Закрыто на зиму - Хорст Йорн Лиер

– С желтым или коричневым?

– С желтым.

Лине села в кровати и прикрыла обнаженное тело одеялом. Томми оставил ее одну, и она натянула спортивный костюм и пару толстых носков. Прежде чем она вышла к нему, она бросила быстрый взгляд в зеркало. Ей следовало что-нибудь сделать с лицом, но она оставила все как есть.

От чашки, которую он поставил перед ней, шел дымок.

– Мне нужно скоро ехать, – сказал он и отпил из собственной чашки.

Она не знала, радоваться или злиться в ответ на сообщение. В некотором роде оно заставило ее почувствовать себя использованной. В то же время события всколыхнули в ней столько чувств, что неплохо было немного побыть с ними наедине.

– Мне нужно быть в Осло до одиннадцати. Отдать Пие машину.

Она только кивнула.

– Сейчас столько всего происходит, – продолжил он. – Брат подруги Руди, вероятно, сгорел дома.

Лине нахмурила лоб. Она знала, кто такой Руди. Он был одним из тех, кто купил часть «Шазам Стейшн» после того, как одному из товарищей Томми, открывших вместе с ним ресторан, пришлось отойти от дел. Она только несколько раз здоровалась с Руди. Но успела его невзлюбить. У него было огромное эго, но слабое самосознание. Его женщина была загорелой блондинкой с отбеленными зубами и на высоких каблуках. С ней невозможно было вести разумную беседу. Через несколько встреч Лине стала держаться от них на расстоянии.

– Сгорел дома? – все, что она смогла сказать.

– Да, никто ничего о нем не слышал несколько дней, а в понедельник его квартира в Гроруде сгорела дотла. Там еще даже не все разобрали.

Лине кивнула, о пожаре она слышала в новостях.

– Как это случилось? – спросила она.

– Я не знаю, но квартира выгорела полностью. Я вчера заезжал туда. Хорошо бы они определили причину.

Он осушил свою чашку и поднялся с места.

– Когда ты приедешь домой? – спросил он.

Она не ответила. Девушка сказала Томми, чтобы он собрал вещи и нашел себе новую квартиру, и только после этого она собиралась вернуться домой. Его визит все повернул с ног на голову, и теперь она жалела о случившемся. Ее опыт по-прежнему говорил, что не имеет смысла строить их отношения дальше. Горячая ночь и поездка на юга ничего не могли изменить.

– Посмотрим.

Томми казался неудовлетворенным ответом, но ничего не сказал. Он поставил кофейную чашку в раковину, подошел к двери и надел кроссовки.

– Я должен ехать, – сказал он.

Лине встала из-за стола.

– Я провожу тебя до машины, – сказала она и выпила остаток кофе стоя.

Они последовали по узкой тропке, ведущей к парковке. То тут, то там им приходилось обходить жидкую грязь и зеленые лужи.

Томми подошел к синему «Пежо». Серый фургон, оказавшийся на парковке в первый день, когда она приехала, сейчас стоял рядом с машиной Лине, внутренняя сторона лобового стекла запотела. «Фольксваген Каравелла». Лине подошла к микроавтобусу и заглянула в кабину водителя, пока Томми открывал свою машину. Было чисто, за исключением пары кроссовок, стоявших на пассажирском сиденье. Кузов был закрыт. Она прочитала номерной знак и, сложив руки на груди, ждала, когда Томми попрощается.

Он подошел к ней и хотел поцеловать. Она подставила щеку и обхватила его руками так, что вместо поцелуя получилось объятие.

– Я тебе позвоню, – сказал он, когда она разжала руки.

– Отлично, – ответила она.

Потом он сел в машину, захлопнул за собой дверцу и сдал задним ходом, чтобы вырулить на узкую подъездную дорожку.

Лине осталась стоять и смотреть на машину Томми. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, потерявшей силы. Уверенность, которой она так гордилась несколько дней назад, исчезла. Теперь она была просто в смятении. И одинокой. Снова.

47

Ресторан находился возле парка, деревья были укрыты желтой осенней листвой. Вистинг послушал совета литовского коллеги и заказал картофельный пудинг.

Пока они ждали, им подали квас. Напиток напомнил сладкое легкое пиво, которое мать Вистинга варила к Рождеству, но только меньше ему понравился.

– Осталось поговорить с матерью Дариуса Платера, – сказал Антони Микулскис. – Может быть, у нее есть сведения о том, где находится наша троица.

– У нас есть одна проблема практического характера, – сообщил Вистинг. – Мы не до конца уверены в том, что наш покойник – Дариус Платер. Наше опознание основано на отпечатках пальцев, которые были сняты во время его ареста в Норвегии в прошлом году. В тот раз он предъявил свой паспорт, но мы не можем гарантировать, что он не был фальшивым. Мы не можем связываться с его семьей прежде, чем будем совершенно уверены.

– А когда вы будете уверены?

Мартин Алберг ответил:

– Он ведь зарегистрирован в литовской базе отпечатков пальцев. Интерпол сейчас работает с отпечатками в обеих странах. Бюрократический хоровод, разумеется, но, думаю, ответ мы получим сегодня или завтра.

– Когда придут ответы, у нас появится официальная работа, – кивнул коллега. – Чем займемся, пока будем ждать?

– Мы можем поехать на рынок «Гарюнай»? – спросил Вистинг. Он хотел посмотреть, как продаются ворованные в Норвегии вещи. – Возможно, мы найдем наших ребят там.

Начальник уголовного розыска пригубил стакан. Пил и думал.

– Там семь тысяч торговых точек, – наконец произнес он. – Безнадежное дело, но мы можем вас туда отвезти. Мне нужно на работу, бумажная волокита ждет.

Мартин Алберг кивнул.

– Мы можем вернуться в гостиницу на такси, а завтра утром встретиться.

– Хорошо, – улыбнулся литовский коллега. – У вас есть моя карточка. Позвоните мне, и мы еще раз попытаемся связаться с этими людьми.

Они практически полчаса прождали, когда еда окажется на столе. Традиционное блюдо неуловимо пахло орегано и какой-то другой специей. Оно немного напоминало запеченный в сливках картофель и выглядело как кусочки картошки, переложенные беконом и поданные в форме. Сметана и брусничный соус венчали композицию.

Было очень вкусно.

После Вистинг настоял на том, чтобы оплатить счет, и отмел все протесты, упомянув про государственный командировочный бюджет. После быстрого перевода валют в уме он понял, что весь ужин стоил ему меньше ста пятидесяти норвежских крон.

Начальник уголовного розыска зажег новую сигарету, когда они сели в автомобиль. Дорога до «Гарюная» заняла четверть часа. Гигантский рынок располагался за длинным, в несколько сотен метров, забором, за которым проходила широкая магистраль на Каунас.

Водитель остановил машину перед полицейским постом у входа. Антони Микулскис вышел из машины вместе с гостями. Вистинг стоял и рассматривал череду торговых палаток, представлявших из себя жестяные отсеки, накрытые брезентом. Сверху лежали покрышки, камни и другие тяжелые предметы, призванные помешать ветру сорвать эти временные крыши.

Вистинг бывал на рынках во время отпуска в Турции и Испании, но никогда не видел ничего подобного. Этот был гигантским. Со своего места он видел метры полок с автомобильными стереосистемами, мобильными телефонами, электропилами, динамиками, пылесосами, газонокосилками, автозапчастями, музыкальными центрами, холодильниками и дюжиной белых свадебных платьев. Будто собрали все известные гипермаркеты мебели, техники и автозапчастей вместе под открытым небом.

– Что это вообще за место? – спросил он сам себя.

– Это торговый центр для людей, у которых нет денег, чтобы покупать еду или одежду в обычных магазинах, – объяснил начальник уголовного розыска. – Многое из того, что можно тут купить, было в употреблении, и цены потому низкие.

– Краденые вещи? – спросил Вистинг.

Коллега пожал плечами.

– Некоторое количество есть, конечно, но с карманными кражами у нас проблем куда больше, – сказал он и ткнул пальцем в камеру наблюдения.

– Однако у вас нет гарантии, что продаваемые здесь товары не краденые? – уточнил Алберг.

– Нельзя исключить, что на таком рынке есть место преступности, – сдался начальник уголовного розыска.