Олигарх - Оксана Весенняя

Кирилл опустился на кровать, не выпуская Ягодку из своих объятий. Она чувствует силу в его руках, ощущает напряжение его мышц. Кир упрямо продолжает её целовать, не давая возможности высказать своё возмущение. Губы покалывает, распаляя все сильнее. А Кирилл не ждёт ни секунды. Вынуждает притиснуться ещё ближе к своей обнаженной груди, к разгоряченной после душа коже. Заставляет тонуть в наслаждении от нежных и в то же время напористых губ. Царапает лёгкой щетиной чувствительную шею, вызывая волну мурашек по всему телу. Ягодка растворяется в ласках, чувствует лёгкое головокружение. Задыхается. С трудом отрывается от него, чтобы перевести дыхание. Жадно ловит губами воздух, потому как его руки оказываются повсюду. Его ладони, поглаживающие плечи и спускающиеся всё ниже, вынуждают сердце сбиться с размеренного ритма, вызывают лёгкую дрожь нетерпения.

— Ты невозможный тип, — наконец говорит она, пытаясь отдышаться, когда Кир увлечённо стаскивает с неё одежду. И заодно избавляет её от ненужных мыслей.

— Абсолютно невозможный, — подтверждает её слова, ухмыляясь, не прекращая своего занятия. Секунда — и Ягодка без майки, две — и на ней уже нет кружевного бюстгальтера.

Кажется, стон сорвался с их губ одновременно. На миг нарушая тишину, растворился в жарком пространстве. Губы Кирилла растягиваются в довольной улыбке, когда он слышит её всхлип. Его пальцы оказываются на её груди. Нежно, а потом жадно сжимаются на упругой коже. С трудом сдерживается. В ушах грохочет пульс, тело горит огнём, его женщина извивается в его руках, но он помнит, что спешить нельзя. Не сейчас. Рано. Хочет, чтобы она забыла, всё забыла, его выходку, свою обиду, чтобы себя забыла. Чтобы имени своего не помнила. Хотя нет, это невозможно. Потому что его губы шепчут, словно заклинание: Ягодка. Сладкая Ягодка. Моя… Припадает к её груди, обводит языком чувствительную горошину, оставляя влажный след, от которого Ягодка впивается ногтями в его кожу. Лавров улыбается. — Да, так. Вот так, моя хорошая….

Глава 18

Лавров довольно откинулся на подушки. Сердце до сих пор бешено колотилось, дыхание не восстановилось от только что испытанного удовольствия. Его Ягодка такая манящая, такая сладкая, никак не мог ей насытиться, несмотря на то, что в последнее время медленно доводил ее до безумства, хотел продлить удовольствие. Вот только это мало помогало, наоборот, еще больше распаляло желание, еще сильнее накрывало чувство голода по отношению к Ягодке.

— Кирилл, дай посмотрю, — протянула руку к его ладони. Фыркнула и уткнулась в его плечо, пытаясь подавить смешок. — Все-таки фееричный у нас вечер получился, да?

Ксюша с нескрываемым удовольствием рассматривала обручальное кольцо мужа. Первый день за всё время кольца надели, и такой фурор.

— Не хотели носить их, пока близкие не узнают о новом статусе, да и разговоров ненужных вокруг этого события меньше.

— Да-а-а, жди теперь звонка или приезда матери. Лика уж точно молчать долго не сможет, — предупредил о возможном визите родственников.

— Кирилл, а может, мы зря не сказали? — в ее голосе промелькнуло сомнение.

— Отец знает, — крепче обнял Ксюшу и поцеловал в макушку, — он сам просил молчать до его поездки к матери. Он же через неделю летит туда, там ей и сообщит собственнолично эту потрясающую новость, если Лика раньше времени не растреплет.

— Я же говорила, что надо было сказать, — неуверенно произнесла Ксюша.

— Всё, — перебил на полуслове, — уже всё сделано как сделано. Поздно что-то менять.

— Но…

— Молчи. Нам есть чем заняться, — поцеловал. — Молчи, — хрипло прошептал, опаляя горячим дыханием. Перевернул Ягодку на спину и через секунду накрыл ее своим телом.

— Кир, нам будильник вообще не нужен, бесконечные звонки твоего телефона прекрасно справляются с этой функцией.

Лавров рассмеялся:

— Ты права, дорогая.

Ксюша зажмурилась, пытаясь прикрыться от мягкого света ночника, Кир без предупреждения его включил, пока искал звонящий мобильник. Как телефон оказался под его спортивками на полу возле кровати, никто из них не понял.

— Да, мама Да, правда. Нет Нет, сейчас она не может… Вряд ли Ксюша захочет в данную минуту разговаривать, — усмехнулся. — Давай через полчаса. Она не одета… Всё, пока. До связи.

— Это то, о чем я подумала? — поинтересовалась у мужа.

— Именно, — присел на край кровати, так что с этого дня вступаешь в роль невестки.

Улыбнулся по-доброму, присаживаясь рядом с Ягодкой, сжал в своей руке ее ладошку и притянул к себе ближе.

— Боишься? — прошептал на ухо вопрос. Тихо рассмеялся и поцеловал шею. Не удержался.

— Издеваешься? — с вызовом взглянула на мужа, — я, будучи Смородиной, мало чего боялась, а теперь… — Ксюша замолчала.

— А теперь? — продолжал подначивать.

— А теперь, когда я стала Лавровой, вообще ничего не боюсь, — гордо заявила.

— Это так фамилия на тебя влияет? — ироничная улыбка застыла на губах.

— Нет, это муж так на меня влияет.

— Неужели?

— Стопроцентно.

Потянулась к его губам. Давно его не целовала. Слишком давно. Целых пять часов прошло. Любила она целоваться: голову теряла от прикосновений его губ, в эти мгновения внутри будто что-то переворачивалось, наполняя сердце тихой радостью и счастьем, которым ни с кем не хотелось делиться. Да, Кирилл ее счастье, поселившееся в душе, персональное солнце, которое можно держать в руках, наслаждаясь его теплотой, не боясь обжечься.

— У нас же есть полчаса, — хитро улыбнулась, — так не будем тратить время впустую.

— Согласен. Возражений не имею.

— Всё, Кирилл, дай мне, наконец, одеться, а то я шокирую своим видом твою маму. Напомни мне, пожалуйста, как ее зовут, а то я сейчас все перепутаю.

— Волнуешься? А говорила, что не боишься, — по-доброму поддел жену. Знал, что мама ничего плохого в ее адрес не скажет. Возможно, потом, наедине, выскажет свое мнение, если вдруг Ягодка не понравится, но такой вариант маловероятен. Как его девочка может не понравиться? Да на самом деле Киру было все равно. Главное, что его любимая женщина теперь принадлежит ему по закону, и нравится это кому-то или нет, ему наплевать. Обижать Ксюшу он не даст никому: ни родственникам, ни друзьям, ни кому бы то ни было.

— Волнуюсь, — честно призналась, утыкаясь носом в плечо Кира.

— Не стоит, — небрежно бросил, поглаживая ее спину, — Светлана Владимировна маму зовут, я звоню?

— Ну ты что?! Дай я хоть в душ сбегаю и оденусь прилично.

— Мне больше нравится, когда ты одета неприлично.