Мир Аматорио. Соблазн - Мари Мур

разума навязчиво напоминает мне, что я должна поговорить с Десмондом. Нужно сказать ему, что мне не понравилось, когда он поцеловал меня вчера без моего согласия.

Десмонд может считать меня, кем угодно, но это не дает ему права нарушать границы моего личного пространства. И его брат ведет себя не лучшим образом.

Но, между нами, наконец-то возникает непривычное спокойствие, и я не хочу прерывать его разговорами о вчерашнем. Поэтому вместо того, чтобы сказать, что планировала, я произношу:

— Слышала, что сегодня ты участвуешь в гонках. Будь осторожнее.

— Не уверен, что гонки и осторожность уживаются друг с другом, — Десмонд изучает мое лицо. — Что ты делаешь сегодня вечером?

От его вопроса в моей груди разливается приятное тепло. Я буду полной дурой, если жду от Десмонда предложения прийти на сегодняшние гонки, чтобы поболеть за него?

— Еще не знаю, — задумчиво отвечаю я.

— А я слышал, что ты идешь с ним на вечеринку, — говорит Десмонд, и я замечаю, как в его холодном взгляде на мгновение загорается огонь.

— С кем «с ним»? — уточняю я. — С Кэшем?

— А тебя звал на вечеринку кто-то еще?

Темные брови Десмонда слегка нахмурены, а глаза сужаются, и в них мелькает что-то похожее на… Нет, я отказываюсь в это верить! Я несколько раз моргаю и таращусь на Десмонда. Он действительно ревнует меня?

— Кроме твоего брата меня никто больше не приглашал. И я еще не решила, пойду я с ним или нет.

— Мой брат бывает очень настойчивым.

О, да. Я не понаслышке знаю об этом.

Одна часть меня (вероятно, романтичная и наивная) ликует от того, что Десмонд ревнует. И другая часть (не менее романтичная и наивная) все еще надеется, что он пригласит меня на гонки. И я пытаюсь ему намекнуть, что мне все равно на приглашение его брата.

— Так или иначе, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно. — Я еще не дала Кэшу своего согласия.

— Да? — небрежно подначивает Десмонд. — А мне кажется, что ты уже дала своё согласие сегодня в женской раздевалке.

Он заканчивает говорить, и его слова подобны детонатору, подрывающему все мои надежды. Как я могла оказаться такой идиоткой и поверить в то, что Десмонд пригласит меня? Он просто нашел еще один повод для моих унижений!

Десмонд не пришел сюда, чтобы подарить мне книгу или укрыть мои ноги. О, нет! Он пришел сюда, чтобы в очередной раз напомнить, что считает меня шлюхой!

В одно мгновение меня переполняет обида, которая тут же трансформируется в злость.

Если Десмонд пролил цистерну бензина на наше несостоявшееся перемирие, то я буду той, кто бросит горящую спичку.

— Я. Не. Давала. Согласия, — четко выделяю каждое слово, вылетающее с моих подрагивающих губ. — У Кэша и тебя нет никакого права преследовать меня, целовать и вести себя, как…

— Хочешь сказать, что тебе не понравился наш поцелуй? — нагло перебивает меня Десмонд.

— Это не важно, — отмахиваюсь я.

— Это важно. Отвечай на мой вопрос, Кристиана. Тебе не понравился поцелуй? — настойчиво повторяет он.

Я шумно втягиваю воздух. Почему во всех моих словах, в которых я уверена на сто процентов, Десмонду удалось найти одно-единственное, в чем я сомневаюсь больше всего?

— Не понравился, — отвечаю я, и мне хочется, чтобы мой голос звучал более убежденно. — Ты применил силу и поцеловал меня без моего согласия.

— М-м-м, — недоверчивым тоном протягивает Десмонд. — И тебе абсолютно ничего не понравилось, что я вчера с тобой делал?

«О, да, особенно на том моменте, когда ты грубо сжал в кулак волосы и…» — зловеще хихикает голосок, но я посылаю его к черту.

Грудь сдавливается под грузом неправды. Кого я обманываю? Мне понравился его поцелуй. Как и нравится сам Десмонд. Но кроме взаимного влечения у нас нет будущего. Мне нужно держаться от него подальше и не тешить себя пустыми надеждами.

— Кристиана, скажи, что именно тебе не понравилось, — издевательски продолжает требовать Десмонд. — Может быть, тебе не понравился тот момент, когда ты стонала подо мной? Или это была моя разыгравшаяся фантазия? Или тебе так не понравилось, что ты решила оставить засос?

Только сейчас я замечаю под воротником его белоснежной рубашки явное доказательство своей лжи. Огромное, мать его, яркое бардовое пятно.

Я украдкой кошусь на выход с террасы. Если я сейчас убегу, то это будет автоматическим признанием поражения и собственного вранья. А если я останусь, то Десмонд в два счета раскусит мой обман. Я в ловушке.

Я открываю рот, чтобы повторить, что мне ничего не понравилось, но зачем-то смотрю на губы Десмонда. Нет, я больше не в состоянии лгать. Но и не собираюсь во всем признаваться. Поэтому я выбираю тактику неполноценной правды. Мне нужно сознаться в чем-то частично, тогда Десмонд не поймет, что я вру во всем остальном.

— Кое-что мне понравилось, я не скрываю этого, — дрогнувшим голосом произношу я, стараясь изобразить равнодушный вид. — Но в основном все было посредственно.

— Все было посредственно? — прищурившись, переспрашивает Десмонд, и я слабо киваю.

Несколько минут мы смотрим друг на друга в немой атаке, и я ищу в себе остатки воли, чтобы продолжить.

— Только пожалуйста, не нужно за мной бегать и доказывать, что ты лучше других мужчин. У меня было много… опытных любовников, и ты не сравнишься с ними.

Мои веки наливаются тяжестью, и я прикрываю глаза, внутренне молясь, чтобы моя ложь не вызвала обратный эффект, и Десмонд не станет мне доказывать, что он лучше всех.

Я не была ни с кем близка, как с ним. Но мне не требуется сравнений. Десмонд лучший. И если он сейчас решит мне это продемонстрировать, тогда я точно по всем фронтам потерплю поражение.

«Пожалуйста, не приближайся ко мне!» — мысленно прошу я и стараюсь произнести вслух, как можно хладнокровнее:

— Тебе не удалось меня впечатлить. Надеюсь, что мы больше не вернемся к этой теме.

Возвращаю ему пиджак и приподнимаюсь, пытаясь убежать от него и своей лжи. Но Десмонд хватает меня за руку, возвращая на место рядом с собой. После чего наклоняется, окончательно убивая пространство между нами, и я оказываюсь еще ближе к нему, к его твердой теплой груди, скрывающейся под тканью рубашки.

— Ты врешь так же часто, как дышишь, — произносит он убийственно спокойным голосом. — Можешь сколько угодно обманывать меня, но твое тело не лжет.

Его пальцы до сих пор оковами держат мою кисть. Большим пальцем Десмонд проводит по венам на моем запястье, не прерывая зрительный контакт. Затем поднимает другую руку