Знай, что я люблю тебя (СИ) - Мелевич Яна

- Что это с тобой? – удивилась девушка, выдыхая дым дамских ароматических сигарет, покрутив в руке пачку. – Будешь?

- Убери эту гадость. Лучше бы обычный Беломор курила, - пробурчал, пряча руки в карманы, пристроившись спиной к задней двери, через которую они вышли. С минуту молчали, пока Ирина первой не задала вопрос:

- Приехал на могилу отца?

Где-то в глубине что-то шевельнулось, но не настолько, чтобы Ярик почувствовал привычную ядовитую горечь.

- Я даже не в курсе, где он похоронен, - равнодушно отозвался, а Лопырева кивнула, помолчав, зажимая между пальцами тонкую сигарету.

- И скатертью дорожка этому уроду, - качнула головой, заставляя Ярослава невольно хохотнуть, качая головой. – Ты знаешь, что Ирина Васильевна умерла в прошлом году от рака? – спросила, бросая на него задумчивый взгляд. Тошнота едва отступившая, накатила с новой силой. Скользнул взглядом по еще не расцветшим кустам, выдыхая:

- Нет, и не скажу. Что не рад этому.

- Она раскаялась, - отозвалась Ира, выдохнув очередную струю. – Извинилась перед всеми в позапрошлом году на встрече выпускников.

- Дай угадаю, на пороге смерти решила замолить грешки свои? – ехидно ответил, не скрывая отвращения в голосе к бывшей учительнице. Передернул плечами, отгоняя отвратительные воспоминания. На секунду пальцы дрогнули в желании взять предложенную сигарету, пусть с мерзким привкусом, но он сдержался, скрестив на груди руки и сжимая пальцы.

- Никто на нее больше не заявил, - вздохнула Ира, выбрасывая окурок. – Да и кто бы поверил…

-… что заслуженная учительница обожает молодых мальчиков, - закончил за нее Ярослав, искоса посмотрев на понурую девушку. – Забей, Ир, я забыл, и ты забудь.

-  Я не рассказала. Никто не рассказал, пока само не всплыло. А должны были, - вздохнула, обхватывая себя руками.

- Да много ли мы должны, будучи детьми? – похлопал ее по плечу, шагнув обратно в теплое помещение, услышав в спину тихий голос:

- Тасманов, а ты поменялся. Добрее стал, что ли. Она на тебя хорошо влияет.

Обернулся, улыбнувшись впервые за все время в этом городе по-настоящему тепло.

- Или я просто научился ценить более важные вещи.

Глава 24 - По другую сторону пути

Впервые он просыпался так легко в городе, который много лет пытался вычеркнуть из своей памяти. У дальневосточников всегда было много причин для обид: недостаточное финансирование регионов, суровый климат, низкие заработные платы – люди уезжали в более теплые области и края, спасаясь от суровых зим да душного влажного лета. Ярослав был одним из таких. Помимо личных проблем, хватало претензий к инфраструктуре и прочим вещам, созданных человеком для человека. Единственное, что никогда не забывал – природа. Она всегда оставалась красочной картинкой в памяти, иногда тревожа душу, заставляя иногда с тоской смотреть в небо, ища яркие звезды, совсем незаметные от искусственных огней мегаполиса.

- Доброе утро, - немного хриплый голос рядом заставил улыбнуться, охнув от покалывая в руке, на которой вчера с комфортом устроилась Раиса, едва он лег в кровать.

- И тебе. Выспалась? – в отличие от нее, Ярик ощущал себя бодрым несмотря на явный недостаток сна. Осторожно размял руку, стоило девушке переместится ему на грудь, сонной улыбкой радуя в такой погожий солнечный день.

- Не особо, - зевнула, бросив взгляд на циферблат часов Ярослава у него на запястье. – Всего лишь семь утра, еще куча времени, чтобы поспать.

- Тогда спи, - обхватив девушку руками, лениво прикрыл глаза. Чувствуя, как она ворочается.

- Ярик!

- Мм?

- Мы же пойдем на набережную? – спросила Кошкина сонно, ощущая, как погружается в дремоту от ласковых поглаживаний по волосам. Пальцы Тасманова осторожно перебирали темные пряди, нарочито медленно, с особой нежностью.

- Куда хочешь пойдем, - отозвался лениво, не открывая глаз. Даже шевелится не хотелось, чувствовал себя пригревшимся на солнце зверьком, слушая тихое дыхание любимой девушки, ощущая, как его уносит в царство Морфея на мягкой колыбели сна. Уже почти увидел сотканную воображением картину. Как внезапной мелодия смартфона разорвала тишину номера, заставляя пару резко проснуться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Я бухала всю ночь, водку, пиво, вино, а потом самогон, мне уже все равно. На опухшем лице оливье, винегрет, опустел кошелек. А тебя, сволочь, нет!»

Тасманов застонал, слыша тихий смех Раисы, подёргивающейся в приступе едва сдерживаемого хохота. Прикрыл лицо ладонями, тихо матеря сквозь зубы одного единственного человека, вздумавшего звонить в такую рань.

- Кенар, - мрачно потянул, отвечая на вызов друга. Спящее лицо Паши, обнимающего единорога прямо на экране было единственной отдушиной в столь тяжелый для Ярика час. – Скажи, у тебя совсем беда с часовыми поясами, и ты не в состоянии прибавить семь часов к нынешнему времени по Москве?

На том конце должны были бы раскаяться, посыпать голову пеплом и судорожно начать извиняться, если бы звонящий был кем угодно, но не Павлом Канарейкиным.

«Гиена, у меня трагедия», - тяжелый вздох на том конце, затем гробовая тишина. Ярик насторожился, приподнимаясь в постели. Раиса подмигнула ему, ловко увернувшись от хваткой руки, не давая поймать себя в плен и выскользнула из постели, двинувшись в сторону ванной.

- Что случилось? Имей в виду, если ты кого-то прикончил, то распиливай и прячь труп сам, я в отпуске, - сразу обозначил границы своих возможностей, а в ответ вновь услышал вздох. – Ну что? Тебя все же поймали при попытке закопать тело и теперь срочно надо алиби?

«Нет. Все гораздо сложнее, очень сложно»

Голос, наполненный трагичностью, отчего Тасманов забеспокоился серьезно, сев в кровати, подложив под спину подушку повыше.

- Что-то с Елисеем?

«Нет, жив-здоров»

- С Кирой? – вновь сделал предположение, но услышав отрицательный ответ и на этот вопрос. Задумался.

- С Радовым?

«Нет, тут такое дело, гиена. Вот никогда бы не подумал, что меня настигнет такая вещь, как тоска. Прямо не знаю, куда себя деть. Просыпаюсь, ощущая давящую тяжесть в районе сердца, будто кто-то на грудную клетку давит», - пока Паша говорил, рот Ярослава медленно приоткрывался.

- Пахан, - потянул осторожно, сжимая от волнения телефон. – Ты что, впал в депрессию? Заболел? Тебе дать телефон Анны?

«Мне ничего не поможет», - снова тяжелый вздох на том конце.

Тишина наполнила номер, прерываемая только звука льющейся воды в душе, пока Ярик не начал:

- Пашка…

«Короче, гиена, вот были мы двое. Один умный, второй дурак. Хорошо было, а теперь все. Нет тебя, прямо непривычно. Ни тебе тупеньких вопросов, ни ситуаций, когда среди ночи из ментовки звонят с просьбой забрать полоумного друга. Аж на душе гаденько, а на сердечке тяжесть висит. В боку закололо. Дай, думаю, позвоню дружку своему, дела у него как там узнаю, а он там и не скучает, да?», - последний вопрос был задан с такой претензией, что Тасманов от возмущения в кровати подпрыгнул, напугав вышедшую из душа Раису, вытирающую влажные волосы полотенцем.

- Канарейка! – рявкну в трубку, слушая мерзкое хихиканье по ту сторону связи. – Тебе сколько лет, шутки дебильные шутишь!

«Охохохо, Пашеньке десять лет и Пашенька любит стебать своего белобрысого дружка-охламона», - ржал Кенар. Где-то на заднем фоне послышался голос Киры, что-то выговаривающей Павлу. Тот в ответ возмущенно огрызался, пока не проворчал:

«Никто его не дразнит, подумаешь. Все равно он уже встал!»

 - Не встал, а ты меня разбудил, - возмутился Ярик, отвел смартфон от уха, поднеся динамиком ко рту, заорав:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Кира, он врет! Позвонил, еще издевается, представляешь?!

А затем злорадно хохоча, положил трубку, слыша рычание Паши на том конце.

- Пусть тебя жена воспитывает, птица говорун, - пробормотал потемневшему экрану телефона, фыркая громко. – Белобрысый охламон. На себя посмотри, - покривлялся для наглядности, а затем поднял взгляд на стоящую над ним Раису со скрещенными на груди руками. Ее ироничный взгляд заставил немного притихнуть, но не смутится. Лишь брови приподнял, интересуясь: