, чувствовалось, что делала она это не впервой, и слегка шевельнула железкой, ударив то ли ножом по монетке, то ли монеткой по ножу.

Я ожидал глухого звона, как и полагалось бы звучать низкокачественному железу. Скорее даже стука, чем звона. Но вместо этого в бараке тихо разнесся чистый звон, почти в точности повторяющий звук Большого Слепца. Негромкий, он все равно заставил остановиться всех, кто был внутри. Замереть, прислушиваясь.

Вместе с этим я почувствовал, как колокол с Холма снова зазвучал у меня где-то в голове, в груди, как будто я и не ушел от него далеко, а все еще стоял с ним рядом.

Не знаю, возникло ли такое же ощущение у остальных, тех, кто никогда не слышал наш большой колокол. Может, они просто замерли, заслушавшись чистым звуком, столь редким в этих краях сплошного тумана.

— Монетка действительно таит волшебство, — кивнул я девочке. — Береги ее и больше не теряй.

Звон тихо разошелся, исчезая в вечернем сумраке. А у меня в голове словно нарисовалась карта всех окружающих нас хижин, хибар, развалюх и даже пары небольших пещерок, которые прятались под лежанками неподалеку. Словно трехмерный эхолот вспыхнул у меня в голове. Ненадолго, картинка быстро расплылась, и запомнил из нее я немногое.

Полезный сувенир. Жаль, что у меня такого нет. И наверняка действует на монстров, пусть и слабо.

— Я не проведу их всех. — сообщил старик, только что вернувшийся от ворот. — Не сразу.

Мы оставили большинство детей там же, в бараке, под присмотром юношей из свиты старика, и пошли к воротам вчетвером. Я, принцесса, старик и один из его помощников.

Он придержал нас ближе к воротам, сказав, что ему нужно поговорить кое с кем. Но вернулся быстро, и теперь сообщал о результатах.

— У меня там стражник знакомый, на низких уровнях обычно идет навстречу, двух-трех детей с собой дает протащить. Но похоже, он недавно получил нахлобучку, что такой добренький, и слишком мало собирает дани для начальства. К тому же, тут куча стражи вокруг, ситуация еще не стабилизировалась. То высокий сезон, то низкий до крайности. Народ мечется, а стража и довольна — собирает взятки со всех. Он может и сможет одного-двух протащить без денег, но за остальных придется платить.

— А сколько нужно? — я вспомнил о дополнительных деньгах, которые мы сняли с тела стражника.

— У нас столько нет. — поморщился старик. — Да и что толку. Здесь пройдем, на следующем уровне застрянем. А там еще и жить на что-то надо. До дома два перехода, разоримся.

— Как вчера не получится? По стеночке?

— Та же проблема. Ситуация не устаканилась, стражи лютуют, следят за всем. У контрабандистов есть тропочки, но даже они сейчас притихли. Работают выше. Два-три уровня охрана вообще намертво перекрыла. Постоянные патрули по краю, несколько домов уже говорят сожгли, за то, что слишком близко к стене. У ворот удвоили часовых. Гребут деньги, пока есть возможность.