Любовь на мушке - Владимир Григорьевич Колычев

— Хорошо.

— Хорошо?!. Да нет! Это плохо! — осклабился Вадим. — Для вас плохо!.. А так я здесь, Оксана дома одна… Сначала Рита, потом Оксана, да?

— Не было ничего с Ритой. И с Оксаной не будет.

— Я откуда знаю, что не было? — взвился Ворошилов.

— Ну ты же опер, ты можешь узнать.

— А оно мне нужно?

— Если не нужно, сиди молча. Истерика мужчину не украшает.

— Это не истерика! — вскинулся Вадим.

— Истерика у тебя, парень! Самая настоящая истерика. Делом надо заниматься, а ты водку тут жрешь.

— Делом заниматься!.. Я ведь знаю, вы нарочно Риту закрыли!

— Что?! — скривился Макар.

— За то, что она со мной!..

Макар взял бутылку и вылил остатки в раковину.

— Зачем?

— Рано тебе водку пить. Молоко еще на губах не обсохло.

Ворошилов резко поднялся, подскочил к Макару. И в лицо:

— Это ведь вы!

— Лучше молчи.

Макар не знал, что хочет сказать Ворошилов, но догадывался, в каком тоне он собирался это сделать.

— Это ведь вы сказали Оксане, что я ей с Ритой изменил.

— На этом месте я даю тебе по морде, — стараясь не выходить из себя, сказал Капитонов. — Условно.

— Условно?

— Еще одно слово…

— Я не знаю, кто сказал. Но Оксана знает… И Рита сидит…

— Докажи, что Рита ни в чем не виновата.

— А я не пробовал? — фыркнул Ворошилов.

— Не вижу, что ты ломаешь лбом стену. Водку пьешь, вижу…

— А если Семибратова сама упала? Пьяная была, поскользнулась и упала.

— Котлярова этого не видела.

— Котлярова спала.

— Котлярова провожала Семибратову. Потом пошла спать.

— Семибратова могла вернуться.

— За помадой.

— И упасть… А Котлярова спала, не слышала.

— Сама упала, сама очнулась.

— А что, она не могла очнуться?

— Могла.

— Очнулась и ушла.

— Через тупик, — Макар очертил рукой продолжение дороги мимо приюта.

— Пешком там не тупик.

— И куда же она вышла?

— Не знаю.

— Там тоже остановка, — вслух подумал Капитонов. — Но далеко.

— Надо бы съездить глянуть, — выжидающе посмотрел на майора Ворошилов.

— Съездить, — передразнил лейтенанта Макар. — А пешком походить? Когда нужно проветриться.

Над воротами приюта горел фонарь, а дальше, в сторону тупика, ни одного фонаря. И, конечно же, ни единой камеры. Дорога шла через темный пустырь, слева темнела лесопарковая зона, справа овраг, за которым светились окна высотных домов микрорайона. В конце концов, дорога уперлась в лес, сузилась до размеров тропинки.

— Нужно очень удариться головой, чтобы ходить здесь ночью, — вроде как пошутил Ворошилов.

— Для женщины да, — согласился Макар.

— На маньяка нарваться проще простого.

— Вряд ли. Маньякам здесь ловить нечего. И некого.

Овраг слева расширялся, углублялся, затем вдруг сузился, тропинка свернула к нему и уперлась в мост — две ржавые трубы с настилом из досок, которые не внушали доверия. Вдруг трухлявые, вдруг не выдержат?

Доски упруго заскрипели под ногами — гнулись, потрескивали, но не лопались.

Сразу за мостом перпендикулярно ему тянулась дорога, от нее две улицы, одна слева, другая справа.

— И по какой улице пошла Семибратова? — спросил Вадим.

— Котлярова про Вересова говорила.

Улицу Вересова облюбовали небедные люди — дома солидные, за высокими заборами, тропинка очень быстро перешла в грунтовую дорогу, а затем появился асфальт. Но еще раньше Капитонов заметил видеокамеру кругового обзора на фонарном столбе перед высокими коваными воротами с позолоченными вензелями. Дом высокий, двухэтажный, с полноценной мансардой. Мезонин, эркеры, двухуровневая терраса. За забором где-то далеко зарычала собака. Капитонов глянул на часы, время — начало девятого, не так уж и поздно, рано еще псов из клеток выпускать.

Не любил Макар богатые дома, хозяева в них не столько злые, сколько выежистые, любят казаться хозяевами жизни. Но на звонок домофона он все же нажал.

— Чего? — послышался грубый мужской голос.

— Майор полиции Капитонов, уголовный розыск.

— Завтра!

Макар снова нажал на звонок, но в этот раз ему не ответили.

Следующая камера обнаружилась на опорном столбе дома через три участка. Свет в окнах не горел, но Макар все же нажал на кнопку звонка. Ему не ответили, но появился хозяин дома — подъехал на машине с внешней стороны ворот. И дом дорогой, и автомобиль премиум-класса. Зато мужчина без претензий. Немолодой, умудренный жизнью. Гражданин Веткин согласился показать запись с видеокамеры, но в дом впустил только одного человека.

Дом Макару понравился, а запись нет. Не обнаружил он на ней Семибратовой, не появлялась она на улице Вересовой в ночь с двадцать первого на двадцать второе сентября. Два человека за ночь прошли, одна машина проехала с затемненными окнами — туда и обратно, все, больше никакого движения.

— Зато прогулялись, — сказал Макар, когда за ним закрылась калитка.

— А если Семибратова не дошла до этой камеры? — спросил Ворошилов, кивком указав на ворота.

— Или пошла другой улицей.

— А если все-таки этой?… Но только до первого дома. Стало плохо, попросила помощи…

— Дерзай! — Макар достал из кармана конфету-леденец и протянул ее Ворошилову.

— Что это?

— Карамелька. Облегчает общение.

От Вадима пахло водкой, не самая лучшая визитная карточка.

Калитку открыла средних лет женщина, за спиной которой замаячил рослый, но рыхлый парень с неряшливой бородой. Видно, сын вышел подстраховать свою мать. Время не раннее.

Разговор ни к чему не привел. Никто не беспокоил их ночью двадцать второго сентября, не стучался, не звал. Ворошилов показал прижизненную фотографию Семибратовой, но женщина мотнула головой: нет, не видела.

И хозяин второго по счету дома ничем не смог им помочь. А к хозяину дома с купольной видеокамерой на столбе Капитонов позвонил сам.

— Ну что такое? — отозвался знакомый голос.

— Майор Капитонов, уголовный розыск.

— Я же сказал, завтра.

— Для вас оно может не наступить.

— Ты кто такой, Капитонов?

— Я же сказал, уголовный розыск. Ваш прогноз на завтра.

— Что случилось, Капитонов?

— Откройте, я вам все объясню.

— Ксиву покажи!

Макар вынул удостоверение и раскрыл его перед камерой домофона, но хозяину дома этого показалось мало. Он спросил номер телефона, позвонил в управление, навел справки, только тогда вышел к гостям.

Макар ожидал увидеть крупного или по меньшей мере крепкого на вид мужчину с грубой внешностью, но к нему вышел холеный, астенического сложения тип в фирменном спортивном костюме. От него пахло дорогим парфюмом и хорошим коньяком. Лет сорок ему, может, чуть больше. Всем своим видом он давал понять, что крутость его не имеет границ. А поскольку Макар мог ему не поверить, он с ходу ткнул ему свои «корочки».

— Помощник министра финансов Смолокуров! — скривился он, пренебрежительно глядя на Макара. — Игорь Аркадьевич!

Лейтенанта Ворошилова он даже не замечал.

— Вам знакома эта женщина? — Капитонов предъявил фотографию Семибратовой. Смолокуров