Новик, невольник, казак - Степан Кулик

Кормщик пожал плечами второй раз. Похоже, казак под видом разговора разминал плечи. Я бы и сам с удовольствием проделал то же самое, но не хотел привлекать внимания. Оказалось, узел на веревке не сильно затянут. Видимо, в расчете на то, что в подвешенном состоянии человеку все равно не освободиться. Кисти занемеют, и пальцы потеряют чувствительность. Не то что узлы нащупать, сами себя ощущать перестанут.

– Почему не поняли? – третье движение плечами. – Поняли… типун мне на язык. Только не сразу… Видишь ли, Ибрагим, мы же не на ярмарочной площади повстречались, а в тот же день после того, как сами чудом выжили. И найдя такого же… едва живого горемыку, не стали лезть в душу с расспросами. Свела судьба – и ладно. Нам же не под венец идти и детей вместе не крестить, а только до ближайшего города добраться…

Купец не перебивал и даже кивнул пару раз, соглашаясь с казаком, что, мол, да, похоже на правду.

– Но ты прав. Тайна сама открылась через день… Когда люди долгое время находятся в одной лодке, природа свое берет… типун мне на язык. Девчонка долго терпела, все намекала, что не худо бы к берегу пристать… Ноги размять, у костра погреться… Но мы не соглашались, а прямо сказать и на своем настоять она не решалась. Но пришел конец терпению. Не выдержала… Рассказала, что она не Олесь, а Олеся. Что сирота и бежит от казаков, которые казнить ее хотели. Поэтому и переоделась парнем. Да оно и сподручнее в дороге. Верно говорю, Петро?

Пользуясь моментом, я тоже пожал плечами и кивнул. Заодно уселся удобнее.

– Вот… – продолжил Типун. – Ну, а нам какая разница, от кого и куда бежит? Как и то, что она девкой оказалась. Устали и изголодали так, что не до глупостей. А потом я подумал, что неспроста Господь устроил нам эту встречу, и теперь мы должны держаться друг за дружку. Ведь и у нас с Петром никого на всем свете нет… А беда – она, Ибрагим, знаешь ли, вернее застолья людей объединяет. Вот и весь мой сказ… О том, что доподлинно знаю. Обо всем остальном ты больше моего ведаешь… коль другим именем ее называешь, а она – не перечит.

– Гм… Складно говоришь, – почесал подбородок турок. – Что ж… Ладно… Погодите чуток. Схожу, Марыльку расспрошу. Если панночка подтвердит – вернемся к прежней беседе. Не обижу… Даже за урон и оскорбление достоинства немного добавлю. Не жалко. Но если…

Мнимый торговец кожами угрозу не договорил, а вместо этого выразительно чиркнул ладонью по горлу. Секир башка, мол. А по-нашему: «бритвой по горлу и в колодец».

– Мне спросить можно? – остановил его Семен. Казак перед этим пару раз украдкой взглянул на окно, и я подумал, что он специально задерживает Ибрагима в комнате.

– О чем?

– Олеся… гм, Марыся… рассказывала нам, что ее к казакам посылал один купец из Кафы. Который купил на невольничьем рынке не только ее саму, но и всех младших сестер. Тоже врала, чтобы разжалобить, или правду сказывала?

Услышав вопрос кормщика, турок как-то подобрался, оскалился и даже непроизвольно положил руку на оголовье сабли.

– А что еще она вам говорила? Зачем тот купец ее на Сечь посылал, тоже рассказала?

«Вот оно что! Как же я сразу не сообразил? Если наш торговец и тот купец – один и тот же человек, то выходит… Выходит, что агент османов работает как минимум на две стороны. Вашим, так сказать, и нашим… И как любой двойной агент совершенно не горит желанием, чтобы об этом стало известно кому-то еще. Тем более туркам. Чертов Типун! Чтоб у тебя и в самом деле типун на языке выскочил! Выкрутились, называется! Теперь нам точно кранты, и к гадалке не ходи!»

Распахнувшиеся с треском двери и влетевший в них вперед спиною чернокожий слуга стали лучшим ответом на мой невысказанный упрек. Понятно, зачем Семен тянул время. Ждал, пока Полупуд выполнит свою часть работы.

А вот хитро… мудрый сын Хасана, похоже, подобного поворота не ожидал. Потому что сперва с изумлением воззрился на растянувшегося навзничь негра, а после – уставился на шагнувшего в комнату казака, как на шайтана. Собственно, – изгвазданный с ног до головы в сажу или мазут, жирно отблескивающий в свете масляных ламп – Полупуд выглядел весьма живописно и на упомянутого черта походил как нельзя лучше. Особенно впечатляли широко оскаленные в широкой улыбке белые, крупные зубы. В одной руке запорожец сжимал пистоль, и судя по тому, что звука выстрела я не слышал, все еще заряженный, а второй – волочил за воротник того самого, страшного рожей привратника.

Словно мимоходом пригрозил пистолем схватившемуся было за саблю турку, метко пнул носком сапога в висок пытающегося подняться негра – после чего тот улегся на спину и окончательно расслабился. А Василий, для верности, бросил поперек него и второго слугу. Тоже совершенно безучастного.

– Почему так долго? – недовольно проворчал Семен. – За смертью тебя только посылать… типун мне на язык.

– Ты кто такой?! Как сюда попал?! – возмутился Ибрагим. – Да я тебя…

– О, совсем забыл… Извини, уважаемый… – развел руками Семен (а я думал, что один такой умный и пытаюсь развязаться). – Забыл сказать, что нас, помимо Марыси, не двое, а трое. Ну так я не купец… Считаю плохо.

– Трое?

– Марыси?

Не, в Типуне, явно ораторский талант пропадает. Удивить одной фразой и врага, и товарища надо еще уметь.

– Наша Олеся, оказывается, не совсем Олеся… А даже совсем не Олеся… – попытался объяснить я Василию, потому что он, как настоящий друг, первым делом освободил меня от уз и кляпа. Но, судя по его взгляду, получилось не слишком понятно.

– Это Ибрагим ее на Сечь отправил, Серка предупредить. И она – на самом деле Марылька. А еще – турок назвал ее панночкой. И он не Ибрагим, а Якуб-ага…

Взгляд запорожца не только не прояснился, а и вовсе помутнел. Но уточнять Полупуд не стал. Дернул щекой, мол, потом разберемся, и повернулся к Типуну.

– Так вы успели сторговаться, или я помешал?

– Не знаю, что и сказать…

Семен зря времени не терял, и теперь Ибрагиму пришлось на себе почувствовать, какие ощущения испытывает человек, подвешенный на крюк. Правда, казак проявил снисхождение и выворачивать руки за спину ему не стал.

– Совсем было поладили, когда уважаемый сын Дауда, похоже, решил получить нужную ему вещь даром. Нагородил целую кучу всяких несуразностей. Подсылом запорожцев меня вырядил. Нашу дивчину обозвал Марысей. И вообще… такого нагородил, совсем кучи не держится. Что с людьми жадность делает? А ведь могли разойтись по-хорошему… типун мне на язык.

Всю эту ахинею Семен нес исключительно ради турка, и он ухватился за нее, как за спасительную соломинку.

– Не будем торопиться! Я заплачу дороже! Ну, ошибся. Погорячился… С каждым случиться может?

Похоже, Ибрагим все еще не понимал, с кем имеет дело, и принимал нас за обычных ловцов удачи. Тех, кто не верит ни в черта, ни в Бога, ни в Аллаха с шайтаном, а только в звонкую монету. И чем толще кошелек, тем крепче вера. Всего лишь более умных или удачливых, чем обычно. Из-за чего его ловушка не сработала. То есть, образно говоря, в паутину попались не мухи, а парочка шершней. И теперь уже пауку надо соображать, как извернуться, чтобы уцелеть. Вот он и начал торговлю соответственно своей личине.

– Я не думал обманывать. Клянусь Аллахом. Сам опасался быть обманутым. А это плохо для торговли. Слухи быстро распространяются. И каждый подумает: если те могли обмануть Хасана, то почему мне нельзя?

– Забавно… Ты слышишь, Василий? Типун мне на язык… Интересно, Ибрагим, а у себя в лавке ты покупателей тоже связываешь и угрожаешь им пытками, чтобы подороже продать, если они торговаться начинают?

Типун так брякнул, почти в шутку, но Ибрагим промолчал. Что можно было принять как согласие. Мол, таки да… В торговом деле всяко бывает. И связываю, и угрожаю…

– Вот как? И во сколько же ты ценишь оскорбление, нанесенное моим товарищам? – поторопился вернуть разговор в прежнее русло Полупуд. Совсем уж бесшумно войти в дом не получилось. И если кто-то из соседей услышал – могли и стражу позвать. Так что приступать к главной теме разговора, ради которой все и затевалось, следовало как можно быстрее.

– Десять талеров сверх оговоренной суммы…

– А не мало? – запорожец картинно всплеснул руками. – За попранное честное имя кормщика, который известен крепостью своих слов каждому нетяге[34] по всему Днепру от истоков и аж до Черного моря, ты готов накинуть тельную корову или не слишком старого вола? Отлично!.. Типун, забирай ключ и пойдем. Думаю, если поспрашивать, то на такой товар найдется и другой купец.

– Стойте! – аж взвизгнул турок и задергался на крюке, словно ему жару в сапоги насыпали. – Вы ничего не понимаете! Если уйдете – ни гроша не получите! Этот ключ больше никому не нужен! Только я могу за него заплатить!

– Действительно?

Семен вытащил у турка из-за пояса ключ и шкатулку. Кошель, весьма увесистый даже с виду, подержал в руке, подумал и засунул обратно. Мол, гляди, какие мы честные – нам чужого добра не надо. Но и своего за «так» не отдадим.